Александр Громовский - Феникс Страница 31

Георг, нечаянно скинув с вешалки из рогов лося чей-то дождевик, кое-как протиснулся между пришедшими и вывалился на крыльцо. Упершись руками в штакетник палисадника, он стоял возле куста сирени и глубоко вдыхал прохладный воздух. Потом, обретя способность двигаться, оттолкнулся от заборчика и, пройдя по дорожке двора мимо похоронного автобуса, вышел в переулок.

БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ

1

Георг посмотрел на часы, было около полудня. Полдня кануло, как в прорву, а он и не заметил. Он шел, казалось, без цели и направления, но вскоре осознал, что ноги сами несут его в мастерскую. Он бежал в свой привычный, спокойный мир, если только, конечно, тот уцелел. Он бежал в свое убежище. "Лемминги, лемминги, - думал он. - Они как лемминги..."

Возле одного из старых двухэтажных домов - кирпичный низ, деревянный верх - Георг вынужден был задержаться, чтобы завязать развязавшийся шнурок кроссовки. Скрипнула дверь в центре фасада, и на улицу выглянула девочка лет 12-ти с выгоревшими на солнце волосами. Она была одета в какой-то бесцветный, давно не стиранный, весь замызганный плащ. Ноги ее, как почти у всех подростков, были худы, поцарапаны и не мыты. Даже за два шага от нее пахло курятником.

- Дяденька, можно вас на минуточку, - сказала она, зыркая по сторонам, как при переходе улицы. - Вы не могли бы помочь?..

- А в чем дело? - Георг затянул шнурок и выпрямился.

- Тут помочь нужно... - повторила девочка и скрылась в дверях с видом побитой собаки.

Георг неохотно зашел в грязный полутемный подъезд, готовый к любым неожиданностям, и увидел светлое пятно плаща, маячившее возле деревянных перил лестницы, ведущей на 2-й этаж. Когда он подошел к девочке, та, отведя глаза в сторону и книзу, попросила закурить. Он вгляделся в ее лицо. Юная, но уже с чертами, отмеченными пороками. Георг полез в карман за сигаретами. Вообще-то, сначала он хотел возмутиться, потом сказать ей какую-нибудь глупость о вреде курения для малолетних, но в конце концов осознал, что все семена разумного, доброго, вечного давно упали на каменистую почву и не дадут никаких всходов, и, значит, бессмысленно сотрясать воздух словесами.

Она всунула грязные свои пальцы в протянутую пачку и выпотрошила оттуда сигарету, при этом девочка перестала держать полы своего плаща и они разошлись в стороны. Девочка была голой. Там, где у женщины обычно виднеется треугольник волос, у нее ничего не было, лишь тонкая розоватая полоска по-детски припухлых половых губ. Теперь девочка гипнотизировала глазами Георга, и плащ ее раскрывался все шире.

- Хорошо бы еще спичек... - произнесла она каким-то севшим голосом, все-таки новое для нее ремесло еще не стало привычным, она еще волновалась, стыдилась, быть может.

"Ольге сейчас примерно столько же... - подумал Георг, поднося огонь зажигалки к дрожащему кончику направленной на него сигареты. - Лилия панели. Маленькая девочка с глазами волчицы. Раньше она загорала бы в пионерском лагере... Кто виноват?"

- Я много не возьму, - торопливо сказала девочка, нервно выпуская дым в заплеванный, закопченный потолок, - всего 20 делеберов... или пачку американских сигарет...

Георг повернулся, чтобы выйти вон.

- Что, тебе жалко?! - взвизгнула она ему в спину. - Дешевле тебе никто не даст!..

С улицы зашел грузный мужчина и закрыл дверь подъезда на длинный изогнутый крючок. Сверху послышался жалобный скрип деревянных ступенек. По лестнице спускалась толстая баба с пропитым лицом, в грязном, драном халате.

- Что тут происходит, - спросила она низким прокуренным голосом, - кого насилуют?

Увидев Георга, женщина заорала: - Ах ты паскудник! Ты что тут делаешь, тварь ты этакая?! Василий, ну-ка держи его!

Зашедший с улицы мужик, раскорячил руки, похожие на грабли, и пошел на Георга, сверкая остатками золотых зубов. Георг сунул руку в карман для понта, Василий сразу остановился, весь напрягся, и возле рукава его засаленного пиджака что-то зловеще замерцало.

- Сколько я вам должен? - миролюбиво спросил Георг.

- Вот это другое дело, - сказала баба, перестав орать, а ее напарник расслабился. - Двадцатку пожалел, теперь все отдашь...

Георг вынул из кармана бумажник и бросил его на пол, чуть левее себя.

- Часы пусть снимает, - приказала женщина, свесившись с лестницы, и ее рыхлые груди растеклись по перилам.

- Да-да и часы тоже, - повторил Василий и от себя добавил: - а то сдам тебя щас ребятам из "Домкомобороны". - Он повернулся плечом, показывая на рукаве скрученную повязку бойца домового комитета самообороны. - Они без лишних рассусоливаний вздернут тебя на перекладине как насильника. Но сначала мы тебе кое-что отрежем...

Мужик засмеялся хрюкающим смехом и нетерпеливо переступил ногами. Георг сделал вид, что расстегивает ремешок часов, очень надеясь, что мужик не удержится и, потеряв бдительность, начнет мародерствовать. Расчет оказался верен.

Мужик нагнулся за кошельком. Георг сразу ударил ногой ему в селезенку. Мужик громко выдохнул и согнулся до пола. Георг хотел добавить ему левой в переносицу, чтобы сразу отключить противника, но почему-то пожалел вымогателя и лишь не больно - подошвой - толкнул его в плечо. Мужик отлетел под лестницу, успев, однако, сцапать бумажник. Документов в нем не было, и Георг решил за лучшее, оставив псам кость, побыстрее сматывать отсюда удочки. Конечно же, не через парадное, где можно было напороться на патруль. Уходить лучше через двор. Он повернулся и устремился к запасной двери, ведущей во двор дома. Однако девочка вцепилась в его одежду как дикая кошка, и стала орать благим матом. Георг с трудом оторвал от себя ее тонкие цепкие руки и отбросил этого дурно пахнувшего зверька в объятия подбежавшей женщины.

Он вышиб запертую на хлипкую задвижку дверь и, пролетев над порогом, быстро захлопнул ее. Крики мгновенно захлебнулись. Возле зловонной помойки с нечистотами он с разбега переметнул через забор свое еще послушное тело, с треском обрушился в какие-то заросли, страшась напороться животом на какой-нибудь железный прут, но приземлился довольно удачно и рванул другим двором на параллельную улицу.

Из подворотни он вышел спокойным деловым шагом местного жителя, отягощенного житейскими нуждами. И сразу же налетел на патруль. Его остановили, и он мысленно похвалил себя за самообладание и выдержку, за то, что не заметался и не побежал от них, за что мог запросто получить гроздь свинца в спину. Машинально подавая свой "аусвайс" представителям военных властей и чутко прислушиваясь, не доносятся ли крики из соседнего двора, Георг пропустил мимо ушей вопрос командира патруля.

- Простите, что вы сказали? - спросил Георг и отметил про себя, что голос его звучит уж слишком спокойно, а стало быть, неестественно.