Василий Бережной - Космический Гольфстрим Страница 3

На осциллографе колеблющаяся линия мощности двигателей достигла красной отметки, половина резервного топлива, превращенного в фотоны, вылетела в космос. Капитан овладел собой и, еще раз взглянув на приборы, приказал прекратить эти безнадежные попытки. Двигатели сразу же умолкли, и остался только шум в ушах.

«Неужели все-таки черная дыра? — рассуждал капитан. Этого еще не хватало! Мощнейшая сеть!.. Если это на самом деле черная дыра, обычными средствами вырваться невозможно. Притяжение коллапсирующей звезды не упускает даже фотоны, а наша максимальная скорость составляет всего три четверти скорости фотонов. Неужели безвыходное положение? А не сделать ли попытку прорвать хотя бы небольшой участок этой сети? Шарахнуть бы антигравитационной бомбой. Пусть помозгуют физики. Лаборатория оборудована хорошо. Или не бомба, а пушка скорее пробьет туннель? Фантастика. Ничего не выйдет… Но не раскисать. Этого еще не хватало…»

Мысли его ворочались в голове так же, как захваченный притяжением корабль, и так же натыкались на непреодолимые препятствия.

Что известно науке о черных дырах космоса? Один одержимый математик как-то на досуге задал себе такую задачу: что получится, если достаточно большая масса вещества окажется в достаточно малом объеме? Как поведет себя это вещество? Расчеты показали: сила тяжести так сожмет массу, что пространство прогнется, искривится и в конце концов замкнется. Математик назвал это коллапсом — такая звезда тонула в его формулах, как Солнце в море. С той только разницей, что Солнце светит, а коллапсирующую звезду никто уже не увидит, потому что ее могущественное тяготение не упустит ни единого электромагнитного сигнала. Вместо сияющей звезды — зияющая чернота, дырка, в которую попадает все, а оттуда уже ничто не возвращается.

И хотя астрономы считали, что в нашей Вселенной есть множество солнц, в которых сконцентрирована огромная масса и которые в будущем будут коллапсировать, все это, по мнению Нескубы, не выходило за рамки абсурдных гипотез. Да, были сообщения, что некоторые черные дыры обнаружены, но капитану не верилось, и он полагал, что это всего-навсего игра математического воображения. В конце концов, невозможно представить себе, что в одной точке, почти в нулевом пространстве, концентрируется сколь угодно значительная масса вещества. Хотя… ее величество Природа способна еще и не на такие парадоксы!..

«Вот и подтверждается, казалось бы, невероятнейшее предположение, — думал капитан. — «Викинг» попал в сферу притяжения черной дыры космоса, и мы первые… — Капитан помрачнел, горько усмехнулся. — Первые, кого поглотит коллапсирующая звезда!»

— Витки спирали становятся все круче, скорость растет, капитан!

Голос штурмана вывел Нескубу из задумчивости. Он встрепенулся, непроизвольно провел ладонью по ежику волос и, взглянув на своих коллег, заметил:

— И будет расти… если не сумеем обрубить лапы этому хищному пауку.

Капитан раскрыл глаза, потянулся под одеялом. Вставать не хотелось. Руки, ноги, все тело — тяжелые, как глина. И без измерения ясно: тяготение резко увеличилось. Сейчас он весит не меньше тридцати пяти килограммов, и, хотя это составляет всего половину его земного веса, ощущается огромная тяжесть. И неудивительно: долгие годы невесомости сказались на физической сопротивляемости организма. «Бесплотный период окончен!» — такую подпись поставил под своей карикатурой какой-то остряк. На экране были изображены мужчины, передвигающиеся на четырех конечностях, и женщины — на костылях. «Хватило такта не нарисовать наоборот, — подумал Нескуба. Этого еще не хватало!» Взглянув на хронометр, начал подниматься: вскоре будут докладывать руководители секций и служб. В последнее время в связи с тревожной обстановкой капитан спал в командной рубке и сейчас был даже рад, что Эола не видит, как он поднимается с кушетки: старик, да и только. Впрочем, представив себе, что биолог Алк тоже еле передвигает ноги, немного успокоился, повеселел. Вот кому пристало бы ходить на четырех!

Пока умывался в маленькой кабине, Эола принесла завтрак. На подносе в зажимах лежали два больших тюбика пюре из хлореллы, в маленьких картонных коробочках — несколько горошин поливитаминов.

«Можно было бы и на тарелочках, — подумал он с досадой. Тюбики эти осточертели».

— Как спалось? — Эола встала на цыпочки и на мгновенье прижалась щекой к его щеке.

— Голова чугунная.

— Вероятно, повышается давление. Тяготение сильно увеличилось… — На лице Эолы появилась бледность. — Послушай, чем все это кончится?

— Не волнуйся, милая, работа в наших лабораториях идет полным ходом, что-нибудь придумаем. А ты как невропатолог… Знаешь, в такой ситуации кое у кого могут не выдержать нервы…

— Служба здоровья функционирует нормально. А что касается нервов, ты прав — у нас уже есть один пациент.

Нескуба вопросительно поднял брови.

— Вообще-то ничего особенного, невинная мания: цветы. Только и разговоров, что о цветах. Цветы — чудо природы, пластика, живопись, поэзия, даже музыка. Он, мол, непременно вырастит необычайный цветок…

Нескуба сразу догадался, о ком речь, и расспрашивать не стал. У него сложилось другое мнение об этом «пациенте».

Выдавив в рот жидкое пюре из тюбика, он с отвращением поморщился.

— Я вижу, ты не в восторге, — сказала Эола, садясь рядом.

— Да, не очень, — ответил он, нехотя глотая тепловатую массу. — Какое-то оно…

— Кажется, ты любил антрекоты…

— Не забыла? Вот бы сейчас…

— А от курятинки отказался бы?

— Клянусь космосом! За куриную ножку…

— С рисом, конечно, и с маслицем…

— Лучше уж не вспоминай, не терзай.

Эола вздохнула:

— Откровенно говоря, у меня эти калории тоже в горле застревают. Да и всем уже осточертела проклятая хлорелла.

Шутливые нотки уже не звучали в ее голосе, и это немного обеспокоило Нескубу.

— Что ты сказала? Проклятая хлорелла? — натянуто улыбнулся он. — Напрасно. Эта водоросль… если хочешь знать, — некое чудо природы. Такое содержание белка, витаминов, аминокислот…

— Так что же ты дуешься, как среда на пятницу?

— Я дуюсь? Да нет. Это тебе просто показалось.

— А меню можно улучшить.

— В перфоленте нашего электронного повара запрограммированы десятки разных блюд.

— Десятки… Но все это вариации на одну и ту же тему: хлорелла. Пора бы уже сменить перфоленту — у нас ведь есть энзэ — неприкосновенный запас. Там и курица, и баранина, и кое-что еще.

Терпеливо выслушав эту кулинарную декларацию, Нескуба сказал: