Марек Баранецки - Право альтернативы Страница 3

Кальперн положил кассету в карман и вернулся в Зал Операций. Он сел рядом с креслом командира. Еще раз взял в руку пулю, мрачно посмотрел на нее и перевел взгляд на отверстия в спинке кресла и пятна крови, которые уже успели потемнеть. Потом положил ее в карман. Хьюэл вернулся через десять минут. Когда он появился в дверях, выражение его лица говорило само за себя.

- Ничего, - сказал он, - снаружи ничего,

- А я нашел вот это, - похвастался Кальперн, доставая из кармана кассету, - в кабине Каргини.

Он протянул кассету Хьюэлу. Тот долго смотрел на нее, не говоря ни слова. Потом открыл, вынул матово серебристую пластинку с отверстием для пальца и взвесил ее на ладони.

- Знаешь, что это такое? - спросил он и, не дожидаясь ответа, объяснил: - Контрабандная продукция. Нелегальная издательская серия. Десятки подпольных фабрик - таких, как "Хейн-Комтроник", - перенасытили ими земные рынки. Это одна из самых крупных и до сих пор не раскрытых фирм. Такие фабрики не платят налогов, а то, чем это грозит, сводится на нет высококлассными программистами, изобретающими наиболее трудно поддающиеся контролю программы. Игры разрабатываются на незарегистрированных компьютерных станциях. Это большой подпольный бизнес. Случалось, что им занимались даже кибернетики Галактического Корпуса.

Они смотрели перед собой, не говоря ни слова.

И думали об одном и том же. В душе каждый из них не мог примириться с абсурдной необходимостью вести следствие. Кальперну приходилось слышать о таких кассетах. Изготовление подобной продукции запрещалось и преследовалось законом. Обладание кассетами каралось очень сурово. Но кассеты были чем-то вроде современного героина. Они несли в себе опасность, поскольку содержали неконтролируемые программы, подчас составленные непредсказуемыми в поступках сумасбродами, лишенными по разным, зачастую криминальным причинам права выполнять профессиональные обязанности программистов. Кальперн никогда не интересовался этим. По его мнению, любой человек, которого привлекает возможность поиграть в преступление, сам по себе уже в какой-то степени психопат. Его раздражало, что именно криминальные истории были слабостью добродушного командира.

- Просмотрим ее? - предложил Кальперн.

- Да, конечно.

Хьюэл наморщил лоб. Посмотрел на кассету и отстучал на клавиатуре несколько знаков.

- Что-то не так? - спросил Кальперн.

- Сам не знаю. Это иррационально, но у меня предчувствие... подозрение... не знаю, как тебе и объяснить...

- Пускай. И так все это уже вышло за границы логики. Ни одна версия нас уже не удивит, зато любая подробность может иметь значение.

- Это всего лишь предчувствие, - повторил Хьюэл.

Он кивком показал на монитор. - Посмотри. Система на вопрос, введена ли эта игра в Память, отвечает отрицательно. Как и на вопрос, не вводили ли ее раньше. А ведь Каргини время от времени должен был развлекать себя этим... ну, в общем... хоть раз... если подходить к делу рационально, я -не вижу связи... - Он беспомощно и словно с некоторым смущением показал на кресло командира. - Насколько я его знал, он должен был ввести ее. Кибернетик сделал на этих словах ударение.

- Это означает, что ответы неправильные?

- Я думаю, что они имеют такое же отношение к действительности, как и регистрация движения дверей. - Хьюэл покраснел и словно нехотя добавил: Сдается мне, что мы имеем дело с лживой, двойной программой.

Его слова вывели Кальперна из себя, и он в ярости вскочил с кресла.

- Ты хочешь сказать, что это дерьмо приобрело контроль над всеми мыслящими и обеспечивающими безопасность системами? Бред параноика!

Он возвысил голос. Это был рефлекс. Рефлекс самообороны - Кальперн чувствовал, что начинает бояться.

- Ведь это парасистемная программа. Ты же не знаешь, на что способна эта чертова штука, - отпарировал кибернетик, - Впрочем, то, что я подозреваю, не обязательно должно назваться приобретением контроля. Учти, что Память корабля превосходно защищена от любого вмешательства и угроз. Даже я не в силах проникнуть под пресловутый эпидермис Системы, если бы сумел вызвать какие-нибудь нарушения безопасности полета. Зато я могу выполнять действия, которые в своей основе оказываются явно спровоцированными. Эта кассета могла бы действовать аналогичным образом. Я не знаю - как, но могу представить себе программу, которая, как игру подобий, кодирует регистрацию настоящей опасности.

- Но если бы ты нарушил контакт человека с Системой или непрерывность регистрации, то вызвал бы тревогу? Разве не так?

- Откуда мы можем знать, как она действует? А вдруг на мое негативное действие она отреагирует, а на другое - нет? Такие случаи бывали. Все эти игры - чертовски изощренные штуки. Между прочим, именно поэтому они и запрещены законом.

- А ты допускаешь возможность того, что производитель мог составить программу - пусть и парасистемную - лучше наших бортовых?

Хмеэл горько усмехнулся.

- Я тебе уже говорил, что таким образом подрабатывали прежде всего перекупленные гении. У мафии есть деньги. А у людей - мозги.

Кальперна вдруг стало подмывать расспросить Хьюэла о его прошлом, но он вовремя прикусил язык. Хотя и поздно для себя. За этим вопросом совершенно неожиданно открылась новая альтернатива. Он повернулся спиной к кибернетику, делая вид, будто собирается пройтись по залу. Сердце так и колотилось в груди, и его беспокоило, не догадался ли Хьюэл о его реакции. Ему показалось даже, что иначе и быть не могло. Когда он снова повернулся к кибернетику, тот смотрел на монитор.

- Если дело обстоит так, как мы подозреваем, то я опасаюсь вводить эту программу в Память. Она может проникнуть в Автономную Систему. Ведь ты ее открыл, - сказал Хьюэл, не отводя глаз от экрана.

Кальперн в глубине души вздохнул с облегчением. Похоже было, что Хьюэл ничего не заметил. Однако его слова были такими неожиданными, что Кальперн почти забыл о своих подозрениях.

- Черт возьми, - пробормотал он, - так мы ни к чему не придем.

Он подошел к пульту и отдал распоряжение: "Ленту регистрации пульса членов экипажа за последний час при превышении 90 ударов в минуту". Буквы тут же сложились в ответ:

Каргини. Время минус 38 минут 40 секунд. Пульс 240, плюс 9 секунд, потом ноль. Экипаж: пульс ниже 90 ударов.

Кальперн отстучал следующий вопрос;

"Время минус 39 минут. Сколько человек в зале 12С!"

Один. Каргини. Потом плюс 11 минут 10 секунд Кальперн. Потом никого.

- В этот момент ты отдал команду о введении секретности первой степени. Тогда же Главная Память оказалась пустой, - прокомментировал Хьюэл. - Все, что мы сейчас говорим, тоже остается в ней белым пятном.