Джеффри Лэндис - Бесконечные соблазны Энигмы Страница 3

Ни та, ни другая не обращали ни малейшего внимания на меня. Зато мне на плечо вспорхнул Моряк, и я стал рассеянно почесывать ему спинку.

Я повернулся к иллюминатору. Наверное, один я на всем корабле пытался разглядеть ЗАГАДКУ, а не ее оцифрованное изображение. В иллюминаторе планету, разумеется, не было видно, там зияла черная пустота. В пустоте были рассыпаны звезды: Близнецы, Плеяды и Гиады романтично мерцали, как искры на ветру.

Я заморгал. В отсутствии атмосферы звезды не мерцают. Проверил еще разок: нет, все так!

– Лия! Мы что, в атмосфере?

Она не повернула головы.

– Нет.

– Ты спятил, белый? — вмешалась Толли. — Забыл, что наш корабль не предназначен для полетов в атмосфере? Если ионная плотность возрастет, капитан Шен живо смоется отсюда, будь уверен.

Я помалкивал, не отрываясь от иллюминатора. Звезды упорно продолжали мерцать. Зрелище было симпатичное, но мне все равно не нравилось.

– Ближняя точка через десять секунд, — объявила Лия.

Внезапно я увидел в самом центре загадочной пустоты то, чего там не было видно до сих пор: планету. Не темный смерзшийся комок, плавающий на расстоянии полутриллиона километров от светила, а великолепный мир с густыми белыми облаками, зелеными континентами и синими океанами, манящий и абсолютно немыслимый.

– Ближняя точка!

Планета пронеслась мимо, схлопнулась в синюю точку и пропала вовсе.

Даже если где-то там находилась безжизненная замерзшая планета, ее нельзя было разглядеть в межзвездном пространстве невооруженным глазом. Тем более — моим.

Кажется, Лия говорила, что приборы показывают совсем не то, что есть на самом деле?

– Планета, — пробормотал я, но меня никто не слушал. — Планета.

«Орфей» завис в десяти миллионах километров от ЗАГАДКИ и выключил двигатели. Он будет медленно приближаться к планете, но пока, на расстоянии половины световой минуты, мы ничего не почувствуем. Пройдет немало дней, прежде чем движение станет заметным.

ЗАГАДКА висела под нами — невидимая, но притягивающая. Корабль начал свободное падение. Все, кроме дежурного пилота, собрались в кают-компании обсудить ситуацию.

Никто, кроме меня и, возможно, Моряка, не видел планету. Или видел, но держал язык за зубами. Показания приборов были разноречивыми. Словом, что-то там, в пустоте, было, но что — никто не знал. Радар не мог определить характер поверхности, лазерные и рентгеновские излучатели тоже били словно в пустоту. Два маленьких зонда, отправленных на разведку, вернулись целехонькие, но без всякой информации. Единственное, о чем можно было сказать с определенностью, это тяготение: сферическое гравитационное поле, без всяких искажений, экваторного скачка и каких-либо гравитационных аномалий. Лия назвала это поле поразительно «мягким».

Зато связисты преподнесли сюрприз: перестали поступать сигналы с Земли. Более того, мы стали получать собственные отраженные сигналы, словно вакуум внезапно обрел свойство металлического щита.

– Если интегрировать интенсивность отраженного сигнала, — сказал связист, — учесть движение корабля и обратный конус Гаусса, то его суммарная сила будет той же, что у подаваемого нами.

– И что же это означает?

– Сигнал не проходит.

Дискуссия продолжилась, причем все заговорили одновременно.

– Искусственный объект! Черная дыра! Новый «карлик»!

Моряк прыгал по плечам, как по жердочкам, посвистывая и пощелкивая; кто-кто, а он вовсю наслаждался суматохой.

Лия покачала головой; ее короткие черные волосы, вспорхнув, снова легли на место. В невесомости, сопровождавшей свободное падение, ее тело изогнулось, как в экзотическом танце.

– Нет. Тут что-то иное.

– Через минуту я приму решение, как продвигаться дальше и продвигаться ли вообще, — провозгласил капитан Шен.

Капитан был низкорослым азиатом с короткой седой порослью вокруг лысины; точно такая же короткая поросль обрамляла его подбородок. Назвать его тираном было нельзя: он любил пошутить, перекинуться с членами команды в картишки и делил каюту со вторым пилотом Дейлом Тен Айком, но во всем, что касалось «Орфея», его решение было окончательным.

– Корабль не место для демократии, — напомнил он. — Однако прежде чем я приму решение, готов выслушать любые мнения и предложения. Мы могли бы повернуть назад прямо сейчас. Рано или поздно мы покинули бы эту эхо-сферу…

– Примерно через неделю, капитан, — подсказал связист.

– Благодарю, мистер Лоусон. После этого связь с Землей восстановится. Уже это было бы впечатляющим достижением. Думаю, мы могли бы считать главную научную цель экспедиции достигнутой. Но мы также можем остаться здесь и постараться побольше узнать о планете. Ваше мнение?

– Остаться!

– Если мы улетим, неизвестно, когда еще вернемся сюда. Над» сначала разобраться.

– Останемся!

– Надо подлететь поближе.

– Жаль останавливаться на полдороге!

– Еще целый год обратного пути — и никаких результатов? Мы же, по сути, вернемся ни с чем.

– Отлично, — подытожил капитан. — Я учту ваши соображения. Доктор Хамакава, вы хотели что-то добавить?

– Да. Я предлагаю высадку. Капитан и глазом не моргнул.

– У вас есть убедительные основания полагать, что мы обнаружили поверхность для высадки?

– Показания всех приборов по отдельности не позволяют сделать такого вывода. Но все вместе — другое дело. Что-то искажает показания наших датчиков. Значит, там что-то есть. Гравитационное поле свидетельствует, что мы имеем дело с объектом размером с планету. Будь перед нами черная дыра, она бы оказалась не больше мячика для гольфа. Такую на разглядишь. Словом, мы столкнулись с чем-то очень странным. Я уверена, что перед нами объект, обладающий поверхностью. Но узнать это можно только одним способом — побывать там.

– А как насчет доказательств, доктор Хамакава?

– Считайте это озарением. — Она пожала плечами. — Или интуицией.

– Хорошо, доктор Хамакава. Составьте план высадки. — Капитан Шен поднял руку, требуя тишины. — Я еще не принял решения. Так что жду вашего доклада, доктор Хамакава. Я ни при каких обстоятельствах не подвергну корабль опасности и не подлечу к аномалии ближе, чем на полгигаметра. Предложите план, в котором были бы учтены все случайности, даже те, которые вы отметаете как невероятные. — Он развернулся. — Прошу ко мне ровно в двадцать два часа. Все свободны.

Лия избрала необычную траекторию: эллиптический эпициклоид, по которому мы шли с постоянной тягой. Теоретически подобная траектория известна, но я что-то не слыхал, чтобы кто-нибудь действительно описал столь сложную кривую. «Орфею» предстояло запустить спускаемый аппарат «Эвридику» на высокую эллиптическую орбиту. Когда «Эвридика» подойдет к низшей точке, аппарат включит двигатели и начнет вращение, чем-то напоминая огненную вертушку на палочке. Вектор вращения постепенно замедлит орбитальное движение и уронит «Эвридику» на гипотетическую поверхность, но аппарат до нее не долетит: тот же вектор замедлит, а потом остановит спуск. После короткого зависания с набором момента силы, противоположного вектору тяготения, продолжающий вращение аппарат вернется на орбиту.