Фредерик Пол - Нашествие квантовых котов Страница 31

Я проиграла его полностью. От начала и до конца дважды, выпила пару чашек холодного чаю… и играла снова и снова.

Меня беспокоило, что мои пальцы думают о музыке, а сознанием владело другое. Что делает Дом? Почему он не звонит мне? Быть может, он только пошутил о безумном проекте Кэтхауза? И что я сделала со своей жизнью? Время от времени на меня находило сомнение: хочу ли я иметь ребенка? И если да, то от кого?

Я постаралась опять вернуться к музыке, пока из Гварнериуса выплывают эти волнующие романтические темы. У Чайковского была масса сложностей с концертами, например. «В первый раз могу поверить в возможность существования музыки, неприятной для слуха!» – сказал на премьере один из критиков. Как бы вы жили после этого? (Но теперь, это самый любимый концерт из его репертуара.) И его собственная жизнь была закручена посильней моей в немузыкальном (политическом?), кажется, политическом смысле. Поскольку здесь присутствовал византийский аромат интриг царского двора. Его брак оказался неудачным, и на его почве он получил нервное расстройство. На протяжении двадцати лет Чайковский имел, пылкий роман по любовной переписке с Надеждой фон Мекк, не встречаясь при этом с ней ни разу (как только она появлялась, он немедленно выбегал через черный ход). Сумасшедший Петр Ильич! Говорят, он мечтал стать дирижером, но не вышло, поскольку правой рукой он управлял оркестром, а левой держался за подбородок (иногда у него появлялась навязчивая идея, если он расслабит руку, голова свалится с плеч).

Сумасшедший Петр Ильич!

Спинг – лопнула пятая струна, порванная мной. Я сердито ухмыльнулась, вспомнив, что говорил мне однажды Руггиеро Рикки: «Вы соблазнили Страдивари, но изнасиловали Гварнери!» На этот раз я изнасиловала его немного грубовато.

Эми сразу же ворвалась в дверь. Я не спросила, не подслушивала ли она. Без сомнения. Я протянула ей скрипку, и она внимательно рассмотрела порванную струну.

– Нужно натянуть точно такую же!

Она кивнула.

Пока Эми раскрывала пакет со струнами, я вновь ушла в грезы. «Сумасшедший Петр Ильич!» – подумалось опять, только это обернулось в: «Сумасшедшая Найла Боуквист! Что ты сотворила со своей жизнью?»

Раздумывая, я полизала болевшие ногти. Они не изрезались до крови, для этого потребовался бы, как минимум, резец, но они болели. Я сильно страдала. И сказала:

– Эми, как вы думаете, где сейчас находится мой муж?

Она взглянула на часы.

– Здесь около пяти, значит, в Чикаго четыре. Думаю, он в офисе. Вас соединить?

– Пожалуй, да!

– Ферди не любил отпускать меня на дальние гастроли.

Для связи мы использовали специальную линию. Только Эми лучше меня помнила номера, на связь у нее уходило не более двух минут.

– Он едет в клуб! – Она протянула трубку. – Я связалась с салоном автомобиля.

Я посмотрела на нее так, что она все поняла правильно.

– Я закончу в другой комнате! – сказала Эми и ушла, прихватив Гварнериуса и инструменты настройки.

А я сказала:

– Милый? Это Найла!

– Спасибо за звонок, дорогая! – донесся мягкий пожилой голос. – Я очень тревожился за тебя, все что случилось…

– Со мной все в порядке! – обманула я. – Ферди?

– Да, дорогая?

– Я… как будто взбесилась!

– Я знаю. У тебя хлопоты с Рочестером: на авиалиниях хаос! Послать за тобой самолет компании?

– О нет! – быстро откликнулась я. Чего я хотела, я и сама не знала, но только не этого! – Нет, у Эми все под контролем. Дорогой Ферди, я давно хотела сказать тебе одну вещь!.. – я сделала глубокий вздох, подбирая слова. Они никак не выходили.

– Да, дорогая? – вежливо проговорил Ферди.

Я сделала еще один вздох и попробовала иначе:

– Ферди, ты помнишь Де Сота?

– Конечно, дорогая! – Он очень забавно произнес эти слова. Что за глупый вопрос! Кто же в эти дни не знал Дома Де Сота? Кроме того, Ферди знаком со всеми реальными силами штата Иллинойс. – Это просто ужасно! – продолжил он. – Я знаю, тебе не нравится, что он замешан во всем этом дерьме!

Я сглотнула. Безусловно, он не намекал ни на что иное… но все же… когда у вас совесть нечиста, даже «привет!» может иметь двойной оттенок. Я пробовала представить себе, что понял из сказанного Ферди. Мне думалось, что отлично играю роль жены, которая все сознает, но из ее рта не вылетает ни единого слова. И может быть, я подсознательно стараюсь вызвать у Ферди подозрения, чтобы он вышел из себя и задал мне вопросы.

Но Ферди не заподозрил ничего. Нежно и снисходительно он забавлялся нерешительностью своей супруги, которая, кажется, забыла, что хотела сказать.

– Ферди! – выдавила наконец я из себя. – Все, что я хотела сказать… Видишь ли, я хотела сказать… Что, Эми?

Она появилась в проходе.

– Вас хочет видеть миссис Кеннеди! – сказала Эми.

– О дьявол! – выругалась я.

В трубке послышался смешок.

– Я понял! – сказал Ферди. – У тебя гости! Ладно, дорогая, сейчас я паркуюсь у клуба… ты, наверное, слышишь гудки? Давай поговорим позже! О'кей?

– Хорошо, милый! – расстроенно произнесла я… но, слава Всевышнему, день еще не закончился. Тут пришла Джекки и сказала, что подвезет меня на ужин.

– Простой семейный ужин в узком кругу! Мы хотим, чтобы и вы присоединились к нам!

Я с радостью приняла приглашение.

На самом деле это не было «семейным ужином» – из детей не было никого, даже занимающихся политикой, хотя за столом сидел главный помощник Джека Кеннеди с супругой. И был также наш старый приятель Лаврентий Джугашвили. Хорош хозяин – любезен и гость! Но тем не менее, увидев его, я поразилась. Мое присутствие становилось более понятным: ведь Лави был один, а Джекки не любила неуравновешенный стол.

– Нет, милая Найла! – сказал он, галантно поцеловав руку. – На сегодня я холостяк! Ксения улетела в Москву, чтобы убедиться, что дочка регулярно принимает витамины и посещает школу.

– У нас будет обычный непринужденный ужин, – сказал сенатор, – поскольку всем нам нужно встряхнуться! Альберт! Подберите что-нибудь из напитков для миссис Боуквист!

Это было не просто роскошью! Ферди так же богат, как и Джек Кеннеди, но, когда мы устраиваем семейный ужин, мы не проводим его в большом зале с дворецкими, подающими блюда. Обычно мы ужинаем в столовой, и повар Ханна ставит перед нами блюда. У Кеннеди все псиному. Мы выпили коктейли в гостиной, где на стене висели портреты трех покойных братьев сенатора. Вина были в родовых бутылках, и столовое серебро было золотом!

На самом деле, все было так, как сказал Джек Кеннеди. Мир снова сделался реальным. Это было нечто вроде маленького ужина, каких у меня сотни в год. Говорили о погоде (надвигается ураган и ожидаются дожди), о школьном классе дочки Лави, и о том, как поистине великолепно я играла Гершвина, какая жалость, что выступление было прервано!