Николай Близнаков - На Земле без перемен Страница 3

...Слабое утешение.

...Мы замолчали. Зеркальная поверхность блестела все так же раздражающе. Мне хотелось стать рядом с Мартином, но между нами была непроходимая стена. Вначале я ее вообще не замечал, а сейчас она отделяла меня от всего остального мира. Напоминала, что уже никогда я не буду его частицей...

Что же? Значит, не надо было прилетать? Но ведь это абсурд! Неужели... неужели я опоздал? И не увижусь с матерью, Аллой... никогда не обниму сына?.. С ними останется Он. Что же будет со мной? Кто ответит на этот вопрос?

- Я не могу разрешить тебе разговора с близкими сейчас, - прервал затянувшееся молчание Мартин. - Но с другой стороны... Я признаю, что тебе необходимо выяснить вопрос до того, как ты выйдешь отсюда. Обещай мне...

- Обещаю. Верь мне, Мартин!

Он включил связь. На моей половине комнаты, на стене над столиком, матово засветился экран. Я набрал на диске индекс сектора, в котором жил. Несколько поворотов переключателя - и перед глазами поплыла знакомая улица... Такая милая улица, обсаженная каштанами. Единственная в нашем городе. Вот мой дом, в который я теперь не имею права войти. Заросший кустами двор - такой таинственный и привлекательный в пору моего детства. Но я даже не заглянул в него... Где же отец? Должно быть, в своей святая святых - собственноручно оборудованной мастерской.

Конечно, он там. Что-то ремонтирует - в руках отвертка и какие-то детали. Заметив, что экран включен, поднял голову:

- Здорово, сынок!

- Здравствуй, отец, как себя чувствуешь?

- Э, дорогой, твой отец еще не настолько стар, чтобы так с ним здороваться! Что-нибудь случилось?

- Нет...

- Когда к вам заглянуть, чтобы починить стартер?

- Договорись об этом с Аллой. Впрочем, не попробовать ли мне самому? В последнее время у меня кое-что получается.

- Ты?.. Ты его исправишь?

Мой отец всегда смеется так, немного старомодно...

Хотя и не инженер, отец всегда справляется с нашими маленькими домашними проблемами. Ему приятно сознавать, насколько он нужен, необходим своему неумелому сыну. Ни за что на свете я не согласился бы поколебать его уверенность. Пусть останется с ней навсегда!

- Уж лучше ничего не трогай, а то только напутаешь. У него стало получаться! Вспомни, как позавчера ты "исправил" мотороллер, ха-ха-ха!

Прощай, отец! Для тебя я навсегда останусь рассеянным и неловким... Я никогда не смогу все тебе рассказать, никогда ты не будешь гордиться моим подвигом, никогда не узнаешь о страданиях и триумфе на Тритоне... Никогда...

К дьяволу! И мужчина имеет право заплакать, когда он теряет что-то очень дорогое. Но я - нет! Я не имею права. Я теряю ВСЕ!

Отчаянно, обреченно набираю номер видеофона в комнате сына. Я простился с отцом - он верит Двойнику, это ясно. Что ждет меня здесь?

Я не должен вызывать сына на откровенный разговор. Такова договоренность с Мартином. Я только посмотрю на него и постараюсь угадать - чувствует ли он что-нибудь странное в Нем?

В ответ на мой вызов на экране сначала появляется слово "Видеозапись", а потом - изображение сына. Его голос: "Дорогие друзья, ухожу на тренировку. После обеда буду на Медвежьем озере. Сейчас десять часов".

Экран погас. Я подождал немного и опять набрал тот же номер. Все повторилось, как в первый раз. Я лихорадочно обдумывал последние слова сына. На Медвежьем озере я перед стартом приготовил ему сюрприз подводный дом. И хотел подарить после возвращения! И вот сейчас... Нет, невозможно! А что иное могло привлечь его туда, в такую даль? Безусловно, дом подарил ему тот, Двойник. Дом, купленный и смонтированный мною!

Я опять хотел набрать номер, но мне помешал Мартин.

- Не надо, - в первый раз за все время подал он голос. - Ты только мучаешь себя. Не побеседовать ли тебе с матерью?

- С матерью беседовать я не могу.

Я долго не видел Аллу и не знал, что у нее опять короткая стрижка. Насмешливые зеленые глаза вернули меня в прошлое, на большой карнавал под Черной вершиной, когда я едва ее узнал.

- Здравствуй, дорогой! - ее голос заставил меня вздрогнуть. - Ты смотришь на меня так, будто давно не видел...

- Ты одна?

- Не совсем.

- Хотелось бы, чтобы ты была одна.

- Любовное признание? - за ее смехом я чувствовал скрытое беспокойство.

- Лучше было бы нам встретиться где-нибудь."

- Говори спокойно: здесь никого нет.

- Знаешь, мне кажется, что между нами не все гладко... Что-то происходит со мной, я изменился... Ты ведь заметила это, да?

- Глупости!

- Нет, нет, ты подумай. Предобеденные часы очень подходят для спокойного анализа. Не отрицай, что после экспедиции я изменился. И ты не так счастлива, как была раньше!

- Питер, возьми себя в руки! С тобой сегодня действительно что-то творится. О чем ты говоришь? Изменился ли ты? Перестань! Нет ничего странного - ни в тебе, ни в твоем поведении. Выбрось эту чепуху из головы! Слышишь? Лучше давай подумаем, куда бы нам поехать на следующей неделе? Может, еще раз спустимся в твою ужасную Медвежью пещеру?

Я не верил своим ушам. Как? Алла была с ним внизу?

На мгновение в памяти промелькнула эта мрачная карстовая рана в теле Земли, с сотнями ответвлений, где из бездонных, промытых подпочвенными водами колодцев доносится шум подземных потоков. Не дай бог оступиться и упасть - черные волны подхватят тебя и унесут в безвестные глубины, и никто никогда не узнает, что с тобой сталось...

- Ты о чем говоришь? - спросил я с испугом.

- Как - о чем? - удивилась она. - О спуске в пещеру.

У меня не хватало сил ей ответить. Моя Алла отступилась от меня, не зная об этом...

- Что с тобой? - она с тревогой смотрела на меня. - Что-нибудь случилось?

- Ничего, сейчас все пройдет... Хорошо, что тебе понравилась моя пещера!.. И прошу тебя - никогда не напоминай мне об этой моей сегодняшней слабости. И я забуду ее. Слышишь, никогда!

Мы с Мартином молчали. Я машинально тронул переключатель, и на экране опять поплыла улица. Улица с дикими каштанами.

Итак, всему конец. Была надежда. Была - до разговора с Аллой. Мелодия голубая, древняя - захватила меня целиком.

Каждое мгновение мы находимся на перекрестке. И как хорошо, что, выбирая один путь, мы не знаем ничего о другом. Только мне пришлось увидеть один из них осуществленным. Разве это возможно - наблюдать себя со стороны?

А Клод, Глез и Андрей? О, им повезло, с ними все хорошо! Их копии вне подозрений, и я никогда не скажу им о гибели тех, троих, на Тритоне. Не надо... А сам я уеду, скроюсь... По крайней мере, меня не будет мучить мысль, что мои близкие страдают из-за меня.

- Ты имеешь право послать Совету просьбу о "сосуществовании", - донесся до меня, словно издалека, голос Мартина. - Ты можешь жить с другой Аллой, с другим сыном, где-нибудь очень далеко, в уединении.