Дмитрий Силлов - Кровь охотника Страница 31

От вынужденного безделья я принялся крутить головой, осматривая кабинет бывшего однополчанина. Стиль оформления помещения сильно смахивал на уже виденный мной интерьер Мангустового коттеджа — разве что кричащей роскоши поболее будет. Уже упомянутый камин венчали не просто золотые часы, а реально произведение искусства, изображающее битву невообразимых хтонических чудищ с глазами, выполненными из крупных бриллиантов, — я в геммологии не спец, но, судя по окружающей обстановке, вряд ли создатели часов из драгоценного металла воткнули в них стекляшки. При этом я рассмотрел, что у тех монстров, которые совсем не были похожи на людей, в глазницах сверкали камни цвета ночи, отражающие свет всеми многочисленными гранями и многократно преломляющими его внутри себя. Из чего я сделал вывод, что заказчик часов не поскупился на крупные черные бриллианты — в нашей стране удовольствие безмерно дорогое.

На стенах висели картины с той же жуткой тематикой, что и в холле. Правда, сцен казней здесь не было. На полотнах Руса в основном была изображена тотальная резня оборотней, совершаемая здоровенными рыцарями в доспехах. Которая изредка перемежалась эпизодами загрызания ликанами рыцарей. Оно и понятно — мы, несомненно, победители форева, но иногда и нас кусали. Историческая правда, так сказать, в интерпретации художника, выполняющего заказ. Кстати, надо отметить, что в холле у Мангуста подобных кровожадных полотен не наблюдалось.

Промеж картин на стенах висело оружие. Огнестрельное — от кремневых ружей и пистолетов до современных коллекционных штуцеров, украшенных богатой отделкой. И холодное — сабли, палаши, топоры, шпаги…

Холодное вооружение вампиров меня заинтересовало больше. Приглядевшись, я понял, что клинки выполнены не из стали, а из того же металла, что и кинжал Папы Джумбо, который я так и не удосужился найти на месте нашей последней битвы с Мангустом. То есть из серебра. Причем большинство клинков были украшены как разнообразной гравировкой, так и следами, напоминавшими действие слабой кислоты. Хммм… А только ли кровь дымилась на клинке серебряного кинжала, когда я вырвал его из тела Мангуста? Или же это было следствие химической реакции серебра с кровью оборотня?

В мои размышления неожиданно вторгся голос Руса.

— Занятная вещица, — сказал он, протягивая мне деревянный кинжал. — Спрячь и никому не показывай. Даже мне — могу не удержаться и сжечь.

— Понимаю, — кивнул я, принимая назад свое оружие и пряча его в чехол на поясе под курткой.

— Ни хрена ты не понимаешь, командир, — покачал головой Рус. — Пока что. И это нормально — время еще не пришло. А вот настанет оно или нет, зависит только от тебя…

Туманные разглагольствования Руса прервал скрип открываемой двери. Я перевел взгляд со своего собеседника на того, кто стоял на пороге кабинета, — и мои брови от удивления невольно поползли вверх по надбровным дугам.

На пороге, облаченный в камуфлу с «винторезом» за спиной, стоял не кто иной, как Большой Грогги. Его «балаклава» была спущена вниз и свободно лежала на шее наподобие шарфа.

«Не, реально распустил Рус своих волкодавов, — ни к селу ни к городу, — подумал я. — Посторонний на территории, а они с открытой мордой шляются по объекту».

Брови Грогги сделали движение, аналогичное моим, после чего его рука шевельнулась по направлению к винтовке. Шевельнулась — и вернулась обратно. Видимо, боец сообразил, что ежели опасный противник квасит с непосредственным начальством, то расстрел врага на месте временно откладывается.

— Подойди, — кивнул Рус, и Грогги четко выполнил приказ, чуть ли не строевым отмерив расстояние от двери до столика с вином и бокалами.

— А теперь слей в бокал моего друга граммов пятьдесят крови, — скучно сказал Вельский, словно просил официанта повторить порцию «Хеннесси».

Грогги слегка перекосило.

— Командор, — пробормотал он, неуверенно засучивая левый рукав. — Но личный приказ великого Мехиаеля…

— Для тебя существуют только мои приказы! — неожиданно громко и неприятно прошипел Рус, резко подаваясь вперед в своем кресле.

Резные подлокотники затрещали, и я увидел, как холеные пальцы Вельского сминают старинное дерево, которое в месте контакта с его внезапно удлинившимися ногтями пошло мелкими трещинами. А еще я увидел, как верхняя губа моего бывшего командира отделения, подрагивая, приподнялась, словно у дикого зверя, обнажая неестественно длинные и острые клыки.

Грогги вздрогнул и заторопился, обнажая предплечье. Но в замешательстве он оставался недолго. Его правая рука метнулась к плечу, на котором рукоятью вниз в дорогих заказных ножнах фирмы «Sergeich» был закреплен «Шайтан» — козырной вариант известного кинжала российских спецподразделений с наборной кожаной рукоятью, на клинке которого между лезвием и гардой мелькнуло знакомое клеймо — летучая мышь на фоне глобуса, виденное мною множество раз и о смысле которого я как-то до сей минуты не задумывался.

И пока я сопоставлял увиденное с недавними событиями, а проще говоря тормозил, Грогги полоснул свою руку у запястья. В мой бокал упали тяжелые капли из рассеченной вены. А я, выпав из ступора, перехватил взгляд своего недавнего соперника по боям без правил. Н-да, не себя, явно не себя только что хотел полоснуть отточенным до бритвенной остроты лезвием Большой Грогги. Но не посмел ослушаться приказа. А если бы посмел, то вряд ли я что смог бы противопоставить по причине внезапно накрывшего меня экстренного торможения.

Я невольно поежился. Вот что значит гражданская жизнь! Совсем недавно вряд ли я позволил бы себе расслабиться, когда ко мне приближается вооруженный спецназовец, ничего не имеющий против того, чтобы перерезать мне горло. Делайте выводы, старший лейтенант Краев.

Бокал наполнился до половины…

— Достаточно, четвертый, — бросил Рус. — Свободен.

Однако Грогги не торопился покинуть кабинет. Для

начала, продолжая удерживать руку над моим бокалом, он пережал вену на бицепсе порезанной руки, и я успел полюбоваться, как останавливается кровь и медленно сходятся края раны, похожей на растянутый в улыбке красный рот. Прошло не больше десяти секунд — и вот на предплечье спецназовца остался лишь розовый шрам, похожий на дождевого червяка. Грогги шевельнул рукой — и полоска омертвевшей плоти мягко упала рядом с моим бокалом. А на коже не осталось ни малейшего следа от довольно глубокого пореза.

— Спасибо за демонстрацию, солдат, — прищурившись, сказал Рус. — Но, кажется, я ясно сказал — свободен!

Грогги улыбнулся, демонстрируя полный набор крупных зубов без малейших признаков последствий моего вчерашнего проникающего удара и, развернувшись на каблуках, покинул кабинет. Кстати, хромоты у него я тоже не заметил. Стало быть, Папа Джумбо ошибался — регенерация у вампиров происходила гораздо быстрее, чем предсказывал чернокожий торговец кровавыми зрелищами. Во всяком случае, у Большого Грогги.