Михаил Харитонов - Невеста Страница 3

Зато... Зато, скажем, питается он регулярно и разнообразно: ребята входят в положение и, так сказать, складываются. Правда, у Игоря Игоревича пиелонефрит, что изрядно портит вкус продукта, а у Виолетты Михайловны сложная женская судьба, сильно ударившая по гемоглобину. Но есть здоровый кабан Генулик, у которого высокое давление, так что небольшое кровопускание ему только на пользу. И Фирочка Отколупова, у которой в венах течёт настоящий нектар - однажды он не удержался и махнул зараз граммов двести... А теперь ещё и Танюша, которые в обеденный перерыв заходит к нему в кабинет, и, ужасно краснея, лепечет - уже расстёгивая пуговки и обнажая пульсирующую жилку на шее - "вы, Владислав Сергеевич, уж пожалуйста, засосов не оставляйте, я замужем"... Хотя он никогда не оставлял - только аккуратные точечки, заживающие буквально за пять минут. Танюшка, кстати, по секрету шепнула Михайловне, что её эта процедура ужасно возбуждает, а иногда - "ну когда он это... в шею... этими своими клыками... аж ноги подгибаются... если честно, кончаю". А недавно он нарвался на нахальную практикантку в готическом прикиде. Которая, когда ей про него рассказали, напросилась угостить своей краской. После чего заявила - "мне кажется, такие вещи должны быть взаимными". А пока он соображал, что она имеет в виду, встала на колени и расстегнула ему брюки... Хорошо хоть никто дверь не открыл. Н-да, молодёжь. Мы такими не были. А может, кстати, и зря, что такими не были, гм, гм...

Ладно, это всё фигня. Главное - на него рассчитывают. В самых тяжёлых, самых безнадёжных случаях. Как в феврале, когда они вытаскивали на этот свет детишек из-под обломков торгового центра. Тогда он дневал и ночевал в палате. Он не спал восемь суток подряд. Он колдовал над составами в капельницах, как средневековый алхимик - учитывая погоду, время суток, фазы луны и цвет ауры. У него болели губы и клыки от постоянных анализов. У него сводило скулы от голода, а он не мог поесть, потому что вкус нормальной свежей краски глушит тончайшие рецепторы... Но когда он вышел из палаты белый, иссохший, с окровавленным ртом и запавшими глазами - классический вампир, куда там киношному Дракуле - и сказал "всех в третью", он услышал вторым слухом шёпот: "надо же, все живы... не верю...". И ещё тише: "Сергеич он у нас один такой..." И тогда он понял, что готов снова войти в такую палату ещё на неделю. Или на сколько там оно понадобится.

Дело даже не в репутации, к ней он равнодушен... ну, скажем так, почти равнодушен. Просто работа была сделана как надо и оценена по достоинству. Впрочем... нет. Никто из обычных людей не сможет этого оценить - что это такое, когда окружающий мир скатывается грязной простынкой и перестаёт отсвечивать, зато удары чужого пульса отдаются в кончиках клыков громом небесным...

Хотя... зачем весь этот пафос? Людям нужен результат. Их драгоценные жизни и не менее драгоценное здоровье. Нужное, чтобы пить водку, смотреть телек и читать газеты. И вот мы возимся, становимся на уши, спасаем - чтобы очередной спасённый и выздоровевший мог пить водку, смотреть телек и читать газеты. Как будто, если он умрет, больше некому будет смотреть телек и читать газеты.

Лёгкий приступ самолюбования закончился, как обычно, мизантропическим делириумом. Что поделать, такой уж у него вредный менталитет. А то ж. Повкалываешь в московской больничке годочков этак дцать с гаком - тот еще менталитет себе отрастишь.

Он добрался до оговоренного места. Открыл чемоданчик, достал фонарь. Мягкий электрический свет осветил пятачок земли среди покосившихся оград. Участок был старый, непосещаемый. Тяжёлые мраморные кресты соседствовали с ржавыми звёздами на железных палках и гранитными утюгами с вмурованными фотокарточками. О добрососедстве, впрочем, говорить не приходилось: разнокалиберные памятники угрюмо наезжали друг на друга - во всех смыслах этого богатого слова. Некстати вспомнилось какое-то художественное воззвание, где кладбища сравнивались с музеями. Что-то там было про мрачное смешение множества тел, неизвестных друг другу... А, вот оно: "общественные спальни, где одни тела обречены навечно покоиться рядом с другими, ненавистными или неизвестными". Кажется, Маринетти. Основатель итальянского футуризма. Птичка божия незлая, любитель больших скоростей... Кстати о птичках: где наши претенденты на руку и сердце? Пора бы уж. Он напрягся, пытаясь различить следы вампирской ауры. Никого. И невестой вроде как тоже не пахнет... Ладно, ладно, подождём, мы терпеливые.

Влад поискал какой-нибудь пятачок, чтобы присесть, не сильно запачкавшись. Ничего подходящего не нашёл, но не слишком огорчился. В конце концов, и то хорошо, что дождь не хлещет.

На дороге сыто зарычал дорогой и мощный автомобиль. Влад мгновенно сосредоточился, напряг второе зрение. Так и есть, здоровенный "лендровер". А в нём сидит претендент номер один. Гость - не хуже татарина.

Судя по ауре, это был приземистый, массивный вампир лет сорока или около того. Он был упакован в какие-то дорогие тряпки, а в животе его плескалась свежая кровь. У него было оружие, скорее всего пистолет: чуялся холодный опасный металл у бедра. Цвета ауры свидетельствовали о самодовольстве, вскормленном хорошими деньгами, неплохими возможностями и очень немалыми амбициями. Но, похоже, человек уже давно не решал проблемы, полагаясь только на себя лично. Неудивительно, что он всё-таки боялся. Или, скажем так, немного беспокоился. Аура-то бледновата для таких понтов... н-да.

Тем временем претендент встал враскоряку, сложил руки лодочкой и закричал:

- Эй! Тут есть кто?

- Кричать не надо, - сказал Влад.

Тот дёрнулся - аура колыхнулась - потом взял себя в руки.

- Ты кто? - спросил он уже почти нормальным голосом.

- Я распорядитель свадьбы, - сказал Влад. - Я вам всё объясню.

- Точно распорядитель? - подозрительно спросил низенький. - Документ какой-нибудь есть?

- Документ сейчас ты предъявлять будешь, - раздражённо ответил Влад. И не ори так. Я тебя прекрасно слышу. - Он не любил тыканья, но чувствовал, что с этим набобом следует обращаться именно так.

Низенький, кряхтя, пробрался между могилами и подошёл ближе - не появляясь, однако, в пределах прямой видимости первым зрением.

- Да не прячься, - поморщился Влад. - Я тут один. Ждём остальных. Успеешь ещё промёрзнуть... Приглашение с собой?

- Ну, - претендент, уже не таясь, вышел из-за ближайшей ограды, внутри которой свирепо чернел мраморный монумент. - Лады. Будем знакомы. Я - Саша Швёдов. Швё-одов, не как "Швеция", а как "мёд", понял? - он упёр на "йо" в середине. - Куришь? - он достал пачку "Парламента".

- Вообще да, но сейчас не буду. Приглашение давай, - напомнил Влад. Он уже чуял запах верхним чутьём, но необходимо было убедиться.