Пол Андерсон - Нелимитированная орбита Страница 31

Вы говорите мне, что у вас дети. Да толкуй вы об этом хоть целый день каждому члену команды в отдельности — это никого не взволнует. Ведь это те же люди, что и взрослые, с той лишь разницей, что некоторые склонны их обожествлять без всякого на то основания. Когда речь идет о личной жизни взрослого, то любой здравомыслящий человек скажет вам, что тут не до деточек. Да и вы сами признайтесь честно: если бы возник вопрос о спасении жизни либо вашей жены, либо ваших детей — кого бы вы предпочли?

— Но при чем тут… — Свобода сердито передернул плечами.

— А все-таки?

— Я оставил бы жену, — опустив голову, сказал Свобода с безнадежностью в голосе.

— Вот видите! У нас впереди долгий путь домой. Я не хочу начинать его с помешавшейся командой.

Свобода пристегнулся, хотя корабль набирал ускорение довольно плавно.

Впервые за все время он начал понимать, что Киви тоже имел право проявлять неблагоразумие.

Он уставился прямо перед собой, словно хотел наяву увидеть ядовитый дождь или услышать, как он шелестит, ударяясь о защитный экран. Натиск неощущаемой смерти отражало неощущаемое оружие…

Нет, его разум мог воспринять это, но инстинкты его восставали. Все, что они сейчас требовали, после слов капитана — это немедленно найти Джудит, держать ее около себя и никуда не отпускать, пусть даже под небом, извергающим молнии.

В смущении он попытался отвлечься от мыслей о жене, вспомнив законы физики. Электроны и протоны нельзя считать несуществующими только потому, что их нельзя увидеть. Можно ведь наблюдать их след, проложенный среди скопления туч, или их подпись на фотопластинке… Магнитные поля — тоже самая настоящая реальность. Сильный магнит может вырвать из рук человека нож и при этом поранить его, если он подойдет слишком близко к магнитным полюсам. Планетарный магнетизм способен повернуть иглу и указать таким образом, где находится родная планета.

И, если уж на то пошло, кто когда-нибудь видел или слышал, или измерял эмоции? Но, тем не менее, любовь, ненависть, страх руководили людьми, устремившимися навстречу звездам, где их настигло отчаяние.

Человеческое тело, такое большое, одна невесомая мысль может заставить ходить, стеная, туда и сюда, пока та же самая невидимая мысль его не остановит. Если бы только мысль была способна остановить с такой же легкостью корабль в его движении по орбите! Но мысль все-таки нельзя сравнивать с магнитным полем.

Или можно?

Свобода соскочил со своего сидения, ударившись левой рукой о подголовник. Его окатила волна боли, и он вскрикнул. Киви обернулся и рявкнул:

— В чем дело?

С трудом сдерживая слезы, Свобода, всхлипывая, сказал:

— Мне кажется, я нашел выход. Я нашел выход…

— Это займет много времени? — спросил Киви, на которого сообщение Свободы, казалось, не произвело никакого впечатления.

— Мо… мо… может быть…

— Тогда забудьте об этом.

— Но клянусь Иудой в аду! — Свобода потрогал свою ключицу.

Шина, кажется, была цела. Боль отступила, подобно приливу, накатываясь и снова утихая. Свобода дождался момента, когда мозги его прояснились, и с трудом выдохнул:

— Вы можете хотя бы выслушать меня? Мы могли бы спасти и корабль тоже!

— А взамен допустить риск потерять человек двадцать убитыми во время драк и мятежа. Нет.

Голова Киви была высоко поднята, лицо абсолютно бесстрастно.

— Я уже говорил вам, что трения между двумя нашими группами стали опасны. Я просто не знаю, как дождаться момента, когда остальные корабли будут разгружены, а наши баки наполнены. Потом мы сразу отправляемся! Я не проведу ни одного лишнего дня в этом богом проклятом месте.

— Но корабль… вы говорили…

— Я знаю. Вернуться назад, потеряв корабль, — это значит, лишиться значительной доли своей репутации. Возможно, меня отстранят от командования. Но я не фанатик, Свобода. Вы готовы пожертвовать даже жизнью Джудит, лишь бы сохранить свою странную философию. (Но в конечном итоге, что это такое, как не утверждение вашей личной бессмертной значимости?) А я не хочу, чтобы люди получали травмы, а, может быть, даже и умирали во имя того, чтобы мой послужной список был безупречным. Я собираюсь доставить домой всю без исключения команду, если не весь флот. И если колонисты придут к решению все бросить и вернуться домой — что они и сделают, как мне кажется, — тогда, клянусь небом, я окажу им эту услугу! вращая голубыми, как у слепого глазами, Киви вдруг закричал:

— Убирайтесь отсюда! Я не желаю выслушивать ваши сумасшедшие планы! Выметайтесь с мостика и оставьте меня в покое!

Глава 4

На корабле уединиться было еще сложнее, чем на Растуме. Потерпев множество неудач в своих поисках, Свобода и Джудит, наконец, перестали искать место, где они смогли бы побыть вдвоем.

Членам экипажа доставляло явное удовольствие отказывать им в разрешении занять на время ту или другую секцию. Они вернулись на полубак и сели на указанную им койку за занавесками.

Время от времени их разговор прерывался громким стуком фишек о магнитный стол и невнятным бормотанием.

В полумраке тесного помещения Свобода сумел разглядеть, что глаза Джудит покраснели, а вокруг них залегли темные тени. Она была так же измотана, как и он сам. Невозможность помочь ей причиняла Свободе жестокие страдания.

— Но неужели он даже не выслушал тебя? — спросила Джудит. — Я не могу этого понять.

— О, да, — вздохнул Свобода. — Он взорвался и велел мне убираться с мостика, я уже тебе говорил. Но еще до того, как мы вернулись сюда, на «Курьер», он достаточно остыл, чтобы выслушать меня, когда я на этом настоял. Промежуток времени до этого разговора я использовал, чтобы сделать некоторые грубые расчеты, и с их помощью сумел ему доказать, что мой план вполне мог бы сработать.

Джудит все еще не спросила его, что же это за план. Но для нее это было вполне типично. Как большинство женщин, она больше внимания уделяла реальным вещам, оставляя абстракции мужу. Свобода часто думал о том, что она согласилась лететь на Растум не столько из-за своих идей, сколько из-за него. И, сам того не сознавая, он был очень рад этому.

Джудит с недоумением спросила:

— И все-таки он отказался от твоего плана?

— Да. Он выслушал меня, согласился, что идея практична, но заявил, что она неосуществима. Когда я начал спорить, он снова вышел из себя и разорался.

— Но это так не похоже на Нильса, — пробормотала Джудит.

Лицо Свободы перекосилось.

— Разве ты находишься с ним в таких близких отношениях, что называешь его по имени?

— Но я думала, что ты знаешь… — Джудит немного помолчала. — Нет, скорее всего, нет. Ты всегда был таким деловым, когда мы работали в лагере, и держался так холодно с ним и с другими астронавтами. Я никогда не понимала, в чем тут причина. Он был очень добр ко мне и к детям. Они с Дэви были просто неразлучны. Он познакомил Дэви с местным лесом, с охотничьими трюками и ловушками, которыми он пользовался еще во время первой экспедиции, — Джудит потерла глаза. — Вот почему я не могу понять его теперешнего поведения.