Валентина Мухина-Петринская - Планета Харис Страница 30

Познавший Землю оживился.

— На Земле самое трудное для меня, чего я никак не мог понять, это — искусство. Не правда ли, и для человечества искусство есть что-то непонятное, неразгаданное и в этом именно сила искусства.

— Как непонятна и неразгадана душа человека, — сказал я, — которую пытается отразить искусство.

— Душа? Я понимаю, что вы подразумеваете под этим. У харисян коллективная душа. Душа вида, и она эволюционировала вместе с видом.

— Разве это возможно?

— Значит, возможно.

— Семен Семенович, а что же вы делали с непохожими при развитой цивилизации? Ведь они продолжали появляться на свет! И уже могли, наверное, переносить отчуждение от общества.

— Безусловно, и потому общество не могло допустить их существования… с их странными взглядами, непостижимыми поступками и действиями.

— Их убивали?

— Я уже говорил вам: харисяне не могут убивать. Они… умирали сами.

— Почему?

— Есть много способов избавиться от них. Каждая эпоха выбирает свой. В древности, например, их просто окружали так плотно, что они не могли, понимаете, совсем не могли осуществлять свою непохожесть. И они быстро погибали. Но это было до эры Великих Открытий — две тысячи лет назад. В течение каких-нибудь двухсот лет были совершены открытия, которые дали нам могущество неисчислимое. Открытие тайны тяготения, освоение ближайшего космоса… А затем и победа над гиперпространством. Покоривший Пространство первым открыл так называемый прыжок в гиперпространстве. Знаете, сколько времени понадобится, чтобы добраться от планеты Харис до Земли?

— Сколько?! — Я схватил его за руку.

— Считайте. Время, необходимое на космический полет в пределах вашей солнечной системы, плюс время, потраченное на такой же полет в нашей солнечной системе. Разбег и замедление.

— А движение в межгалактическом пространстве…

— Займет секунды… Но именно за эти секунды вы умрете и родитесь вновь…

— Не понимаю!

— …С обратным знаком. Поэтому прыжок в гиперпространство возможен, лишь когда цель прыжка есть антигалактика. Искривление пространства… Подробнее затрудняюсь объяснить. Я ведь гуманитарий. А затем произошло открытие Победившего Смерть. Он впервые с его мощнейшей электронной аппаратурой записал структуру одного из лишенных себя — его тела, его мозга — и воссоздал его. Так мы стали бессмертными. Тогда мы…

— Простите, но что это значит лишенный себя?

— Это у нас высшая мера наказания — лишение антенны. Ведь мы не убиваем.

— А что получается, когда удаляют антенны?

— Да конца еще не раскрыто наукой… Я попытаюсь вам объяснить. Харисянин, как я уже вам говорил, в высшей степени коллективное существо: в присутствии других харисян он проявляет такие свойства и способности, которые никогда не проявляются в одиночестве.

— Эффект группы!

— Да. Так для чего харисянину антенны? Без них он как бы не слышит мыслей других, не полностью их понимает.

— А вы разве воспринимаете мысли друг друга?

— Конечно. С помощью антенн. Антенны — орган исключительной чуткости. Это, кстати, и орган обоняния. Но это еще не все. Стоит отрезать харисянину антенны, как он полностью теряет способность творчески мыслить — талант его гаснет, как пламя, залитое водой… Он уже не может быть ни ученым, ни инженером, ни архитектором, хотя знания его остаются — на память это не влияет, — но воспользоваться знаниями он уже не может. Харисянин, лишенный антенн, или, как у нас говорят, лишенный себя, уже, по существу, никуда не годен. Он делает самую примитивную работу, а иногда и ту не может делать. Обычно такие харисяне долго не живут.

Я молчал, подавленный, мне стало жутко. Как объяснить эту жестокость?…

— Странное дело, — продолжал задумчиво Семен Семенович, — из совершенно одинаковых оплодотворенных яиц одной семьи развиваются порой совершенно несхожие харисяне. Наша наука так и не открыла — почему? (Мутации… слабое объяснение). Понимаете, харисяне с совершенно невообразимыми особенностями, чего у нас не терпели никогда. Особенностями, столь непонятными и непостижимыми, что приходилось этих харисян лишать антенны.

— Как страшно: вы убивали личность. И действовали без колебания и жалости. Рациональная жестокость.

Семем Семенович долго молчал, отвернувшись, взор его блуждал по океану, потом он повернул ко мне голову.

— А разве человечество никогда не убивало личность? Разве вы уж так любите непохожих на других? Разве один из людей — кажется, он был императором, — не сказал: «Мне не нужны гении, мне нужны верноподданные»?

— Его потомки стали фашистами.

— Человечество так же нетерпимо к несогласным и непохожим, как и харисяне.

— Как можно сравнивать! — вскричал я с досадой. — Как можно говорить о человечестве, имея в виду лишь антинародную власть?! — Я с трудом успокоился. — Продолжайте, я Слушаю вас.

— Так вот, нравственный закон харисян гласит: долг каждого заключается в отречении от личности, если личность эта противоречит устоям общества.

— Так можно зайти в социальный тупик, — пробормотал я, — любое общество выигрывает, лишь когда обретается личность.

— Харисяне не так уж плохи, — сдержанно возразил Познавший Землю. — Мы не знаем бесцельной жестокости, лжи, лицемерия, зависти, алчности, жадности, разврата, тирании, несправедливости, лести, беспринципности, унижения перед сильными мира сего.

— Ну конечно, никаких пороков, никаких страстей, даже привычек, а заодно и никаких творческих взлетов, кроме как в разрешенных областях. Вдохновение, не знающее ни преград, ни границ, — зачем оно вам! Но давайте не спорить. Продолжайте!

Семен Семенович вздохнул. Глаза его потускнели, он словно сразу постарел.

— И все-таки именно ради личности, которая всегда попиралась, пошли мы на бессмертие, погубившее вид… Воля и разум эволюции… Разве она хотела уничтожить вид, созданный ею, свое детище? Старение и смерть страшны для индивидуума, но полезны для вида как в биологическом, так и в социальном смысле. Ликовала вся планета…

— Еще бы! Но как вы подошли к этому открытию, с какой стороны?

— Представьте, мы подошли к этому открытию с двух сторон одновременно.

— Техника и биология?

— Да.

— Понятно. Когда вы сумели записать структуру того несчастного харисянина, лишенного антенн, вы положили начало бессмертия личности. Однако это вас не удовлетворило, и понятно, ведь будет без конца возрождаться записанная копия, а жить хочет сам оригинал.

— Нет, нет, я же сказал, что оба открытия состоялись почти одновременно. Биологи даже раньше этого добились. Воздействие на наследственный код…