Пол Андерсон - Единственная игра в городе Страница 3

Монголов очень интересовали их странные гости, но лица воинов оставались бесстрастными. Глаза же буквально поедали Эверарда и Сандовала, губы беззвучно шептали молитвы. Однако это ничуть не повлияло на быстроту, с которой они разбили лагерь, поставили вокруг него стражу, позаботились о лошадях и начали готовить пищу. Но Эверарду показалось нарочитым это молчание. По архивным записям он помнил, что монголы, как правило, веселы и разговорчивы.

Он сидел, скрестив ноги, на полу шатра. Круг довершали Сандовал, Токтай и Ли. Перед ними лежали коврики, посередине стояла жаровня с котелком чая. Это был единственный шатер экспедиции, взятый, видимо, для подобных торжественных случаев. Токтай сам налил в чашу Эверарда кумыс, который тот отпил с громким причмокиванием, положенным по этикету, и передал другому. Он пил гораздо худшие вещи, чем кислое кобылье молоко, но все же был рад, когда ритуал закончился и все принялись за чай.

Предводитель монголов заговорил. Его голос слегка дрожал, чувствовалось его недовольство тем, что чужеземцы просто подошли, а не подползли к посланнику великого хана на животе. Но его слова были любезны, хотя он и не мог говорить так гладко, как ученый китаец.

— Пускай же теперь гости объявят волю своего повелителя. Как его зовут?

— Нельзя произносить имя его, — сказал Эверард. — О землях его до вас дошли лишь ничтожные слухи. О власти его, нойон, можешь судить по тому, что он послал сюда только нас, с двумя лошадьми.

Токтай ухмыльнулся.

— Красивые животные, ничего не скажешь. Только я хотел бы посмотреть, как они скачут в степи. Долго ли вы ехали сюда?

— Не больше одного дня, нойон.

Эверард полез в карман своей куртки и вынул несколько пакетиков с подарками.

— Наш повелитель преподносит посланникам великого хана эти дары в знак своего уважения.

Пока монгол разворачивал упаковку, Сандовал прошептал на ухо Эверарду по-английски:

— Мэнс, мы сваляли дурака.

— Почему?

— Целлофан, в который завернуты подарки, произвел впечатление на варвара Токтая. Но взгляните на Ли. Китайцы освоили письменность еще задолго до того, как в Европе предки Бонвита Теллера только рисовали. В его глазах мы явно упали.

Эверард пожал плечами.

— Ну что ж, он вполне прав. Разве нет?

Их разговор на незнакомом языке не остался незамеченным. Токтай бросил на них тяжелый взгляд, но потом опять стал рассматривать свои подарки. Сначала он немного боялся карманного фонарика и даже прошептал несколько заклинаний, но вовремя вспомнил, что монголу не подобает бояться ничего, кроме грома, и взяв себя в руки, стал забавляться с ним, как ребенок.

Китайский ученый получил в подарок книгу, незнакомый шрифт и оформление которой, по всем статьям, должны были изумить его, но он воспринял ее вполне спокойно, хотя и рассыпался в благодарностях. Эверард понял, что с этим ничего не поделаешь — софистика лежала в основе любого знания.

Токтай одарил патрульных красивой китайской саблей и связкой бобровых шкур. Прошло много времени, пока беседа вновь не вернулась в деловое русло. Зашел разговор о путешествиях.

— Раз вам известно столь многое, — начал Токтай, — вы должны знать так же, что наш набег на Японию несколько лет назад не удался.

— Такова была воля небес, — произнес своим ровным голосом Ли.

— Ерунда! — разгорячился Токтай. — Такова была глупость людей, хочешь ты сказать. Нас было слишком мало, мы были слишком невежественны и плыли по бурному морю. Ничего! Мы еще вернемся туда.

Эверард с грустью вспомнил, что так оно и будет, и что шторм потопит весь флот и множество юношей, полных сил.

— Кубилай, — продолжал Токтай, — понял, что прежде нам нужно больше узнать об островах. Возможно, мы создадим базу к северу от Хоккайдо. Великий хан слышал много рассказов о землях, лежащих восточнее. Рыбаки то и дело видят ее, когда сбиваются с курса; купцы из Сибири тоже много говорят о богатой стране на востоке. Великий хан построил четыре корабля, купив китайских матросов, велел взять мне сотню монгольских воинов и открыть эту землю.

Эверард кивнул. Он ничуть не был удивлен. Китайцы уже сотню лет плавали на своих джонках, вмещающих иногда до тысячи человек. Правда, они еще не были столь искусными мореплавателями, какими станут позже под влиянием португальцев, и еще никогда не пересекали холодных вод океана. Однако по морю они ходили довольно хорошо.

— Мы обследовали две цепи островов, одну за другой, — говорил между тем нойон. — Они были пустынными и холодными, но мы все же останавливались, выпускали лошадей и расспрашивали туземцев. Только Тенгри ведает, как тяжело было переводить с шести языков! С трудом мы узнали, что впереди есть страна, которая на севере так близко подходит к Сибири, что человек может перебраться на другой берег в лодке, или зимой иногда просто пройти по льду. Наконец, мы подплыли к новой земле. Большая страна: много леса и озер. Но слишком частые дожди. Мы поплыли дальше, стараясь держаться рядом с берегом.

Эверард вспомнил карту. Если плыть вдоль Курильских, а затем Алеутских островов, то всегда будешь рядом с землей. На их счастье джонки не разбились, что было вполне вероятно, и нашли пристанище даже у таких скалистых берегов. Течение тоже помогло им. Так что Токтай не успел оглянуться, как открыл Аляску. И поскольку к югу земли становились все богаче и богаче, он решил высадиться.

— Мы разбили наш лагерь, когда год пошел на убыль, — продолжал монгол. — Племена в этой стране очень дружелюбны. Они дали нам пищу и женщин, помогали нам во всем. За это наши матросы научили их ловить больше рыбы, а воины — приносить больше дичи с охоты. Мы уже увидели достаточно, чтобы понять, что все легенды были правдой. Никогда еще я не видел столь богатой земли, — его глаза хищно блеснули.

— Нойон… — предупреждающе шепнул китаец, слегка кивнув головой в сторону патрульных. Токтай умолк. Ли повернулся к Эверарду:

— Нам много рассказывали о золотом королевстве на юге этой земли. Мы сочли своим долгом исследовать эту страну, так же, как и соседнюю с ней. Мы не подозревали, что встретим по пути таких уважаемых людей.

— Это честь для нас, — склонил голову Эверард. Затем, придав своему взгляду торжественность, он произнес:

— Мой повелитель, Золотой Император, имени которого нельзя произносить вслух, послал нас с миром. Мы опечалимся, если с вами что-нибудь случится и пришли предупредить вас.

— Что? — Токтай выпрямился. Его рука непроизвольно потянулась к сабле, которую он из вежливости не надел. — Во имя преисподней, что ты сказал?