Вниз, в землю. Время перемен - Роберт Силверберг Страница 30

– Значит, пакта о ненападении не будет?

– Извини. Я не должна была этого говорить, – она отвернулась, взяла его руку и, положив себе на грудь, коснулась ее губами. – Ты прав. Мы притворялись друг перед другом, но теперь с этим покончено. Теперь мы будем говорить только правду. Ты первый – это нилдоры поручили тебе доставить Седа Каллена из Страны Туманов?

– Да, – ответил Гандерсен. – Таково было условие моего путешествия.

– И ты согласился?

– Я поставил некоторые условия со своей стороны, Сина: если он не захочет пойти добровольно, я не обязан его принуждать. Но я должен его по крайней мере найти. Это я обещал. Поэтому еще раз прошу тебя, скажи мне, где его искать.

– Не знаю, – сказала она. – Понятия не имею. Он может быть где угодно.

– Это правда?

– К сожалению, правда, – сказала она, и на мгновение ее взгляд перестал быть холодным и жестким, а голос зазвучал, как голос женщины, а не как виолончель.

– Может, хотя бы скажешь, почему он скрывается и почему они так заинтересованы в том, чтобы его найти?

– Около года назад, – помолчав, сказала Сина, – он отправился на центральное плоскогорье, как обычно, собирать разные образцы. Он хотел добыть для меня вторую медузу – так он мне обещал. Чаще всего я ездила вместе с ним, но в этот раз Курц был болен, и мне пришлось остаться. Сед забрался в ту часть плоскогорья, где до сих пор никогда не был, и встретил там группу нилдоров, участвовавших в какой-то религиозной церемонии. Он оказался среди них, и, видимо, совершил какое-то святотатство.

– Это был ритуал повторного рождения? – спросил Гандерсен.

– Нет, повторное рождение может происходить только в Стране Туманов. Это было что-то другое, но, видимо, столь же важное. Нилдоры были в бешенстве. Седу едва удалось уйти живым. Он вернулся сюда и сказал, что его жизнь в опасности, что нилдоры его преследуют, так как он совершил какое-то кощунство и теперь вынужден искать убежища. Он отправился на север, а нилдоры гнались за ним до самой границы. С тех пор я ничего о нем не слышала. У меня нет никаких контактов со Страной Туманов. Больше я ничего не могу сказать.

– Ты не сказала, какое святотатство он совершил, – заметил Гандерсен.

– Не знаю. Не знаю, что это был за обряд и каким образом он ему помешал. Я повторила тебе то, что он сам мне рассказал. Ты мне веришь?

– Верю, – сказал Гандерсен и улыбнулся. – Теперь сыграем в другую игру, и на этот раз ведущим буду я. Вчера вечером ты сказала, что Курц путешествует, что ты давно его не видела и не знаешь, когда он вернется. Ты также говорила, что он болел, но быстро сменила тему. Сегодня утром робот, который принес мне завтрак, сообщил, что ты придешь позже, поскольку Курц болен и ты, как обычно, с ним, в его комнате. Ведь роботы не лгут.

– Этот робот тоже не лгал. Я была там.

– Почему?

– Чтобы скрыть его от тебя. Он в очень плохом состоянии, – сказала Сина, – и не хочет, чтобы его беспокоили. Я знала, что, если бы я сказала тебе, что он дома, ты захотел бы его увидеть. У него недостаточно сил, чтобы принимать гостей. Это была невинная ложь, Эдмунд.

– Что с ним?

– Точно неизвестно. Видишь ли, на этой планете осталось не слишком много медицинской аппаратуры. У меня есть, конечно, диагностат, но на этот раз он не дал достаточной информации. Думаю, что могла бы описать его болезнь как разновидность рака. Только это не рак.

– Ты можешь описать симптомы этой болезни?

– Что это тебе даст? Его тело начало изменяться. Он превратился в нечто странное, отвратительное и жуткое. Подробности тебе ни к чему. Если ты считаешь, что с Дикстрой и Полин произошло нечто чудовищное, то ты был бы потрясен до глубины души, увидев Курца. Но этого я тебе не позволю. Я так же должна оберегать тебя от него, как и его от тебя. Для тебя будет лучше, если ты его не увидишь.

Сина присела на камень, скрестив ноги, и начала расчесывать мокрые спутанные волосы. Гандерсен подумал, что она никогда не была столь прекрасна, как в это мгновение, одетая лишь в лучи солнца. Эту картину омрачало лишь одно пятно – холод в ее глазах. Неужели из-за того, что она каждый день видит чудовище, в которое превратился Курц?

– Курц наказан за свои грехи, – после долгой паузы сказала Сина.

– Ты действительно в это веришь?

– Да, верю, – ответила она. – Верю, что существуют грехи и существует расплата за грехи.

– И что где-то высоко на небе сидит старец с седой бородой и записывает дурные поступки каждого – тут прелюбодейство, там ложь, тут обжорство, а там тщеславие? Что он правит миром?

– Понятия не имею, кто правит миром, – сказала Сина. – И вообще, правит ли им кто-нибудь. Пойми, Эдмунд: я не пытаюсь переносить средневековое богословие на Белзагор. Я не буду клясться Отцом, Сыном и Святым Духом и утверждать, что во всей Вселенной действуют одни и те же фундаментальные законы. Я просто говорю, что здесь, на Белзагоре, мы живем в соответствии с некоторыми моральными принципами, свойственными для этой планеты, и если кто-то чужой появится на Белзагоре и эти принципы нарушит, то он об этом пожалеет. Это не наш мир, он никогда им не был и никогда не будет. Мы живем здесь под постоянной угрозой, поскольку не понимаем царящих здесь законов.

– Какие грехи совершил Курц?

– Мне пришлось бы целый день их перечислять, – ответила она. Некоторые грехи он совершил в отношении нилдоров, а некоторые – в отношении собственной души.

– У нас у всех на совести грехи в отношении нилдоров, – заметил Гандерсен.

– В некотором смысле да. Мы гордые и глупые, и не хотим видеть их такими, какие они есть, и немилосердно их эксплуатируем. Это, конечно, грех. Грех, который наши предки совершали на всей Земле задолго до того, как мы завоевали Космос. У Курца, однако, было больше возможностей грешить, чем у всех прочих, – ибо он был в большей степени человеком. Когда приходит грехопадение, ангелы падают с очень большой высоты.

– Что делал Курц с нилдорами? Убивал их? Резал на куски? Бил?

– Это грехи против их тела, – сказала Сина. – Он поступал хуже.

– Как же? Скажи.

– Ты знаешь, что происходило на биостанции, расположенной к югу от космопорта?

– Я работал там несколько недель с Курцем