Филип Дик - Помутнение Страница 31

Им овладели злость и мрачная решимость. И одновременно радость — все будет хорошо.

С другой стороны, подумал он, если стянуть камеры и записывающую аппаратуру, я смогу продолжать наблюдение. Самостоятельно. А наблюдение продолжать необходимо. Причем необходимо, чтобы наблюдателем был я. Даже если сделать что–либо не в моих силах; даже если я буду просто сидеть и просто наблюдать. Крайне важно, чтобы я как свидетель всех событий находился на своем посту. Не ради них. Ради меня самого. Впрочем, ради них тоже. На случай какого–нибудь происшествия, как с Лакменом. Если кто–то наблюдает — если я наблюдаю, — я замечу и вызову помощь. Без промедления. Ту, которую надо. Иначе, подумал он, они могут умереть, и никто не узнает. А если узнает, то тут же забудет. Маленькие никудышные жизни, жалкое прозябание…

Кто–нибудь обязательно должен вмешаться. По крайней мере кто–нибудь обязательно должен помечать их маленькие грустные кончины. Отмечать и регистрировать, чтобы их запомнили. До лучших времен, когда люди поймут.

Он сидел в кабинете вместе с Хэнком, полицейским в форме и вспотевшим, но ухмыляющимся информатором Джимом Баррисом. Они слушали одну из доставленных Баррисом кассет.

«А, привет. Послушай, я не могу говорить. Перезвони». «Дело не терпит отлагательств». «Выкладывай». «Мы намереваемся…»

Хэнк подался вперед и остановил ленту.

— Вы можете сказать, чьи это голоса, мистер Баррис?

— Да! — страстно заявил Баррис. — Женский голос — Донна Хоторн, мужской — Боб Арктор.

— Хорошо. — Хэнк кивнул и посмотрел на Фреда. На столе перед Хэнком лежал рапорт о состоянии здоровья Фреда. — Включите воспроизведение.

«…половину Южной Калифорнии сегодня ночью, — продолжал мужской голос. — Арсенал военно–воздушных сил в Ванденберге будет атакован с целью захвата автоматического и полуавтоматического оружия…»

Хэнк прекратил читать рапорт и прислушался, склонив голову.

Заговорила женщина: «Не пора ли пустить в систему водоснабжения нервно–паралитические отравляющие вещества…»

«В первую очередь организации нужно оружие, — перебил мужчина. Приступаем к стадии Б».

«Ясно. Но сейчас мне надо идти — у меня клиент». Клик. Клик.

— У вас есть аналогичные материалы? — спросил Хэнк. — Или это практически все?

— Еще очень много.

— Но все аналогичные?

— Они относятся, да, к той же нелегальной организации и ее преступным замыслам.

— Кто эти люди? — спросил Хэнк. — Что за организация?

— Международная…

— Их имена? Вы опять ушли в область догадок.

— Роберт Арктор, Донна Хоторн, это главари. В моих зашифрованных записях… — Баррис извлек потрепанный блокнот и лихорадочно зашелестел страницами.

— Мистер Баррис, я конфискую все представленные материалы. Они временно переходят в нашу собственность.

— Но шифр, кодированная информация…

— Вы будете под рукой, когда нам понадобятся объяснения.

Хэнк жестом велел полицейскому выключить магнитофон. Баррис потянулся к клавишам, и полицейский отпихнул его назад. Баррис, с застывшей на лице улыбкой, пораженно заморгал.

— Вас не выпустят, пока мы не закончим изучение материалов. В качестве предлога мы обвиним вас в даче ложных показаний. Это делается в целях вашей собственной безопасности.

После того как Барриса увели, Хэнк молча дочитал рапорт с медицинским заключением, снял трубку внутреннего телефона и набрал номер.

— Надо установить достоверность кое–каких вещественных доказательств. Спасибо… — Лаборатория криптографии и электроники, — пояснил он Фреду.

Вскоре пришли два вооруженных техника.

— Кто там внизу?

— Хэрли.

— Попросите Хэрли заняться этим немедленно. Результаты мне нужны сегодня.

Техники забрали вещи и ушли. Хэнк бросил рапорт на стол и откинулся на спинку стула.

— Ну, что вы скажете о доказательствах Барриса?

— Это заключение о состоянии моего здоровья? — спросил Фред. Он потянулся было за рапортом, но передумал. — На мой взгляд, та малость, которую мы прослушали, кажется подлинной.

— Фальшивка, — отрезал Хэнк.

— Возможно, вы правы, — сказал Фред, — но я не согласен. Что врачи?..

— Они считают, что вы свихнулись.

Фред пожал плечами.

— Совершенно?

— В головном мозге у вас функционируют от силы две клетки. Все остальное — короткие замыкания.

— Вы говорите «две»? Из какого количества? — поинтересовался Фред.

— Не знаю. Насколько мне известно, в мозге несметная уйма клеток. Миллиарды.

— А возможных соединений между ними, — заметил Фред, — больше, чем звезд во Вселенной.

— Если так, то вы показываете не лучший результат. Две клетки из… шестидесяти пяти триллионов?

— Скорее из шестидесяти пяти триллионов триллионов.

— На вашем месте, — сказал Хэнк, — я бы взял ящик хорошего коньяка и отправился в горы, в Сан–Бернадино, и жил бы там один–одинешенек, пока все не кончится, возле какого–нибудь озера.

— Но это может никогда не кончиться.

— Тогда не возвращайтесь вовсе. Вы в состоянии вести машину?

— Моя… — Фред неуверенно замолчал. На него внезапно навалилась вялость, расслабляющая сонливость. Происходящее словно совершалось за колышущейся пеленой; исказилось даже чувство времени. — Она…

— Вы не помните.

— Я помню, что она неисправна.

— Вас кто–нибудь должен отвезти. Так будет и безопаснее.

Отвезти меня куда, подумал Фред.

— Конечно, — сказал он, испытывая облегчение. Рваться с поводка, стремясь освободиться, затем лечь… — Что вы теперь думаете обо мне… теперь, когда я выгорел, по крайней мере на время, возможно, навсегда?

— Что вы — очень хороший человек.

— Спасибо, — выдавил Фред.

— Когда вернетесь, — продолжал Хэнк, — позвоните. Дайте мне знать.

— Черт побери, у меня не будет костюма–болтунья.

— Все равно позвоните.

— Хорошо.

Очевидно, это уже не имеет значения. Очевидно, все кончено.

— Когда будете получать деньги, увидите, что сумма изменилась. Значительно изменилась.

— Я получу вознаграждение за то, что со мной случилось? — спросил Фред.

— Наоборот. Сотрудник полиции, добровольно ставший принимать наркотики, подвергается штрафу в три тысячи долларов или шестимесячному тюремному заключению. Думаю, дело ограничится штрафом.

— Добровольно? — изумленно переспросил Фред.

— Вам не приставляли к голове револьвер, не подсыпали ничего в суп. Вы принимали разрушающие психику наркотики в здравом уме и твердой памяти.