Александр Колпаков - «На суше и на море» - 62. Фантастика Страница 30

Выход из этого мрачного положения нам указал Тарнэй. Он предложил взорвать гребень над долиной, в которой бьются волны ртутного озера. В эту дыру устремится ртуть и выльется в долину, лежащую на более низком уровне. Она уничтожит, конечно, всю жизнь в долине, но таков суровый закон выживания.

Это произошло десять дней назад, когда время отлета было уже опасно близко. Мы долго обсуждали этот проект. А потом, на следующий день, задумались.

Я уже говорил, что это будет стоить одной жизни. Там, в долине, Суинертон — он заблудился.

Он ходил туда несколько раз, собирая биологические данные о странной местной жизни на Меркурии, об этом остатке некогда цветущей флоры и фауны. Суинертона всегда сопровождал кто-нибудь — это было частью нашей системы защиты на планете. Капитан Атвелл наперекор судьбе решил вернуть на Землю всех.

Тарнэй был с Суинертоном девять дней назад. Суинертон, завидев новое растение или животное, часто и внезапно исчезал. Однажды Тарнэй обнаружил, что биолога нет. Он звал его снова и снова по радио, разрядил ружье в воздух, начал искать широкими кругами. Затем уведомил нас, и к нему присоединились семь человек, но Суинертон словно растаял в воздухе.

С тех пор мы стреляем над долиной каждые три часа, В другие часы я вызывал его по корабельному радио. Ежедневно высылаемые отряды обшаривали все заросли в долине, разыскивая его.

— Я знаю, что Суинертон жив, — повторяет капитан Атвелл. — Мы будем ждать до последней минуты перед взрывом. Поток ртути наверняка уничтожит его.

Все чувствовали, что он может быть жив. Воздух в долине разрежен, но чист и пригоден для дыхания. В нем нет ядовитых металлических паров, Суинертон может поэтому дышать и жить, когда запас воздуха у него окончится. В ранце у него недельный запас пищи и воды, которого может хватить в крайнем случае и на две недели.

Жив ли Суинертон, заблудившийся где-нибудь в густом высоком лесу трав, там, в долине? Блуждает ли слепыми кругами, не в состоянии расслышать наших криков и выстрелов в разреженном воздухе? Может быть, у него испорчено радио? Мы не знаем.

Капитан Атвелл старается не показывать нам своего состояния, но душа его разрывается на части от мысли, что мы все-таки потеряем одного человека.

— Неужели нам всегда придется торговаться со смертью? — услышал я однажды его бормотание, когда он смотрел на долину.

Всем ненавистна мысль о том, чтобы платить одной жизнью, хотя бы ради спасения девяти.

Срок нашего отлета близок. Капитан Атвелл объявил сейчас, что завтра мы взорвем кряж. После того как ртуть вытечет, у нас едва хватит времени найти наше горючее и стартовать. Наступил благоприятный момент для отлета. Еще день, и мы пойдем в новый быстрый оборот вокруг Солнца вместе с Меркурием. Мы не можем оставаться еще на три месяца.

Спасибо за музыкальную передачу, Земля. Она помогла нам поддержать в себе бодрость. Вот уже неделя, как нам не хотелось улыбаться.

День сто пятьдесят первый.

Суинертон вернулся! Мы все-таки не заплатили ни чьей жизнью.

Все было готово этим утром для взрыва: вывели корабль на высокий склон у края плато, подальше от взрыва; собрали все оставшееся горючее в один барабан и заложили его в отверстие, сделанное в надлежащем месте. Карсен установил запал с часовым механизмом, который и взорвет фульминат.

Но не успели мы поставить запал, как из долины, словно отдаленный крик, послышался выстрел. Спустившись бегом в долину, мы нашли Суинертона, задыхавшегося в разреженном воздухе, худого, грязного и слабого, но, по-видимому, здорового.

В нем не было ничего необычного, кроме глаз: в них было странное выражение.

Он рассказал нам свою историю. Десять дней назад, уйдя от Тарнэя, он провалился в устье пещеры, прикрытое густой листвой. При этом его радио разбилось, и он не мог позвать Тарная. Глупо, как он соглашается теперь, что начал исследовать пещеру, вместо того чтобы выйти из нее. Но не только из мальчишеской склонности к приключениям, тлеющей до глубокой старости в каждом человеке. Ему казалось, что он слышит голоса, где-то там, в глубине пещеры!

Потом он обнаружил, что заблудился: пещера разделялась на несколько ветвей. Он не знал, какую должен выбрать, блуждал там целую неделю и открыл бесконечные катакомбы, вроде Мамонтовой пещеры[16] на Земле.

Парлетти на этом месте перебил его:

— Я так и думал. Катакомбы в Сумеречной зоне — это следствие напряжений между нагретой Дневной стороной и замороженной Ночной. Этим объясняется также чистый воздух в долине. Под почвой течет жидкий воздух с Ночной стороны. Встречая тепло с Дневной, он испаряется и постоянно просачивается на дно долины.

Суинертон продолжал, и мы заметили по его глазам, что он хочет сказать нечто необычайное.

Все время, пока он блуждал по этому лабиринту, экономно расходуя пищу и воду из своего ранца, он продолжал слышать голоса! Это сводило с ума, говорит он, казалось, это были призрачные отголоски погибших душ умерших там.

Потом вдруг он наткнулся на них.

Я не ручаюсь за то, что последует дальше. Капитан Атвелл велит передавать все так, как рассказывал Суинертон.

Разумные растения, одним словом. Группа грибообразных разращений в фосфоресцирующей пещере, сидящих на почве. Толстый стебель поддерживает большую, белую, рыхлую массу, покрытую извилинами, ну, как мозг, говорит Суинертон. А «голоса», которые он слышал, были просто телепатическими импульсами, которыми они обменивались!

— Телепатия? Ба! — сказал фон Целль. — Все пещеры полны шорохов.

— Телепатия, — настаивал Суинертон, — Что в этом фантастического? Раин доказывал ее существование еще в 1933 году. С тех пор на Земле два человека беседовали между собою целый час в отдельных опечатанных комнатах.

— Но эти… эти растительные мозги! — произнес Линг. — Нелепость! Вы принесли одного с собой?

Суинертон отшатнулся, словно это предположение показалось ему чрезвычайно неприятным.

— Нет. Как я мог прикоснуться к ним? Это живые существа, и они гораздо разумнее нас.

Суинертон продолжал. Он сидел перед растениями три дня. Пробовал связаться с ними. Сначала они, казалось, игнорировали или отвергали его присутствие. Потом, наконец, начали отвечать на его мысленные вопросы.

Они — возможно, высший продукт эволюции разумной жизни на Меркурии. Меркурий, самая маленькая из планет первым охладился и породил жизнь. Она достигла своего расцвета, вероятно, биллион лет назад и распространилась в Солнечной системе задолго до марсиан. Это было так давно что от всех их творений не осталось и следа.