Сергей Панченко - Апокалипсис «Фунги» (СИ) Страница 31

— Как тебе у нас? — Спросила Мария Генриховна, следящая за моей реакцией.

— Я совсем отвык от такого. Я все время с начала катастрофы прожил в лесу. Признаться, немного одичал там.

— Ничего, быстро вклинишься. Нагрузим тебя работой, сразу вспомнишь про цивилизацию.

Свободной площади на территории «Элеватора» почти не было. Уверен, что многие здания появились здесь совсем недавно. Жители старались использовать каждый метр свободной площади, что даже на крыше некоторых зданий имелись теплицы.

— За то время, что мы поселились здесь, нами было создано столько рацпредложений по оптимизации жизни, сколько не было придумано за сто лет. Видишь, теплицы на крыше? Помидоры, огурцы, перец, лук, чеснок, картофель. А знаешь чем удобряем? — Спросила хитро моя спутница.

— Чем?

— Нашими фекалиями! — Сказала она торжественно, словно удобряли чистым золотом. — А все благодаря нашему микробиологу, предложившему одну дрожжевую культуру, способную очень быстро перерабатывать наши…дела. Побочным продуктом этого брожения является метан, который мы используем для обогрева теплиц.

— Невероятно! — Восхитился я.

— На самом деле это лишь маленькая часть, того что мы создали здесь. У нас есть еще грибные фермы под землей, прекрасный заменитель мяса. От разведения животных мы отказались. Кормить их получается дороже, чем получаешь с них. Если бы мы могли обрабатывать поля, то еще куда ни шло. Но враги среди людей и зараженные не дремлют. Все попытки наладить производство за забором провалились. Сейчас пользуемся только тем, что накопили раньше. Проблема выращивания зерна у нас самая острая. Терентий очень хочет найти человека способного ее решить.

По дороге с нами все здоровались и косились на меня. Я предположил, что каждый новенький у них на виду, поэтому они проявляют такой интерес ко мне. Мария Генриховна завела меня внутрь двухэтажного здания и провела к двери. Справа от двери висел список, написанный хорошим разборчивым почерком, на белом листе бумаги. В списке была фамилия отца и его инициалы.

Внутри нас ждало настоящее общежитие. Комната, служившая когда-то кабинетом работникам элеватора, была поделена на пять узеньких комнат, разделенных перегородками из ДВП. Каждая комната имела свою дверь. На дверях тоже висели списки фамилий, по две на каждой. Я нашел дверь с фамилией отца.

— Располагайся, Сергей. Туалет находится в конце коридора. Питаемся мы в столовой, два раза в день. Твоя столовая будет на первом этаже, расписание ее работы висит там же. Обживайся пока, а с завтрашнего дня начинаешь работать. Мы еще подумаем куда тебя определить.

— Спасибо большое, Мария Генриховна. Я очень благодарен вам за то что позволили мне остаться.

— Это обоюдовыгодная вещь.

Женщина закрыла за собой дверь. По коридору раздались ее удаляющиеся шаги.

Комната отца представляла собой узкое помещение, напоминающее купе поезда. В длину три метра и в ширину метра два. По левую и правую сторону имелись самодельные деревянные кровати. Над каждой из них были сооружены полки для всякого барахла, которым они и были забиты. У изголовья, между кроватями находился столик, делающий комнату еще более схожей с купе. В ногах находилась вешалка, и под ней небольшая тумбочка.

В прежней жизни такую обстановку можно было бы назвать аскетичной, но после землянок я считал эти апартаменты роскошью. Для начала я проверил комнату на предмет чего-нибудь съедобного. Напрасно, им даже и не пахло. У отца был небольшой набор запасной чистой одежды, предметы гигиены и множество технической литературы.

Я улегся на кровать. После долгой голодовки мой организм еще не восстановился полностью. Я быстро уставал. После перенесенного потрясения, вначале от страха перед комиссией, а потом, после встречи отца, я чувствовал себя уставшим. Кровать манила меня, и я ей поддался. В половину окна, которое мы делили с соседней комнатой светило весеннее солнце. Как хорошо было чувствовать себя в безопасности. Умиротворенная улыбка наверно застыла у меня на лице, когда я уснул.

Разбудил меня стук в дверь и голос.

— Эй, новенький! Вставай меня просили тебя предупредить, что в столовую пора.

Я подскочил, как ужаленный. Еда для меня — святое. В дверном проеме стоял парень, мой ровесник. Я протер глаза спросонья. В принципе я уже был готов к приему пищи.

— Здорова! Пошли тогда, раз пора.

Парень развернулся и пошел, а я за ним. Роста он был чуть ниже моего. Одет прилично, как в хорошие времена.

— Слушай, как тебя зовут? — Спросил я его.

— Родион.

— Меня, Сергей. Родион, а дверь не надо закрывать… ну там, на ключ, или еще на что-нибудь?

— Нет, у нас вообще замков нет. Воров не водится. За воровство — выселение. Даже самый генетический клептоман держит в узде свои желания.

— Хорошо, а я подумал, вдруг папка заругает.

Родион аж остановился.

— Петр Михалыч твой отец? — Родя смотрел на меня недоверчиво.

— Да. Это похоже на неправду, но я отмахал на удачу семьсот километров и попал к вам. И встретил своего отца.

— Везет тебе, а я один. Родных никого не осталось.

Мне показалось, что парень помрачнел.

— Не переживай так, обязательно когда-нибудь встретишь. — Я попытался немного обнадежить парня.

— Это вряд ли. Они все у меня на глазах обратились. Я их скалкой вырубил, связал и убежал из дома. До сих пор страшно, как вспомню.

В коридоре запахло едой и послышался характерный звук столовой. Едоки часто стукали ложками по дну тарелок. Мы вошли в просторный зал, отделанный кафелем и пристроились в конец очереди. Народ с любопытством посматривал на меня. На их холеном внешнем виде, я выглядел как узник концлагеря. Это сразу бросалось в глаза.

Повара каждому человеку клали в его поднос по два кусочка хлеба, плескали сероватый бульон в одну тарелку, а во вторую кашу, принадлежность к какому злаку по внешнему виду мне определить не удалось.

Факт, что где-то существуют еще столовые, в которых кормят людей, в таком количестве, регулярно и вкусно, казался неправдоподобным. Весь мир буквально превратился в каменный век, когда добывание пищи было насущным и смертельно опасным делом.

Я поднял ложку с горячим и пахнущим грибами бульоном к губам. До чего вкусным он был. А хлеб, мягкий и еще пахнущий печкой. У меня даже комок к горлу подкатился. Я вспомнил, что ел последние два с половиной года.

— Ты чего? — Родион заметил изменение моего настроения.

— Все нормально, не обращай внимания.

— Если хочешь, я могу провести тебе небольшую экскурсию по территории. Я в ночь сегодня. Ты сам-то когда на работу.