Александр Торин - Ночь в Цветущих садах Бомбея Страница 3

- Все, дело в шляпе, - пьянящая радость овладела Леней. В руке его позвякивали латунного цвета ключи. Вот и его комната... О, счастье! Умывальник, плита, холодильник!!! Стены покрашены свежей краской!

Квартирка была, конечно, маленькой: комната метров в десять квадратных, с пристроенной сбоку кухонькой, и спальня, в которую кроме постели ничего и никогда не могло поместиться. На первый взгляд, в квартире было чисто, раковины сверкали белизной, и Леня решил, что переедет сюда сейчас же, невзирая на поздний час. Решение это было вызвано следующими тремя обстоятельствами: Во-первых, квартиру следовало заселить как можно быстрее, пока бородатый индус вместе с загадочным Раджаваном не сообразили, что Леня не тот, за кого себя выдает. Во-вторых, гостиница, а в особенности репродукция на стене, Лене осточертели. В третьих, все его пожитки занимали два маленьких чемодана, так что переезд не представлял никаких затруднений. Леню, впрочем, слегка смущало полное отсутствие мебели, как-то кровати, столов и стульев, но, поразмыслив, он решил, что несколько дней перекантуется на полу, благо его покрывал мягкий ковер, а в ближайшие выходные съездит в мебельный магазин.

Сборы и выписывание из гостиницы заняли каких-нибудь полчаса. О, блаженство! О, сладостный миг открывания ключом двери. О, желанное пространство, в котором можно спать, валяться на диване, смотреть телевизор, ужинать...

Леня размечтался, тем временем он аккуратно вырулил на улицу Ганди, подъехал к дому и с досадой обнаружил, что все места на стоянке заняты. Колесо к колесу, фара к фаре, рядком, притираясь к уличным фонарям и мусорным ящикам, стояли старые и новые средства передвижения. Даже его личное, персональное место, обозначенное крестиком на копии подписанной им бумажки о съеме квартиры, занимал динозавр - старенькая "Хонда" с кое-как прилаженными к ней огромными толстыми колесами. Колеса были украшены хромированными колпаками, с угрожающе торчащими наружу лезвиями, напоминавшими нож от буровой установки.

- Бардак! - возмутился Цыплов. Он долго искал бумагу, наконец нацарапал записку на обратной стороне старого конверта, подсунул его под дворник нарушителя, и принялся искать стоянку на соседней улице. Выяснилось, что и соседняя улица, и все прочие проезды и переулки были плотненько заставлены средствами передвижения. Наконец, Лене повезло: многодетная семья, состоящая из важно вышагивающего впереди мужчины с черными усами, трех молодых женщин в паранджах, и по крайней мере шести или семи детишек, уселась в микроавтобус и отъехала от обочины.

В освободившееся у обочины место Леня влезал с трудом. Он только начал заезжать на парковку, как вдруг из соседнего переулка на сумасшедшей скорости, с ревом выскочила старенькая "Мазда", и, взвизгнув тормозами, воровато попыталась втереться между капотом его машины и тротуаром. Тут нервы у Лени сдали, он нажал на гудок и начал мигать фарами, с отчаянием продвигаясь вперед. Раздался скрежет, "Мазда" недовольно фыркнула, даже как-то оскалилась, но отступила и снова спряталась на боковой улочке. Японская машинка никак не могла тягаться с бронированным "Шевроле" двадцатилетней давности - это все равно, как если бы "Жигули" перегородили дорогу правительственному "Зилу".

Приключений на сегодня Цыплову было более чем достаточно, он вытащил из багажника чемоданы, и потащил их по пешеходной дорожке. Идти до квартиры пришлось довольно далеко, и Леня почувствовал, что прошедший день вымотал его и морально, и физически.

Квартирный комплекс "Сады Бомбея" за прошедший час с небольшим волшебным образом преобразился. Окна были ярко освещены, а на дорожках, идущих вдоль стены здания, стояли свечи в стеклянных стаканчиках, и еще тлеющие ароматические палочки, распространявшие божественный аромат благовоний. У каждой двери в мерцании свечей стояли статуэтки многорукого Будды, а из квартир слышалось пение. Более всего поразило Леню огромное количество неизвестно откуда взявшихся кур, которые с наглым кудахтаньем бродили по дорожкам, что-то выклевывая из цементных плит.

Леня был заинтригован. Вообще-то, он никогда не имел дурной привычки заглядывать в чужие окна, но, проходя мимо очередной квартиры, из которой раздавался хор женских голосов, удержаться не смог.

Квартира, к его удивлению, была совершенно пустой. В ней не было ни столов, ни стульев, лишь подушки, постеленные на полу, горящие свечи, и женские спины в чем-то шелковом со складками. Вокруг женщин ползали по полу дети в подгузниках. В соседней комнате на полу стоял компьютер, а около него, на подушке, поджав под себя ноги расположился довольный, пузатый мужчина с длинными усами. Мужчина этот как две капли воды напоминал главу семейства, несколько минут назад освободившего заветное место на стоянке. Он что-то загребал левой рукой из пиалы, украшенной национальными узорами, а правой азартно стучал по клавиатуре. Картинка на экране была Лене знакома: усатый отец семейства играл в "Тетрис". Из квартиры пахло чем-то пряным и острым.

- Национальные традиции, успокаивал себя Леня, пробираясь между домиками. Наконец, заветная дверь, в отныне принадлежавшую ему квартиру открылась, он бросил чемоданы на пол, и почувствовал, что засыпает. Теперь все будет хорошо, - мелькнуло в его сознании. Леня снял ботинки, накрылся зимней пуховой курткой, привезенной из России, и совершенно бесполезной в Калифорнии, и, устроившись на полу в спальне, заснул.

Проснулся он от жуткого зуда, поднимавшегося от ног к животу, и от странных вскриков, раздававшихся во дворе. Все тело его, а особенно ноги и низ живота, были одной сплошной областью чесучести, состоявшей из тысяч изолированных укусов.

На стенах полыхали красные и голубовато-зеленые тени, а со двора слышалась заунывная индийская музыка, взрывы, звяканье бубнов. Леня, чертыхаясь, подошел к окну и от удивления закашлялся.

Во дворе без малейшего смущения томно разгуливала почти-что белоснежная корова с одиноким коричневым пятном на боку. Около нее в экстазе плясали мужчины в простынях. Неподалеку от маленького голубого бассейна стояла неизвестно откуда взявшаяся надувная статуя Будды метра в три высотой, выкрашенная в бронзовый цвет, вокруг то и дело взрывались разноцветные фейерверки. Статуя слегка колыхалась, горели свечи, стучал барабан, танцевали женщины, и пахло ароматическим деревом.

- Черт! - Леню что-то больно укусило в ногу, и он включил свет. Крохотные, черненькие точечки, молнией прыгнули на штору, и он вспомнил, как в деревне собаки выкусывали блох, яростно гоняясь за собственным хвостом.

Ехать в супермаркет за противоблошиным дезодорантом не хотелось, тем более, что у Лени не было ни малейшего желания снова кружить по улицам в поисках места для парковки. С другой стороны, быть съеденным зловредными насекомыми... И тут Цыплова осенило...