Наталья Соколова - Фантастика-1965. Выпуск 3 Страница 30

Он задумался.

– …Ласка, - сказал он.

– Что?

– Я хорошо работаю, - сказал он, - когда меня любят.

– …Сода-солнце… - сказал я, не удержался.

Он вскинул на меня ресницы узко поставленных глаз.

– …Я вас сразу узнал, - сказал он тихо. - Потому и вышел к костру. Там. На Херсонщине…

Я вцепился рукой в подлокотник кресла.

– У меня была старая работа о Леонардо, - сказал он. - Когда я вас увидел у костра, я подумал: а почему бы мне не стать археологом?

– Дьявольщина… - сказал я. - Или цирк.

И проглотил комок.

Он тычком задавил сигарету.

– Не надо, - сказал он.

Он потрепал меня по руке и вышел.

В окно кабинета било солнце. Я выпил прохладной водички из графина.

Сода-солнце…

7. ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК БЫЛ МАЛЬЧИКОМ

И вот теперь я подписал ему обходной листок, и он увольнялся из института, я его теряю. На этот раз навсегда.

Я пошел к директору.

– Нет-нет, не просите, Владимир Андреевич, - сказал он, - хватит с меня этого наваждения.

– Но ведь экспедиция все равно состоится.

– Без него, - сказал директор.

– Разве он мало сделал?

– Сделал достаточно, - сказал директор. - Вполне. Вокруг нашего института стоит несусветный галдеж. Сенсация. Попы закопошились. Недоставало еще, чтобы мы добывали доводы в пользу религии.

– Как раз наоборот. Если будет доказано существование некоего реального существа, то это конец важнейшей половины любой из религий. Какой же это дьявол - с анатомией, с телесностью, с обменом веществ? А какая же религия без дьявола?

– Ну, хорошо, а зачем ему понадобился этот словутый певец Митуса, так называемый автор “Слова о полку Игореве”? Ведь он на нас обрушил всех профессоров-славистов. Они ведь слышать не могут о Митусе. И ради чего? Ради озорства. Разве он доказал авторство Митусы? Авторство он действительно не доказал, но кое-какие доводы разбил. Они говорили, что слово “словутый” обычное слово - славный, прославленный. А он доказал, что все имена, которые кончаются на “слав”: Изяслав, Брячислав, Ярослав, Мстислав и прочие, - все специфически княжеские. Все некняжеские имена - все Добрыни и Путяты. И выходит, что “словутый” - это уже не просто прославленный, а скорее - царственный. А какая разница - славный или царственный? Дело в том, что Митусу вообще за поэта не считают. Утверждают, что даже слово “Митуса” - это не имя, а отглагольное существительное от глагола “митусить” - то есть петь, приплясывать - и вовсе не имя, а прозвище шута. Так что слово “царственный” не очень-то годится для шута. Что же касается слова “Митуса”, то он перерыл все источники и нигде не обнаружил второй раз этого слова, этого “отглагольного существительного”, хотя глагол “митусить” встречается довольно часто. Ну, а кроме того, он обнаружил, что у вернувшихся из Канады лемков, карпатских славян, имя Митуса есть и сейчас. Это уменьшительное - Митуся, Митька, Дмитрий. И в довершение всего он нашел родословную дворян Митусовых, изданную в четырнадцатом году, а они ведут свой род от словутого певца Митусы.

– Сенсация, озорство, - сказал директор. - Несерьезно. Вносит в науку нездоровый ажиотаж. Разбрасывается. Как у каждого дилетанта, одни сенсационные идеи. А ведь хватка у него есть. Мог бы быть ученым.

– Он мог бы быть кем угодно. Он человек, - сказал я. - И, как человек, он обиделся за великого поэта, которого специалисты объявили шутом. И, как человек, он доказывает, что человек может стать кем угодно. Он человек, Сергей Александрович, а мы с вами специалисты.

Зря я это сказал. Для Сергея Александровича слово “специалист” - великое слово. Прутковских шуточек на этот счет он не принимает.

– И кроме того, ведь все это побочные результаты его основной работы, - сказал я. - Он ищет местоположение злого духа или как его там величать.

– Слушайте! О чем мы с вами говорим! Подумайте… Я как во сне, честное слово. Ведь сейчас двадцатый век! Я членские взносы плачу в профсоюз! По телевизору старомодный танец липси разучиваю! Ведь над нами смеются… Вы представляете себе сообщение: в Институте археологии при Академии наук ведутся работы по отысканию дьявола!… Опомнитесь!

– Ну, как хотите, - сказал я. - Если так посмотреть, это действительно выглядит нелепо.

“Слава богу, еще не вспомнил эту историю с женщиной”, - подумал я. И понял - не мог он об этом напомнить. Потому что целые сутки наш директор - ученый, специалист, пожилой человек - был мальчиком.

8. ЕДЕМ ИЗ-ЗА НЕГО

И вот мы едем в экспедицию без него. Я еду со спутанными чувствами. Все странно в этой странной поездке. И то, что я еду без него и на этот раз мы, видимо, расстаемся навсегда, и то, что мы едем проверять данные человека, которого мы уволили, и то, что мы едем в Тургай.

Я никогда не думал, что Тургай опять может появиться в моей жизни и опять будет играть такую большую роль.

Как будто мне двадцать лет, и живы мои родители и близкие, и я новичок в науке, и как будто с той поры не прошло полвека.

Это было летом 1912 года. В Тургайской степи в то время работало несколько отрядов Отдела земельных улучшений.

Эти отряды имели задачей выяснение гидрологических условий в целях обводнения будущих переселенческих участков.

Один из этих отрядов, работавших под начальством горного инженера Мокеева, подобрал на реке Кара-Тургай несколько очень крупных зубов, большой позвонок и такую же копытную фалангу. И в то же лето участник другого отряда студент Горного института Горбунов несколько западнее Кара-Тургая, на реке Джиланчик, нашел богатые костями слои, в которых набрал довольно значительное количество остатков древних оленей и тигров. Все эти остатки были доставлены в геологический музей Академии наук, который в ближайшее же лето 1913 года командировал того же Горбунова для дальнейших розысков и раскопок в обоих местах. Студент Горного института Горбунов - это я. Моей тайной мечтой было найти кости мамонта. Эта поездка сыграла поворотную роль в моей жизни и принесла мне абсолютно неожиданный успех.

Тургайская область занимала часть киргизских степей, населенных кочевыми киргизами. Это была волнистая равнина с разбросанными по ней солеными и пресными озерами, заросшими камышом. Я снарядил караван, нанял киргизов, чтобы вести раскопки, и отправился в путь. И вот по дороге они сообщили мне, что в другом месте, на берегу Соленого озера, есть скопления костей гораздо более крупных, чем на Джиланчике. Они это место называли Битвой гигантов.

Не надо большого воображения, чтобы представить себе, что я почувствовал, когда услышал о битве великанов. Это была та смесь испепеляющего азарта и почти суеверного отчаяния при мысли, что рассказ может не подтвердиться, которая открывает человеку глаза на свои истинные желания, на самого себя, на свое призвание, которую мы зовем прозрением.