Максим Хорсун - Рождение Юпитера Страница 30

– Ай-Оу ведь не мог… – прошептала Климентина, – Ай-Оу ведь… погиб? – спросила она неожиданно для себя.

– Я надеюсь, что именно ты поможешь нам развеять сомнения, – ответил Хенцели. Прочитав на лице Климентины недоумение, он пояснил: – Если Ай-Оу жив, он даст знать. В первую очередь – тебе.

– Ты вербуешь меня? – спросила Климентина с ноткой брезгливости в голосе. – Ты хочешь сделать из меня агента Хенцели?

Дознаватель постучал ножнами по паркету.

– В прайде Тэг действовали несколько внедренных агентов. Все они разбежались, когда на той стороне Тифэнии настали дурные времена. Все, кроме одного. Эх, и серьезную он потребовал услугу в плату за то, что останется рядом с Ай-Оу! Точнее, рядом с тем, во что превратился Ай-Оу. В последнем докладе агент сообщил, что молодой иерарх теперь и на людях появляется без одежды. По Пирамиде Ай-Оу перемещается исключительно наклонившись, отталкиваясь от пола ногами и правой рукой… левую он держит высоко поднятой, сложив пальцы в непонятный символ. Чудак, правда?

– Не смей ерничать! – прошипела, борясь с тошнотой, Климентина.

Хенцели прищурился.

– Извини. Вижу, угощения гостеприимных Баттиста не пошли тебе впрок. Сейчас я помогу. – Дознаватель отвинтил от рукояти корда литой шар противовеса. Внутри открывшейся полости блеснуло стекло. Хенцели осторожно вынул узкую, наполненную бесцветной жидкостью, ампулу.

– Прижми это острым концом к вене. Ну, на сгибе локтя найди…

Климентина отшатнулась.

– Не бойся, это не яд! – усмехнулся Хенцели. – Секретное снадобье прайда, – оно освежит мысли и помирит желудок с его содержимым. Возьми. Уверяю, тебе сразу станет лучше.

Он вложил ампулу в ладонь бесфамильной. Проследил за тем, как стеклянная игла исчезает в складках светового платья.

– Что я говорил? Действует мгновенно.

Хенцели спрятал пустую ампулу. Затем отстегнул от пояса неприметный серый тубус.

– Сейчас я покажу, каков он – диюдарх… Только не потеряй сознание!

Внутри тубуса зажегся красный огонек, к полу устремились бледные лучи. Засуетились, выстраивая объемное изображение.

Климентина растерялась. Она ожидала, что Хенцели продемонстрирует Ай-Оу в отвратительном, полуживотном воплощении. Но перед ней оказалось голографическое изображение чего-то вовсе несуразного.

– Ай-Оу был плохим художником, – пояснил Хенцели, – однако он, подобно натуралистам прошлого, не ленился зарисовывать то, что… видел на других планетах. Агенту удалось отсканировать альбом иерарха, когда Ай-Оу впал в оцепенение, – в таком близком к коме состоянии он находился во время телепатических путешествий. Полагаясь на рисунки Ай-Оу, реконструкторы-интуиты смогли воссоздать облик обитателей системы Ахернара… Обрати внимание – у диюдарха нет ничего общего с млекопитающими. Абсолютно чужая биология: сильно согнутое, ориентированное в горизонтальной плоскости сегментное тело. Покрыто оно, по-видимому, серо-зеленым хитином. Три суставчатые ноги…

– Одна рука? – подхватила Климентина.

– Рука? Эта чешуйчатая конечность? Нет, скорее хобот. Или шея. Ведь венчик, который ты видишь на ее конце, – это рот.

– Рот?

– Да, как у паразита. Итак, – диюдарх… – Хенцели что-то переключил, и вновь забегали лазерные лучи, являя следующую голограмму. – А вот это существо было названо Ай-Оу аптегидом. Родом оно, вероятно, с той же планеты, что и предыдущий экспонат.

На Климентину смотрело единственным глазом что-то вовсе неописуемое: светло-желтая, почти белая масса, клубок ажурных сетей, щупалец и мясистых отростков.

– Я послал запрос в крупные внесистемные астролаборатории. Относительно планет Ахернара, – пояснил Хенцели. – В итоге пришли любопытные данные. Они позволяют построить теорию, в смелости не уступающую догадкам палеопланетологов Пангеи. Смотри, – он сжал левую руку в кулак, – первая планета Ахернара – массивный, тяжелый объект, сравнимый в размерах с Ганомайдом. Из-за близости к звезде астрономам Сопряжения понадобилась уйма времени, чтобы подтвердить факт ее существования. Приливное воздействие Ахернара на заре времен остановило вращение планеты. На одной стороне – вечный день и пекло, на другой – ночь и ледяная стужа. Но тьмы в нашем понимании на ночной стороне нет, из-за дифракции там царят сумерки тревожных красных оттенков. Ровно столько же света получают спутники Урании и Нептунии от умирающего Солнца.

– Наш день – все равно что на той планете – ночь? – догадалась Климентина. В ее голове воцарялась какая-то звенящая ясность. Что и говорить – прайд Хенцели знал толк в зельях! Как в тех, что развязывают язык, так и в тех, что за считанные секунды ставят человека на ноги.

– Верно, – согласился Хенцели. – Я склонен допускать, что на стороне света и стороне ночи эволюция шла разными путями. В конце концов разумные или близкие к разумности аптегиды завладели одним полушарием, а диюдархи – противоположным. Меня не удивляет, что чудак Ай-Оу отождествил себя с диюдархом, – даже когда на Тифэнии лето, здесь темно и жутко холодно.

– Ай-Оу, Ай-Оу, – простонала Климентина, – как такое могло случиться!

Хенцели развел руками.

– Быть может, для обитателей первой планеты Ахернара телепатические или – если тебе угодно – психократические способности Ай-Оу – не аномалия, а нечто само собой разумеющееся. Простодушный Ай-Оу дал о себе знать. Его разум стал маяком, указывающим путь в мир людей. Мне очень жаль, но он – случайный психократ – не смог сопротивляться монстрам разума, отточившим свои способности до совершенства за миллионы лет эволюции.

– Телепаты-паразиты… – проговорила Климентина. – Диюдархи, обитатели ночи… – внезапно в ней проснулась надежда: – Ведь это всего лишь твои догадки, так?

Дознаватель негромко рассмеялся.

– Поверь мне, дорогая Климентина, в Сопряжении догадки Хенцели дорогого стоят!

На дневной стороне Тифэнии настало короткое лето. Сначала вяло, а затем заметнее стал таять метановый лед. Пар увлекал с собой к небу мельчайшие частички замерзшей воды. В образовавшейся аэрозольной дымке скрылись черные, слоистые скалы; исчезли наземные сооружения Баттиста, лишь размытые пятна дежурных огней выдавали их расположение.

«Белая Кайра» Климентины вырвалась из окутавшего поверхность морозного тумана, свечкой устремилась в открытый космос.

Сабит Хенцели стоял, положив ладони на холодное стекло смотровой розетки. Он пожевывал сухие губы, глядя остановившимся взглядом на белесую дымку, что наплывала седыми волнами на Пирамиду. Он принимал решение.

Корабль дознавателя был лишен изящных форм. Приземистый, крутобокий, плотоядный – он затаился в полумраке служебного шлюза Баттиста. Двойной ряд сенсорных мачт опоясывал корпус, делая машину похожей на расставившего лапы титанового паука. Не было на его темных бортах ни героических барельефов, ни инкрустаций драгоценными металлами. Титановый паук выжидал момент, когда одним прыжком сможет ворваться в свою естественную среду обитания – мир враждебного человеку вакуума и экстремальных температур.