Ирина Стрелкова - Шах помидорному королю Страница 31

— Просто не хотят с тобой возиться, — посочувствовал Фомин.

Валерий презрительно усмехнулся:

— Ну и не надо. Без них справимся. Ребята помогут, я тут познакомился, они на картошку приезжали — толковые головы. Витю Жигалова знаете? Мы с ним весь дельтаплан проинтуичили, все узлы.

«Проинтуичили?… Ну-ну… — отметил про себя Фомин. — И этот помешан на интуиции».

На разговор о Вязникове Валерий шел неохотно. Следить за шабашниками — не его печаль. И вообще он не хочет отбивать хлеб у Сироткина. По дороге на станцию Вязников ничего не рассказывал. Раньше, правда, случалось перекинуться словом. Вязников говорил, что имеет шоферские права со студенческих лет. Конечно, руль крутить может, но в технике не сечет.

— На этом моя личная информация заканчивается, — заявил Валерий.

— А есть и еще чья-то? — Фомин покосился на «Фантомаса». Налетову можно рассказать о таком источнике, но Егорову?… Фомин мрачно обозрел самодельные некрашеные полки, сплошь заставленные магнитофонными кассетами.

— У меня полный порядок, — похвастал Валерий. — Видите на кассетах цветные полоски? Клубные записи помечаю красной краской, уличные — желтой, фольклор — синей, природу — зеленой…

— Так, так… — Фомин все еще колебался. — Значит, фольклор и клубные записи у тебя для музея. А уличные? Сам слушаешь или еще кто?

— Никто! — отрезал Валерий. — Через сотню лет потомок будет изучать записанные мною голоса жизни как талантливейшее художественное произведение. Я работаю на будущее. Но для вас сделаю исключение.

Фомин старался перевоплотиться в человека далекого будущего. Ничего не вышло. Художественные достоинства «голосов жизни» до него не доходили. Самое бессовестное подслушивание! Без разбора. То визгливая свара у колодца, то доверительный шепоток на лавочке, то собака кого-то хватанула за штаны… Что могут подумать далекие потомки? Какую жизнь они себе представят?

Информация о Вязникове прозвучала в двух записях.

В первой Фомин узнал голос Прокопия Лукича Смирнова. Другой голос, как сообщил Валерий, принадлежал Маркину. Сироткин оказался прав — бригадир Маркин подторговывал материалами со стройки. Прокопию Лукичу он продал машину бетонного раствора. Из их беседы Фомин понял, что знахарь собирался забетонировать дорожки у себя во дворе. Жулики условились о цене. Дело оставалось за тем, согласится ли Эдик отвезти раствор. Маркин надеялся, что согласится. В бригаде интеллигентов Эдик самый неимущий. Все болтают про свои будущие машины и квартиры — он помалкивает.

Во второй записи звенел девичий голос: «Иду на остановку, а Эдик навстречу: «Ты куда?» Я говорю: «В город». А он: «По каким делам?»

«Ну, а ты что?» — спросил другой девичий голос, немножечко завистливый.

Я говорю: «Колечко хочу купить. С рубином». Он дверцу открыл: «Садись. Прокачу с ветерком».

«Ну и что?»

«Сели и поехали. Эдик тоже решил колечки посмотреть. Кому-то для подарка».

«Купили?» — спросил другой голос совсем завистливо.

«Нет… Приехали, а универмаг закрыт…»

Разговор девчонок Фомин попросил прокрутить еще раз.

«Любопытная поездка. Девчонке могло показаться, что Эдик решил поехать в город ради нее и ради колечка кому-то в подарок. В рабочий день так легко маршрут не меняют. Возможно, Эдик возил раствор Лукичу. Для девчонки заезд по пути в Крутышку — мелочь, не стоящая внимания. Она рассказывала подруге только важное для нее: «Приехали, а универмаг закрыт».

Но самое любопытное тут разговор о колечках, — продолжал размышлять Фомин. — Почему девчонка собралась в город? Потому, что узнала от кого-то: в универмаге сейчас большой выбор. Очень важная подробность! Про золото в универмаге — никогда столько не привозили! — знал весь город и весь район. И уж девчонка, которую Эдик прокатил с ветерком, всю дорогу трещала про колечки-цепочки…»

Сам собой начал складываться план. Конечно, дурацкие выдумки Киселя, что шофера убили сообщники, а труп зарыли в лесу, начисто исключались. Но преступникам действительно могла понадобиться машина. Причем такая, чтобы не бросалась в глаза. И тут вполне подошел Эдик.

«Значит, так, — прикидывал про себя Фомин. — Сироткин должен узнать, где находился Эдик в ночь ограбления. И когда ездил в город якобы покупать кольцо кому-то в подарок. К сожалению, «Фантомас» не фиксирует даты — потомкам они ни к чему. Но о «Фантомасе» лучше забыть, будто его не было. Обойдемся без узнавания девчонки по голосу. Есть ее подружки. Сироткину достаточно закинуть удочку, что Эдика с кем-то видели в городе около универмага. И кстати, не мешает описать его приметы продавщицам ювелирного отдела: не возникал ли он там в роли покупателя. Ну и непременно запрос по месту жительства Эдика: там ли он и когда прибыл…»

Своим планом Фомин остался доволен. Обычная проверка. Если окажется пустым номером, можно спокойно доложить обо всех действиях капитану Егорову. Ну, а если вдруг…

Фомин решительно пресек свои мечты о посрамлении Егорова. Не о том надо думать. О деле!

На прощание Валерий решил потешить гостя записями голосов природы.

— Хотите послушать утро в лесу? — говорил Валерий, перебирая записи, помеченные зеленой полоской. — Нет, лучше я вам поставлю вечер на болоте… Между прочим, теперь лягушек становится все меньше и меньше. Мрут от гербицидов. Наши потомки и знать не будут, что такое полноценный лягушиный концерт. — Валерий отыскал наконец нужную кассету. — В старину по крику лягушек предсказывали погоду. Я поставил эксперимент. Вечером записываю прогноз, переданный по радио, затем выношу микрофоны на болото, и «Фантомас» работает на автоматическом режиме: через каждый час пять минут записи. И так всю ночь. Утром другого дня записываю на пленку итог: какая на самом деле погода, температура воздуха, давление…

Валерий нажал клавишу. «Фантомас» заговорил выверенным голосом диктора: «Облачность, местами ливневые дожди…» Затем последовала тишина, ее прервал нудный скрип — так скрипят высохшие на корню деревья. Опять тишина, и вдруг неуверенное «ква» одинокой лягушки, еще «ква», еще, всплеск воды, ответный уверенный клич — и вот уже грянул дружный лягушиный хор.

— Чисто выводят! — Валерий взмахивал рукой, как бы дирижируя хором.

Пение лягушек всегда казалось Фомину безобразным криком. Но в магнитофонной записи оно обрело собранность и даже стройность. Никакой разноголосицы — торжественная болотная оратория. Даже досада взяла, когда через пять минут запись кончилась. Но сразу хор запел что-то новое.

— Ритм улавливаете? — спросил Валерий. — Минималистская музыка. Самая теперь мода. Композиторы-минималисты отказались от сложных мелодий. Будущее, как они считают, за музыкой, близкой к естественным звукам природы. Моих лягушек хоть сейчас пиши на диск…