Маркоша - Пазл Страница 31

В нижней части постамента Финч заметил стандартное приспособление для выдачи информационного кристалла. Манипулятор, похожий на одно из щупалец изваяния, несмотря на приличное расстояние, точно нажал на крышку выдающего лотка, подхватил выступивший из массива постамента предмет. Пройдя стандартную процедуру дезинфекции и дезактивации, капсула с кристаллом упала в лапу Финча.

Он достал кристалл и вставил его в читающее устройство. Просматривая запись сражения, Финч не увидел кораблей своих соотечественников, но его приборы уловили слабое, отраженное эхо секретных кодовых сигналов "свой-чужой" кораблей зеру.

Грандиозным вычислительным мощностям корабля понадобилось не менее получаса, чтобы только по меркнущим теням сверхсветовых частиц восстановить ход решающего эпизода сражения, залповые выбросы энергии, маневры сражающихся.

С удивлением заметил, что погибший корабль-памятник сделал несколько "торпедных" залпов, поразивших цели. До сих пор только зеру обладали технологией прицельной переброски антиматерии через статис-поле в заданную точку реального пространства. Заметил и то, что калибр залпов не уступал калибру торпед зеру, а несколько даже превосходили по мощности залпы кораблей Патрульного флота.

Он уже знал, чей это был корабль. Аппаратура дредноута с точностью и достоверностью ста процентов определила его принадлежность. Раса этих гуманоидов еще до его рождения исчезла. Это одна из многих самостоятельных ветвей расы людей.

Материнская планета этой ветви - Земля.

Финч был там, очень давно, с еще не совсем затвердевшими пластинами панциря, сколько веков пролетело? Он был тогда совсем молодым лейтенантом.

Те, на чьей стороне сражались в этой кошмарной битве его соотечественники, даже не знали, кто предопределил исход сражения, но зеру все же пошли до конца. Пилоты-зеру видели, как бесстрашно вступил в неравный бой корабль, останки которого стоят сейчас на пьедестале рядом с памятником головоногому, унеся с собой в аннигиляционный ад семь циклопических кораблей пришельцев.

Но, когда в открытое подбрюшье человеческих эскадр готовы были ударить оставшиеся двенадцать километровых кораблей чужаков, без всяких сомнений, забыв о табу невмешательства и сбросив коконы силовых полей, бесстрашно вступили в бой корабли зеру.

Финч не плакал. Он знал погибших. Зеру сентиментальны в меру. Почти как люди.

Он нашел четыре пропавших дредноута и своих братьев.

По крайней мере, имена погибших пилотов должны быть написаны рядом с именем этого головоногого, да и места на массивном пъедестале, без сомнения, хватило бы на пятерых.

Они не напрасно отдали свои жизни. Финч знал.

Но, он хотел, чтобы узнала и та, исходящая пространственными волнами невидимая сущность, появляющаяся из треугольного провала между мирами, для которой зеру, рыская по необозримым пространствам, собирали информацию. Чтобы впредь, никогда больше, не оставляла эту ячейку космоса без должного внимания, не впускала чужаков с окраин Вселенной в галактики людей.

Никогда ничего хорошего они не приносили к нашим звездам. Уж в который раз!

Перед тем как стартовать с планетки, Финч сделал надпись на пьедестале:

Пилотам и кораблям зеру

погибшим в бою

Эс-Саллум, Ас Дин, Акилез, Ветер.

Память и слава

Финч

Надпись он сделал на родном языке. - Кому, кроме зеру, интересна их судьба?

Он посмотрел последний, прощальный раз на памятник.

И тут, освещенное переместившимся по небосводу светилом, ему просто бросилось в глаза то, чего раньше он не заметил.

На камнях, внизу у пьедестала, в нескольких местах лежали маленькие, разноцветные веточки кораллов и небольшие, всего из нескольких штук, кучки ярких ракушек.

- Видимо, это заменяет у них цветы?

- Ты не последний, живы нереи! Они помнят тебя, пилот Коц.

Тебя всегда будут помнить! И не забудут. - До конца времён.

Нужно устроить нечаянную встречу людей с этими спрутами.

Ох, как же им сейчас нужна хоть чья-то помощь!

Финч не сомневался, люди помогут.

- Прощай, головоногий.

Но ведь они, он... - Он действительно страшный!!!

С этой, звенящей в его биоэлектронных мозгах мыслью, Финч слился сознанием с комом корабля, задал параметры прыжка, шевельнул, как бы отталкиваясь, своими коротенькими, в золоте адмиральских шевронов передними лапами, и корабль тихо, без внешних эффектов, нырнул сквозь иные пространства, к знакомым звездам.

Глава шестая

Табу

Глаза закрыты. Жарко. По иссохшей коже, как от мороза, бегут мурашки. Жгучий ветер шелестит высохшими листьями. Высохли все растения, и случись чудо, и залей все ливень, они не зазеленеют никогда. Погиб весь урожай. Окружающий вид убивает не жарой и погибшими растениями, убивает своей застывшей безысходностью.

Нет упований и надежд. Ничего не изменить, борись хоть тысячу лет, хоть две.

Нещадно палит безжалостное и жестокое Солнце. Тело прикрывает старенькая, латанная-перелатанная рогожка-платьице. Коленями на рваной циновке, на растрескавшейся и выжженной солнцем земле, склонив в молитве голову, стоит девочка. Лет десяти, загорелая как земля и высушенная солнцем. Она молится Солнцу, богу ее народа, тому, кто дарит свет ее миру.

Дома братья и сестры, маленькие, она старшая из детей. Есть мама, есть отец. До того, как их планету взяла под свою опеку республика, красивые и веселые, теперь же иссушенные, как и все в этой долине. Первый урожай всей семьей собирали в начале лета, урожай был хорошим, но война...

У республики много врагов, но там, выше небес, могучий флот!

И пять раз в сутки матросам и десанту надо есть. Чтобы защищать планеты.

Второй урожай погиб. Высохло все.

Мама научила ее читать. Дома. Когда-то в деревне была школа. Ее закрыли. Падре давал ей книги. - Раньше. Где он сейчас, добрый дедушка?

Все книги были с красивыми картинками. Когда она читала книги младшим, все картинки они рассматривали вместе. Часто ее чтение слушали и родители. Так хорошо было тогда в доме! Сейчас ей казалось, что это были лучшие дни ее жизни, лучше уже не будет никогда!

И как в книге, с яркими и выпуклыми заглавными буквами, на чистом белом фоне в ее сознании проплывали слова молитвы. И она читала вслух эти слова.

Не спеша, с выражением, с интонацией, контролируя каждое слово, нет, не слово - каждый звук, каждую букву из длинной вереницы слов молитвы, проплывающих в ее сознании как на белом-белом экране. Она просила не еды, не денег, не одежду для младших и работу для отца, она молила солнышко о том, чтобы вся ее семья выжила, чтобы все остались живы. - В их деревне многие умерли.