Александр Гейман - Лотос Мексики - Вызов социала Страница 3

4. ПОЧЕМУ НЕ НАУКА. А ПОЧЕМУ ЖЕ НЕ НАУКА? НАУКА!..    С Нового времени, с Просвещения примерно, религия отстаивала свою область компетенции - духовную сферу - и свои права на нее в противоборстве с наукой. Пытаясь играть на ее поле, а т.е. силясь судить, подвижна или неподвижна Зелмя, шар она или квадрат и т.п., религия потерпела фиаско. Сейчас позиция религии скорее раздел сфер влияния: дескать, в тварном мире правит наука, но вот есть еще высшая реальность, Абсолют, и вот там-то компетенция религии. При этом, самое для религии трагичное, что теперь она терпит поражение уже и на своем поле. Наука, преодолев юношеский убогий материализм и гонор всезнайства, пришла к категориям и концепциям очень и очень сложного мира - и в этом мире уже достаточно много невероятного и запредельного - можно сказать, мистического с т.з. былого рационализма. Теперь наука и готова бы принять опыт и концепции той же религии, обращаясь к тем сферам, что религия числит "за собой". Выясняется, однако, что религии в современном виде и здесь нечем снабдить науку. Ну да, есть, конечно, богословие, и иные из его наработок могут представлять интерес для философа, математика или физика - так, бустрапийным анализом физика вроде как обязана буддизму. Но это план "верхних" асбтракций, да и в нем наука вполне обходится своими силами - теоретики от математики или физики сами такое плетут, что куда твоим Васубандху.   А вот что касается плана "прикладного" - не словопрений о Духе, а практической ориентации в этой вот духовной области, то религии поделиться с наукой нечем (не считая догматического мусора, конечно). В том-то и дело, что собственная магия, чудеса религии не работают. Возьмем, к примеру, таинство брака. Согласно обязательству церкви, таинство это в том, что Бог чудесным образом соединяет супругов в плоть едину. Что же, красиво, особенно, когда рэкитирская свадьба - сервис по полной программе. Но почему-то спустя время влюбленные, невзирая на сотворенное таинство, начинают друг другу изменять, а то и вовсе разводятся - уже без красивого обряда. Как так? А как же  обещанные узы, Богом навек наложенные, где чудо - оплаченное единой плоти? Или, может быть, человек стал сильнее Бога и способен отменить его волю? Да нет пока что. Значит, не было и этой Божьей воли. А ведь обряд-то был! В нагваль-магии насчет этого жестко: или прием, техника работает - и тогда применяется, или не надо паясничать. Да еще деньги взяли! Фу-у!   Другой пример. Церковь, после долгих колебаний в перестройку, заняла по отношению к т.наз. экстрасенсам позицию скорее враждебную. Одна женщина, например, так излагала свой мистический опыт: да, мол, я путешествую по иным мирам, но ничего бесовского тут нет, все это я делаю с молитвой, с крестом да еще с благословения такого-то местного настоятеля. Комментарий иерарха был таким: можно соблюдать все обряды, верить Христу, ходить в церковь - и все равно находиться во власти диавола в таких потусторонних опытах. Но это уже приговор самим себе: как же так, вот он, океан Духа, о котором вы же сами твердили, вот человек в него окунается, хочет взять ваши средства безопасности - и нате! - выясняется, что они недействительны. Но если от крестных знамений, благословений и т.д. никакого проку, то чего ж вы это нам-то суете, а? Эй, девочки, а за что деньги-то брали? Ай-ай-ай! Нет уж, вы тогда в свои погремушки сами играйте!   В пред.разделе это объяснялось: религия потому и беспомощна как духовное ведомство, что имеет дело вовсе не с Духом, а с его - социально заказанной и оплаченной - имитацией. Науке же, похоже, и здесь приходится рассчитывать на саму себя. Но хватит ли у нее своих сил? Если не религия, то, вероятно, эзотерика толтекская, к примеру,- может помочь? Готова ли к такому взаимодействию наука (западная, позитивная)? Готово ли, в свою очередь, знание толтеков работать с другим типом знания?   Действительно, ведь и наука заключена в определенный социальный панцирь, структуру, она тоже соц.институт со своим запасом косности. Если религия есть деланье веры, то наука, социально, есть деланье знания. Конечно, уже это некий барьер, гиря на ногах. Теоретически - в фантастике такие модели есть и наука могла бы ограничить себя уже понятым и освоенным и превратиться в разновидность религии, стать доматической системой. Однако же, это не происходит и в обозримом будущем недостижимо. Наоборот, открытость науки новому, "безумному" все возрастает. Ведь сама специфика науки добыча знания - подразумевает обращение к неисследованному, неведомому. Наука - что для религии просто немыслимо - всегда готова к самопреодолению, к признанию своей неправоты, к самопересмотру. Более того, наука признает, что с т.з. собственных базовых основ она не имеет права на существование: "я знаю, что я ничего не знаю". Это _поиск истины_ - в отличие от религии, которая ставит себя как _обладание истиной_ (а заодно, само собой, и Богом).   Эта беспощадная трезвость разделяется и нагваль-магией как _знанием_ - способ знать у толтеков другой, но эта вот охота на знание, открытость новому, готовность к самоизменению, опора на _опыт_ - все это, так сказать, родовые свойства, общие обеим, науке и магии. И действительно, обе (на мой взгляд) друг другом интересуются все больше и, по-моему, друг друга хорошо понимают - может быть, почти во всем.   Что же их разделяет и различает? Для краткости, можно дать такую метафору: наука исследует мир, включая человека и его дух-тело, как внешний объект, а магия исследует человека, включая его мир, как объект внутренний, как дух-тело. Тенденции такая метафора обозначает, но все-таки дело сложней.   Соль в том, что нагваль-магия не разделяет мир на материю и сознание: состояние сознания - это и есть мир, меняя сознание, мы тем самым (по магии) меняем и миры пребывания. Наука - речь об естествознании - до известной степени готова это принять: например, физика микромира была вынуждена ввести в картину мира и наблюдателя. Что касается человека, то наука может допустить активную и даже ведущую роль сознания: вот поднялось настроение - справился с болезнью, упало - совсем умер. Но это вот положение "сознание есть мир" наука пока готова принять в пределах нашего тела, там связь более или менее наблюдаема и проверяема. Магия же не только продлевает эту связь за границы тела, она вообще отказывается признать разделение (на внешнее и внутреннее: дон Хуан Кастанеде: ты помещаешь источник сознания внутрь, я - вовне, ни один из нас, однако, не прав). Это, впрочем, еще не водораздел - наука может принять и т.з. магии - у нее просто нет ее опыта. А раз так, то и суждения ее ограничены известным и опытно проверяемым. (Нелишне отметить, что подобная трезвость и скептицизм куда ближе и ценней для магии, чем безоглядная восторженная мистичность в стиле Блаватской и иных "эзотериков". Чего ведь только не напишут, какой только, прости Господи, хуйни не нагородят! И заметьте - потом этот бред издают и продают втридорога. "Розу мира" так не хватали, как какую-нибудь "Диагностику кармы" - да уж, духовность нынче прибыльна. И знаете, в чем причина? Почему таким спросом и успехом пользуются именно вторичные издания, имитации, подделки под "духовность"? Да потому, что это отвечает природе нашего общества: ярлыковой, индульгирующей, двоемысленной. Встреча с подлинным обязывает к подлинности если уж берешься изучать у-шу, то и делать это придется по-настоящему - иначе у-шу не будет. Здесь же, как и в случае с религией, сойдет встречная имитация: книга (автор) никаких обязательств на себя не принимает - но ведь и читателя ни к чему не обязывает! Это как взаимный сговор двух помешанных в сумасшедшем доме: ну, сделай вид, что я Наполеон, а я в ответ буду верить, что ты Юлий Цезарь! Замечу в этой связи, что стратегия нагваль-магии в условиях такого общественного театра также заключается в ношении маски, но тут разница. В обычном случае маска есть способ порабощения - отвели роль, и знай исполняй. В магии же это способ высвобождения: не человек транспорт для маски, а маска - инструмент в руках воина. Причем, это даже не так способ отделаться от общества, а скорее этакий монитор, чтобы отследить свои же недоработки.) Вернемся, однако, к науке. Итак, сами по себе положения толтекского учения для науки не "ядовиты" - принять их она может, если на то покажет опыт. Разделяет и _принципиально_ различает науку и магию другое - способ знания (или, если угодно, способ фиксации, закрепления знания). Дело даже не в том, что магия исследует т.наз. внутренний мир - дело в том, что она пользуется как инструментом телом и сознанием познающего. Разница - ученый работает, привлекая к.-л. систему категорий, концепций, символов, а т.е., пользуется сознанием _социальным_. Аналогично, и инструмент его - приборы, внешние орудия. Но и это не все. Результаты опыта в науке фиксируются опять-таки в знаковой (=социальной) форме и воспроизводятся, если эксперимент удался, с хорошей регулярностью при повторении внешних условий опыта. Скажи я сейчас, что открытия магии - дело индивидуальное, уникальное и неповторимое, и вопрос можно было бы закрыть - это уже было бы непреодолимое различие. К счастью, все не так. В том и дело, что все обретения знания толтеков тоже вопроизводимы и, так сказать, читаемы. Состояние сознания - а с тем и мир в его особенностях - определяет, по Кастанеде, положение _точки сборки_ (точка сборки - это место на энергетической сфере, где сознание самовыявляется, помещает себя; а сфера эта, по магии, заключает в себе полноту сознания человека). Здесь отличие от утверждений гуманитариев, привыкших настаивать на неповторимости разного рода личностных проявлений. Но все не так: согласно магической традиции, подвижка т.сборки в определенное место есть вход в определенное состояние сознания с достаточно точными и качественно обозначенными свойствами. Это все равно что посетить некую страну - путевые впечатления у туристов, конечно, свои, но - от одной и той же Англии-Голландии. Более того, точно проведенный опыт дает возможность вполне точного, глубокого осознания и чужого, субъективного, опыта - происходит, так сказать, чтение чужих путевых заметок. Таким образом, родовые свойства знания срабатывают и здесь: магия потому и знание, что практикует все тот же эксперимент, вопроизводимость, проверяемость. Различие с наукой, повторяю, в другом: способе знания. Знать по-толтекски можно только телесно-бытийно: знать=быть - и закрепить знание, опять же, можно лишь так - уметь своим сознанием-телом. Не в том дело, что это нельзя записать или объяснить. Такая запись просто не будет знанием, ее прочтение не даст ничего ни читателю, внешнему наблюдателю, ни познающему. Прочесть о чем-то, знать _о чем-то_ - и знать _что-то_: мочь, быть что-то - вот какая разница. Для науки (позитивной, западного типа) это серьезное препятствие. Ее-то метод - внешнее наблюдение, а здесь он не работает в принципе. Даже внутреннее самонаблюдение здесь возможно лишь вместе с действием - наблюдать себя можно только меняя себя. Лишь это может дать достоверное, _практикуемое_ знание - достоверное хотя бы в пределах, так сказать, прикладных технологий. О "полном" знании, впрочем, не заикается и наука - она ведь тоже лишь регистрирует закономерности: что такое электричество, это Бог един весть, но вот если в таких-то условиях поставить магнит, обмотать проволокой и т.д., то получится то-то и то-то. Видимо, аналогичное следует принять и для знания толтекского: что такое сознание, еще никто не понял, но владеть им, хотя бы сколько-то, можно. Но это уже вопрос не внешнего описания, а _личного практикования познающего_. На перспективу это создает новую ситуацию для человеческого знания в целом и для западной науки в частности. Как и в случае с искусством, я отнюдь не зачеркиваю само по себе внешнее направление знания. Идеалом, считаю, явилось бы равновесие обоих. Но вопрос не в том, чтобы наука дополнила себя учением толтеков как одной из дисциплин. Конечно, какие-то словесные описания, "теория", здесь возможны - собственно, таковые уже сделаны. Но суть в другом - чтобы познание ученого стало его битвой силы, чтобы он был воином Знания, джнанином _прежде всего_. Сейчас же занятия наукой, как и остальные общественные занятия, есть разновидность профессионального кретинизма - вся система образования служит натаскиванию на узкое, специальное, "интеллектуальное" знание с переразвитием рационального начала в обход и ущерб развитию личности. А меж тем, главный инструмент исследователя это все же не ускоритель и компьютер, а его собственное сознание. Овладеть прежде всего им, главным познавательным орудием, не только в высшей степени разумно, но и этически необходимо - это-то сейчас уже аксиома. Отсюда, идеал выглядит так: ученый, естествоиспытатель прежде всего познает и осваивает тайну сознания, Духа - занятия же позитивной наукой есть, 1-е, применение этого освоения, и 2-е своего рода упражнение в магии (или, если угодно, йоге). В этом случае, ученый, так сказать, лично свободен, а с другой стороны - не уклоняется и от "общественного служения". Это не все - есть и вторая составляющая: интерес самой магии. Я лично предпочел бы, чтобы и учение толтеков утверждало себя вовне не как эзотерика или, того пуще, религия или мистика, а как знание, как наука, как исследование. Будет ли это так вопрос открыт. Повторяю, тут и запрос, и испытание встречное: социально, традиции толтеков надо себя выявить как науке, как знанию - готова ли она к тому? Но и другое - науке надо обрести себя как йогу, как искусство сознания, как звено с Духом готова ли она? Я считаю, обоюдные шансы есть. РЕЗЮМЕ: 1) Поскольку религия все очевидней выявляет свою несостоятельность в т.наз. духовной сфере, встает вопрос об освоении этого поля силами науки. Однако наука, как знание внешнее, позитивное, не слишком к тому приспособлена. 2) Отсюда необходимость обращения к эзотерике - йоге, нагваль-магии - иному способу знания. Для науки и магии это тем более приемлемо, что обе, являясь знанием, имеют общие родовые черты: устремленность в неведомое, опыт, трезвость, а также готовность к самоизменению. 3) Разделяет их именно способ знания: инструмент джнанина - его собственное тело и сознание. Можно сказать, что магия (йога) это философские парадоксы бытия и мышления, физически, телесно воспроизведенные. Наука же привыкла разрывать объект исследования и познавательную практику личности; ее инструмент - внешние символические системы (включая сюда и приборы). 4) В интересах самой науки уравновесить свой способ знания знанием толтекским, йогическим. С одной стороны, это необходимость самой области, объекта исследования - сознание, Дух, требует именно такого инструмента. Но кроме того, для науки это путь, чтобы восполнить свою односторонность - свой профессиональный кретинизм. Ученый - пора вернуть это - прежде всего джнанин, прежде всего познаватель тайны своего Духа, а наука, конкретная дисциплина, это лишь вклад, приложение его познавательной практики. Наука как йога - так _должно быть_. 5) В свою очередь, и для тропы толтеков в этом вызов времени выявить себя как наука, как то, что может быть социально освоено и давать результаты. 6) Шансы на это - на встречу - обоюдно есть.