Алишер Таксанов - Возвращение на Землю Страница 31

Этот бункер был построен во второй половине двадцатого столетия (в разгар холодной войны) и представлял собой мощный жилой комплекс на глубине сорока метров. В тот тревожный период правительство намеревалось спрятаться от ядерного удара в случае глобального конфликта и, если надо, провести время до конца жизни в комфортабельных условиях.

Здесь было семь ярусов, несколько коридоров-улиц, жилые, бытовые отсеки и комнаты для досуга, а также помещения, где находились энергетические машины и силовые установки, холодильники, системы воздухоочистки и воздухоснабжения, резервуары с водой, продуктовые и вещевые склады, оружие, гаражи и лаборатории. Фактически, это был своеобразный прототип марсианской станции, только не настолько оснащенный электронными приборами и компьютерами.

Трудно описывать жизнь людей в таких сложных условиях. Продуктов не хватало, машины часто ломались и не подавали воздух в помещения. Иногда система воздухоочистки давала сбои, и процент углекислоты резко поднимался, приводя к отравлению жителей — уже были смертельные исходы. Вода подавалась скупыми порциями.

Бомбоубежище было рассчитано максимум на десять тысяч человек, но как здесь уместилось более трех десятков тысяч — для меня было загадкой. Жуткая теснота, отсутствие свежего воздуха и солнечного света, нормальной пищи сильно сказывалось на здоровье людей и психологической атмосфере. Были случаи самоубийства и умопомешательства, а среди родившихся практически все страдали недугами и болезнями, в частности, рахитом. В помещениях, битком набитых народом, стоял страшный смрад и долго продержаться я, например, не смог. Приходилось удивляться человеческой способности приспосабливаться к такой жизни. Условия на Марсе мне казались теперь райскими.

Люди здесь не бездельничали. Были сформированы строительные отряды из мужчин и женщин низшего социального слоя Дворца, которые работали под землей, расширяя территорию бункера. В основном орудия труда были примитивными, условия и режим производства не соблюдался, были часты обвалы, приводившие к человеческим жертвам. Но правящую касту это мало тревожило.

Говорят, что где-то был расположен завод, который производил какие-то приборы и механизмы. Назначения этих устройств никто не знал, поскольку территория сборочного цеха усиленно охранялась. Зато там работали специалисты и инженеры, которых смогли найти и сохранить. Для них были созданы лучшие условия и щадящий режим.

А элита жила, конечно, в более шикарных условиях. Охрана, руководители и их семьи имели отдельные помещения с душем, санузлами, видео проекторами и отличной мебелью. Недостатка в еде они явно не испытывали, так как мне часто приходилось видеть грузных и полных людей.

Естественно, живя в таких неравных условиях, люди могли взбунтоваться. Но любое сопротивление снизу жестоко подавлялось. За две недели до нас Тигран отдал на съедение тварям пятерых «бунтовщиков», вина которых состояла в том, что они несколько раз высказали свое отрицательное мнение о правящей элите. Другим способом снижения напряженности был "выпуск пара", то есть людей группами выпускали на поверхность в дневное время суток, чтобы они могли успокоить свои нервы, отдохнуть и набрать силы для дальнейшего подземного труда. Этих людей охраны ехидно называла «мамонты» или "дети подземелья".

Что касается детей, то с ними проблемы были большие. Было несколько случаев: когда дети, играя на развалинах, заходили далеко и попадали в темные места. Там их поджидали твари. Резкий детский крик и выброшенный на свет обглоданный скелет свидетельствовали о трагедии. И чтобы впредь предотвратить подобные ситуации, Тигран под давлением Усманова вынужден был выставлять ежедневно охрану на площадку для игр перед Дворцом.

Продотряды днем ездили на бронемашинах в поисках пищи, одежды, напитков, инструментов и приборов, которые находились на разрушенных заводах и фабриках, продовольственных и промышленных складах, базах и магазинах. Этого добра на первое время в принципе хватало. Однако проблема голода имела уже более четкие контуры. Дело в том, что из всего продовольствия в сохранности были те, которые были упакованы под вакуумом в специальные целлофановые пакеты или запечатаны в жестяные емкости, или были сухими концентратами. Но срок хранения даже этих продуктов был ограничен несколькими годами, а то и месяцами.

Случаи отравления ботулином уже имелись, часто с летальным исходом. Но Зиед Усманов как-то сказал, что проблемой продовольствия занимается и сам профессор, мол, это его основная задача. Но насколько она была связана со сцерцепами, мне никто не ответил.

Может, Турсунов хотел на основе клонирования вырастить рогатый скот и домашнюю птицу, которые исчезли в первые дни «царствования» сцерцепов? Или старался из субпродуктов синтезировать более-менее пригодные к употреблению человеком пищу?

Ответа я на эти вопросы не нашел. С того вечера я больше не встречал ни Малику, ни профессора. Нам разрешалось передвигаться по подземному бункеру (за исключением, правда, четвертого яруса, туда нас не пускала охрана — думаю, там жила знать Дворца), беседовать с людьми, но честно признаться, те не выражали особого стремления к душевному разговору. Причин могло быть много: и боязнь, что мы провокаторы, и усталость от подобных условий жизни, и сломленная психика, и даже непонимание, чего от них хотят два космонавта. Их уже не тревожила судьба марсианской колонии или всего человечества. Единственное, чего желали эти искалеченные трагедией и своим рабским положением люди, так это получить свой кусок хлеба, воды, воздуха и света, и быть защищенным от тварей. Политические проблемы во Дворце совсем не касались сферы их жизненных интересов.

А этим и пользовались Тигран и Муратхон. Усманов не имел реальной поддержки среди населения, хотя люди ему сочувствовали. У кого сила — у того и власть, как-то прошептал мне один старик, боязливо осмотревшись. — Зиед Халилович хороший человек, но разве он может противостоять автомату? Конечно, нет.

На четвертый день ко мне подошел Шамиль. Я обрадовался ему как старому другу. Этот парень, как мне казалось, был честным и порядочным. И на него можно было положиться.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он, пожимая нам руки.

— Спасибо, так себе, — ответил Тод. — Странная жизнь здесь твориться…

— Т-с-с, — приложил палец к губам Бекмухамедов. — Не нужно болтать лишнего. В демократию здесь играют, но ею не живут. Даже Центр не сможет за вас заступиться, не смотря на острую нужду в космонавтах, если вы будете протестовать против Тиграна…