Дмитрий Федотов - Миражи Страница 3

— Тогда что же это?! — изумленно уставился на профессора офицер. — Для чего же он построен?

— Опять же по преданию, этот храм изначально строился как хранилище некого Знания. Именно с большой буквы! — саркастически пояснил Шнайдер. — Якобы на его ста сорока четырех колоннах записано абсолютное знание о Вселенной от ее сотворения и до гибели в далеком будущем, ибо всё имеет конец — даже вечность.

— А на самом деле? — прищурился офицер, доставая серебряный портсигар и закуривая длинную золотистую сигарету.

— Поехали, сами увидите, — ушел от ответа профессор и хлопнул по плечу молчаливого водителя. — Вперед, Мольтке, нам надо попасть туда до темноты.

В лучах закатного солнца колонны, опоясывающие громаду храма, казались не белыми, а молочно-жемчужными, и будто сами начинали светиться изнутри. Все грани их были одинаковыми и идеально гладкими.

— Вы говорите, профессор, что этому сооружению не менее трех тысяч лет? — молодой человек провел ладонью по чистой, сухой, чуть теплой поверхности.

— Думаю, несколько больше, — хмыкнул Шнайдер, — от пяти до пятнадцати тысяч.

Он тоже коснулся пальцами колонны и тут же отдернул руку.

— Здесь не существует времени, мой юный друг. Все выглядит так, будто вчера построено и отшлифовано, а этого не может быть по определению! Нет такого способа сохранения построек. И никогда не было!

— Но вот же он — стоит!.. — молодой человек был в явном замешательстве.

— Да, стоит, — голос профессора вдруг стал глухим и напряженным. — Анализы показывают, что это — обычный кварцит, родной брат полевого шпата, опала и хрусталя. А сам храм сложен из полированного красного гранита, редкой светлой разновидности. Что же касается стелы в центре зала, выходящей через крышу, то она вообще из вулканического стекла — причем монолитная!

— Но такого просто не может быть! — не сдержался потрясенный офицер. — Как же они смогли…

— Вот именно, Генрих, — Шнайдер впервые позволил себе назвать гостя по имени, — Как?! И второй вопрос, логически вытекающий из первого: зачем? — он нервно охлопал себя по карманам, вытащил мятую пачку сигарет, зажигалку и суетливо закурил. — Обратите внимание: ни на колоннах, ни на стенах храма нет никаких надписей или рисунков. И только на стеле есть одно место… — он решительно махнул свободной рукой. — Идемте!

Вдвоем они прошли по узкой галерее, ведущей от входа в глубь сооружения, и молодой человек поразился толщине стен храма:

— Это же больше десяти метров?!

— Ну, скажем, это — не монолит, — пояснил профессор. — Здесь чертова уйма дополнительных помещений и коридоров — целый лабиринт, только не горизонтальный, а вертикальный. А в каждой из четырех стен, где-то ближе к середине, располагается двадцать восемь совершенно одинаковых кубических, я бы сказал, келий.

— То есть жилых помещений?

— Ну да… Только без окон и без дверей. Но как-то всё же все они освещались и использовались, несомненно…

За разговором они пересекли циклопическое помещение и подошли к основанию черной стелы в центре зала, занимавшего, собственно, три четверти всего объема храма. Три совершенно одинаковые антрацитовые грани стелы, казалось, вырастали прямо из гранитного пола, без малейшего следа стыков каменных плит.

Молодой человек медленно обошел стелу по периметру и обнаружил на каждой из граней, на высоте около двух метров, углубления, по форме и размерам весьма походившие на отпечатки человеческой ладони.

— И что же это значит? — обернулся он к наблюдавшему за его действиями профессору.

— А вы попробуйте вложить туда свою руку, — откликнулся тот чуть напряженным голосом. — Ручаюсь, ничего страшного с вами не случится.

И Генрих, секунду поколебавшись, протянул ладонь правой руки к углублению.

«Аум-м-м!» — прокатилось по сумрачному залу, будто зевнул невидимый великан. Молодой человек вздрогнул, но удержался и руку от стелы не отнял. В то же мгновение воздух в зале шевельнулся, по стенам побежали блики и пятна света.

«Аум-м-м!» — снова «зевнул» великан. Световая круговерть усилилась, в ноздри вдруг ударила волна сильных незнакомых запахов, воздух словно бы сгустился вокруг стелы, образуя нечто вроде занавеса, вот-вот готового раскрыться. Генрих попытался наконец вынуть ладонь из углубления, но ничего не вышло. Тогда он поборол поднимавшийся от живота противный холодный комок и остался на месте. Профессор Шнайдер куда-то исчез — то ли сбежал, то ли его скрыла световая завесь.

«Аум-м-м!» — прокатилось по залу в третий раз, и вдруг бешеная скачка света прекратилась и как бы протаяла в глубину. Храм исчез, исчезла стела, и теперь молодой человек словно парил над цветущей равниной, рассеченной пополам широкой лентой полноводной реки. По обе стороны вдоль нее тянулись квадраты возделанных полей, перемежавшихся с рощами пальм, а правее, у излучины, на высоком берегу раскинулся город из молочно-жемчужного камня.

Город, к которому не вела ни одна дорога!

Генрих невольно попытался разглядеть детали, и город тут же, будто скачком, приблизился. Улицы его, широкие и прямые, расходились от центра лучами и кольцами, и были заполнены людьми в ярких разноцветных одеждах. И были они смуглые и золотоволосые…

«Что же это?!» — невольно родился вопрос в голове молодого человека.

И мгновенно пришел ответ, словно откликнулся сам город:

«Это жизнь, от которой вы отказались…»

«Но ведь я живу?!» — Генрих даже не обратил внимания, что продолжает разговаривать мысленно.

«Ты и все остальные люди только существуете. А это — не одно и то же. Вы существуете исчезающе малый период времени, причем независимо от своего желания, и умираете, так и не поняв, зачем появились на свет. А жизнь — это процесс, полностью контролируемый разумом…»

«Значит, мы могли бы стать бессмертными?..»

«Могли бы, но вы отказались от знания и приняли веру. А она исключает знание…»

«То есть у нас больше нет шансов?..»

«Во Вселенной ничего не происходит однократно, раз и навсегда. Все процессы, и жизнь в том числе, цикличны, и только цель одна — равновесие, баланс, гармония… Кода-то люди выбрали веру в абсолют и нарекли ее Богом, теперь большинство из вас верит в знание и называет это Наукой. Пройдет еще какое-то время, прежде чем большая часть людей поймет, что обладать знанием полезнее, чем верить в него. И тогда эпоха Веры закончится и вновь придет эпоха Знания — закон равновесия будет соблюден и начнется новый цикл…»

«Кто же ты? — запоздало спохватился молодой человек. — Бессмертный?..»