Антон Абрамкин - Рубеж Страница 31

Первым их встретил поп. Отец Гервасий был без шапки, зато с большим медным наперсником на груди. Черные с проседью волосы дыбились, всклоченная борода торчала во все стороны. - Господи! Господи! Неужто и вправду услыхал мя, грешного? Неужто и вправду?.. И голос стал иным - не прежним, густым и самодовольным, а хриплым трескучим, словно с мороза. Ярина соскочила с седла, не глядя кинула поводья, надеясь, что Агмет успеет их подхватить. Склонила голову: - Благослови, отче! Благословляющая длань дрогнула, с трудом сотворила крест. - Добрый вечер, отец Гервасий! - Добрый... Дочь моя! Ярина Логиновна! Панове! Не попустите! Заступитесь! - И где сии супостаты злокозненные пребывание ныне имеют? поинтересовался Хведир, неловко слазя с коня. Остальные уже окружали Ярину. В руках у Черкасов сами собой оказались короткие рушницы-янычарки. Агмет поигрывал кривой турецкой шаблей. - Су... Супостаты... - поп сглотнул. - Пребывают они в хате бесова пасынка Григория Кириченки, именуемого также Чумаком... - А все остальные где? Мужики? - перебила Ярина. - Возле хаты? Поп понурил лохматую голову, и все стало ясно. - Ну, пошли! - девушка резко вскинула подбородок. - Веди, отец Гервасий! - Д-дочь моя! Панна сотникова! Панове черкасы! - растерялся священник. Не должно ли подмогу обождать, ибо страшны супостаты, словно войско адово... В ответ послышался негромкий смех - смеялись сивоусые. Агмет тоже скривил губы. Ярина махнула рукой: - Или не видишь, отче? С нами сам пан ритор Теодор Еноха, с ведьмами и чертями первый боец! Хведир расправил плечи и зачем-то погладил еле заметные усики. Поп только вздохнул, но спорить не стал. Шли пешими, ведя коней в поводу. Село словно вымерло, собаки - и те не брехали. Но вот из-за плетня высунулась чья-то голова в черной шапке, за ней другая - в очипке... Ярина только языком прицокнула. Мужики-мугыри, что с них взять? Вот толпой на одного - это они горазды. До первого черкасского посвиста. Нужная хата оказалась почти в самом конце, обычная, беленая, с засыпанной снегом соломенной стрехой. Калитка была отворена, маленькое окошко светилось. - Вот! - выдохнул поп, прячась за ближайшего коня. - Гнездилище адово! И словно в ответ послышалось негромкое, но грозное рычание. Огромный пес вразвалочку подбежал к калитке, ощерил белые клыки. Поп пискнул и тут же сгинул - словно и не было его. - И бысть сей Цербер зело лют и грызлив, - усмехнулся Хведир. - Панове, сала никто не захватил? - Э, зачем? - хмыкнул Агмет. - Свинья плохо кушать, свинья по-ешь - сам свинья станешь! А ну, зажди мало-мало! Он подошел к калитке. Левая рука татарина дрогнула, словно пытаясь погладить воздух. Послышался протяжный свист. Пес недоверчиво повернул кудлатую голову, замер, затем осклабился и вильнул хвостом. - Шайтан ты, Агметка! - удовлетворенно заметил один из сивоусых. Ярина не удивилась. Старый татарин и ее учил этой хитрости. Учил - да не выучил. Видать, свистела не так. - Зачем - шайтан? - удивился Агмет. - Собака - глупый, совсем как ты! Свинья ешь - глупым будешь! Сивоусый обиженно заворчал, но ответить не успел. Дверь скрипнула. Черкасы разом вскинули янычарки. - Стойте, панове! - Ярина шагнула вперед. - Я сама... Договорить не успела - в дверях показался человек. Один. Ярина никогда не встречала Гриня Чумака, но сразу же стало ясно - не он. Не селюк, не мугырь. Девушка прикусила губу. Вот, значит, на кого похожи черти! На незнакомце был темный плащ, застегивавшийся у горла, под ним неярко светилась броня: то ли кираса, то ли дедовская кольчуга. На боку - что-то странное: палаш или заморская шпага... - Что вам надо? Равнодушный голос ударил в уши. Ярине даже показалось, что слова звучали иначе, по-другому, но невидимый толмач поспешил перевести. Один из сивоусых дернулся, но Ярина положила ему руку на плечо. - Сама! Дверь под прицел! Незнакомец ждал, спокойный, уверенный. На молодом красивом лице ничего не отражалось - кроме откровенной скуки. - Стой где стоишь! - девушка помедлила, затем сделала еще шаг, остановилась. - Я - Ярина Загаржецка, дочь моцного и зацного пана Логина Загаржецкого, сотника валковского. Кто ты и что здесь делаешь? Незнакомец ответил не сразу: словно ждал, покуда невидимый толмач переведет чужую речь. Наконец кивнул, дернул головой в коротком поклоне: - Добрый вечер, госпожа Ирина! Меня зовут Рио, и я здесь по делу. И вновь почудилось, будто слова странного пана Рио звучали совсем по-другому. Но думать об этом не было времени. - Предъяви подорожную, пан Рио. На себя да на спутников своих. На красивом лице мелькнуло удивление. Пан Рио задумался, затем рука скользнула за ворот. Один из Черкасов предостерегающе кашлянул, но девушка не дрогнула. Что у него там? Пистоля? Не безумец же он в самом деле! Пистоли за пазухой не оказалось. Вместо нее в руке появился свиток странный свиток из странного твердого материала. Неужели пергаментный? Экая старина! Девушка протянула руку. Пан Рио шагнул вперед, их пальцы встретились, слегка соприкоснулись - и вдруг Ярина с изумлением поняла, что краснеет. - Прошу, госпожа! - незнакомец улыбнулся, а девушка сердито нахмурилась. Ишь, любезник нашелся! Свиток действительно оказался пергаментным, с тяжелой золотой печатью. Ярина только головой покачала. Это кто же такие подорожные выписывает? Царская? Цесарская? Нет, там печати обычные - свинцовые или сургучные. Девушка развернула свиток, всмотрелась, наморщила нос. Темно! Только и видно, что буквицы в заголовке. Искусно писанные, красные с золотом. - Сейчас принесу огня, госпожа! Пан Рио вновь улыбнулся, но эта улыбка ничуть не успокоила. Что-то не так! Незнакомец ведет себя как хозяин. А сам хозяин где? Когда же это было, чтобы за порог первым гость выходил? Пан Рио исчез и почти сразу вернулся - уже со свечой. Неровный свет упал на пергамент. Понятнее не стало. Буквицы оказались незнакомы: не свои, русские, не польские, не латинские. И не жидовские. - Агмет! Татарин словно ждал - мигом оказался рядом. Девушка поднесла пергамент к свету: - Гляди! Не турецкий? Агмет всмотрелся, качнул головой: - Йок, ханум-хозяйка! Не турецкий, не татарский. Агмет такого не видеть! Оставалось позвать всезнающего Хведира, но тот был уже рядом. Блеснули толстые стеклышки окуляр. Бурсак вгляделся, хмыкнул: - Койне! Диалект давнегреческого! Ну надо же! - Прочтешь? - Попытаюсь... Хведир склонился над пергаментом. Пан Рио ждал, не двигаясь с места, и это спокойствие почему-то с каждым мигом нравилось Ярине все меньше и меньше. Где хозяин? Где Гринь Чумак? В хате было тихо, но вот из дверей донесся странный звук, похожий на кошачье мяуканье. Младень? Ах да, конечно, байстрюк вдовы Киричихи! Чертенок! - Тут написано... - Хведир поднял голову, неуверенно пошевелил губами. Какой-то деспот... Владыка или князь... Посылает героя Рио... - Как? - девушке показалось, что она ослышалась. - Героя, - бурсак пожал плечами. - Так и сказано - доблестного героя Рио. Посылает с каким-то заданием в сопровождении трех спутников и просит всех оказывать помощь. Внизу - именной знак, подпись секретаря. Ну и печать. - Ясно! Ясного, правда, было мало. Документ составлен верно (если, конечно, не считать "доблестного героя"). Составлен, но не заверен - ни в гетьманкой канцелярии, ни в полковой. А ведь без этого "герой" Рио не добрался ни до Гонтова Яра ни с севера, ни с юга. Откуда же он взялся? - Вам придется отправиться со мной в Валки, пан Рио, - девушка передала пергамент Агмету, усмехнулась. - Старшим там сейчас пан Еноха, сотенный писарь. Пусть он и решает. - Нет... - То есть как: нет? Сзади послышалось ворчание. Сивоусые тоже услыхали ответ героя. Услыхали и, наверное, мигом взялись за янычарки. - Нет, - повторил пан Рио. - Госпожа Ирина, я... Мы должны ждать здесь. В течение суток к нам должен прийти наш... консул... представитель. От него мы должны получить разрешение... визу на выезд... На этот раз невидимый толмач явно сплоховал. Ярина ясно услыхала чужую речь: непривычную, странную. Выходит, так и есть - с нею говорят на неведомом наречии, а какой-то чаклун переводит! Да так, что слова сами ложатся в уши! На миг стало страшно. Ярина закрыла глаза, вздохнула. Может, ну его к бесу, этого героя? Пусть катит в свое пекло! Но страх вдруг исчез, сменившись злостью. Колдун, значит? Напугать решил? Не выйдет, пан герой! - Разрешение, пан Рио, дает у нас не Консул, а местная власть. И я говорю от ее имени. А не веришь, так мы поможем - под руки отведем! Улыбка на лице незнакомца стала еще шире. Ладонь как бы ненароком скользнула к поясу, к странной шпаге. - Госпожа Ирина! Мне... Нам не требуется разрешение местной власти. Я уже получил его, потому и смог попасть в ваш мир... в вашу местность... землю. Ни нам, ни вам не нужны неприятности... трудности... сложности... Невидимый толмач старался вовсю, но Ярина уже все поняла. Добром этот Рио в Валки не пойдет. Не пойдет - и вдобавок смеет угрожать. Так, значит? Она обернулась, желая отдать приказ черкасам, как вдруг в хате послышался шум, сдавленный вскрик, возня. Это почуяла не только она - пан Рио вздрогнул, ладонь легла-таки на эфес... ...Поздно! Высокий парень, крепкий, в черном кожухе, появился на пороге. На его плече лежала чья-то рука, парень дернул плечом, освободился, рванулся вперед: - Помогите! Помогите, Панове! Они братика... Братика! Хлопнула дверь, заскрежетал засов. Пан Рио исчез. - Помогите! Парень оступился, упал на снег, вскочил. - Назад! Шибко назад! Агмет схватил его за руку, потащил за плетень. Хведир замешкался, но его тут же поторопили, толкнув в спину. Ярина отступала последней, жалея, что не захватила с собой пистоли. Этак шибанут сейчас из оконца! Малей и Луцык уже ставили лошадей - одну к другой, чтобы закрыться от выстрелов. Янычарки смотрели на врага, но в хате было тихо. - Второй выход есть? Есть, бачка? - татарин тряс парня в кожухе за ворот, но тот только головой мотал. Наконец пришел в себя, резко выдохнул: - Нет! И оконца узкие - не пролезут. Ярина удовлетворенно кивнула - быстро соображает, молодец! - Ты Гринь Чумак? Последовал быстрый кивок. На лицо парня смотреть было неприятно: синяк под глазом, еще один - на лбу, из рассеченной скулы сочилась кровь. Девушка поморщилась и сразу вспомнила. Камни! Выходит, чумаку и вправду пришлось несладко. - Я - Загаржецка, дочь... - Знаю, панна сотникова, слыхал! - быстро перебил ее Гринь. - Панна зацная! Панове! Спасите братика! Не винен он! Ни в чем не винен! Разве можно дите за чужие грехи карать? - Погодь! - Луцык, один из сивоусых, дернул парня за плечо. - Кони! Где ихние кони? - За хатой... Сарай там... Ярина мысленно выругала себя за недогадливость. Ну конечно! Кони - первым делом. Каким бы ни был пан Рио героем, без коней далеко по снегу не уйдет. Сивоусые переглянулись. Луцык показал рукой налево, вдоль плетня, Малей согласно кивнул. Ярина поняла - в обход, чтоб пулей из окошка не задели. - Агмет! Дверь! Дверь под прицел! Татарин кивнул, вскидывая рушницу. И в ту же секунду послышался громкий скрип, а вслед за этим отчаянный крик Гриня: - Нет! Нет! Не надо! Агмет хрипло выругался - и опустил янычарку. На пороге стояла женщина. Низкорослая, худая, с большим пищащим свертком в руках. Ни шапки, ни платка - густые смоляные волосы падали на плечи. - Ведьма это! - застонал Гринь. - С братиком! Не стреляйте! Черкасы неохотно опустили рушницы. Чернявая женщина шагнула вперед. За ее спиной показался кто-то знакомый. Ярина скривилась. Хорош герой, за бабью спину прячется! Рио оказался не один. Вслед за ним из хаты вышел страховидный густобородый мужик с чем-то, напоминающим шило, в крепкой руке; следом - худой фертик в зеленом плаще. - Мы сейчас уйдем! - голос пана Рио звучал спокойно, но в нем слышалась насмешка. - Не стоит преследовать... догонять нас, госпожа Ирина! Девушка беспомощно оглянулась. Стрелять нельзя - чернявая ведьма заслонялась ребенком. И к коням не успеть... - Постойте! Вы не имеете права! Хведир! Ярина тихо охнула, бросилась вперед, но опоздала. Бурсак поправил сползавшие с носа окуляры, быстрым шагом прошел во двор. - Даже разбойники не трогают детей, пан Рио! Побойтесь Бога! А если нет побойтесь Дьявола! Они стояли лицом к лицу: широкоплечий "герой" в сверкающих латах и нескладный семинарист в простом темном кожухе. Ярина растерялась - но только на миг. Молодец, Хведир-Теодор! Пока он будет говорить... Агмет тоже понял, ухмыльнулся - и заскользил вдоль плетня. - Мы не сделаем ничего плохого этому ребенку, - красивое лицо пана Рио внезапно дернулось. - Я... Мы не обижаем детей. Мы доставим его к родственникам... к свойственникам... Он будет получать воспитание... уход... Невидимый толмач вновь не справлялся. Сквозь колдовской дурман ясно слышалась чужая речь - странные гортанные слова с непривычными ударениями. - По Статуту Литовскому не можно младеня, что от вольных родителей на свет появился, без дозволения его ближних силою исхищать. Брат же его, Григорий Кириченко, прозвищем Чумак, отнюдь своего согласия не давал, напротив... Ярина улыбнулась - ну, храбрый же парень! Когда б не окуляры - славный черкас бы вышел! Жалко, если попом станет, да еще и с дурой-попадьей в придачу! Агмет был уже за хатой, возле сарая. Еще немного... Резкий крик - бородатый страхолюда ткнул рукой назад, в сторону сарая. На этот раз толмач промолчал. Но этого и не требовалось - заметили! Все остальное случилось в единый миг. Чернявая подняла ребенка, заслоняясь им, словно щитом. Пан Рио быстро отступил назад... И наткнулся на Хведира. Каким-то дивом нескладный бурсак сумел заступить дорогу. - ...А посему побойся Бога, пан Рио, и оставь младеня... Договорить не успел. Темнобородый страхолюда с быстротой молнии выбросил руку вперед. Неярко сверкнул узкий клинок... - Хведир! Парень пошатнулся, но упасть ему не дали. Пан Рио вместе с еще одним, в зеленом плаще, подхватили его, прикрываясь безвольно обвисшим телом. - Не стрелять! - отчаянно крикнула девушка, понимая, что опоздала. Рядом громко, в полный голос, черно лаялись черкасы. Враги отступали - быстро, умело. Вот послышалось конское ржание, ударили копыта. - Братик! Братика увозят! - Гринь бросился вперед, но тщетно. Из-за хаты вырвались кони. Впереди на огромном белом жеребце скакал пан Рио; за ним, на соловой кобыле, чернявая ведьма с ребенком в руках... Выстрел ударил внезапно - резкий, словно удар бича. Агмет мрачно усмехнулся и опустил дымящуюся янычарку. Ярина вначале не поняла, но тут же увидела еще одного коня - гнедого, с пустым седлом. Значит, не промахнулся! Последним ускакал фертик в зеленом плаще - на вороном, точно смоль, аргамаке. Гнедой помчался вслед, но затем неуверенно остановился, ударил копытом по звенящему насту, повернул назад... * * * На окровавленном снегу лежали двое: Хведир - без шапки, в залитом кровью кожухе, и тот, что ударил его, - страшила со вздыбленной бородищей. - Жив? - Ярина бросилась к парню, но кто-то, то ли Луцык, то ли Малей, положил ей тяжелую ладонь на плечо: - Не лезь, панночка! Мы сами! Девушка закусила губу, отступила на шаг. Хведира приподняли, чьи-то пуки расстегнули кожух. Послышался сдавленный стон. - В хату! В хату несите скорее! - опомнившийся Гринь подбежал, помог поднять раненого. - Заморозите! - Н-не надо! Я... Сам... Живой! Ярина облегченно вздохнула. Кажется, и вправду живой! Бурсака осторожно поставили на ноги. Близорукие глаза раскрылись, моргнули: - Окуляры! Яринка, скажи, чтобы нашли! Девушка кивнула, походя отметив "Яринку". Прямо как в детстве, после драки, когда пропавшие окуляры приходилось искать то в кустах, то в ручье. Она уже успела заметить большое красное пятно на правом плече. Значит, не смертельно. Только бы кровь остановить! Окуляры лежали на снегу, целые, только дужка слегка погнулась. Подбежал заполошный Гринь, мотнул головой: - Бабку нужно! Бабка Руткая кровь останавливает! Она тут, рядом! Да только, боюсь, не пойдет... - Пойдет, пойдет! - Агмет ощерил кривые зубы. - Сам не пойдет - на аркане бабка притащим! Ярина махнула рукой, соглашаясь. Между тем один из сивоусых склонился над бородачом: - А ведь жив, панна Ярина! Или прирезать? Девушка подошла ближе. Страшила лежал на земле. В открытых темных глазах горела ненависть. - Ишь, ровно волчина! - добавил второй черкас. - Да только резать ни к чему, панночка. Не на войне, чай! Вот копный суд соберется, там и определим лиходея! - Хорошо, - вздохнула Ярина. - Этого - тоже в хату. И найдите сани... Вокруг была ночь. Под копытами звенел наст, сквозь редкие тучи неярко светила осторожная луна. Кони шли шагом - ехать предстояло долго, а силы были еще нужны. - Нагоним! - Ярина кивнула вперед, где за широким оврагом темнели сгрудившиеся у дороги хаты. - Некуда им деваться, разбойникам! Шлях один, снег глубокий, не свернут. - Так, панна! - Гринь вздохнул, поудобнее пристраиваясь в седле. Ездить верхом он был не горазд. - Только бы до Минковки не доехали, там дорога сворачивает. Девушка пожала плечами. Враги уходили на юг, но до кордону еще скакать и скакать, а путь вел через села, где каждого подозрительного обязательно остановят. А не остановят - погоню пустят. Раненых отправили в Валки. У Хведира оказалось проколото плечо, страхолюду пуля пробила бок. Бабка Руткая остановила кровь, заметив: "Что чорт, что бурсак - выдюжат!" Осмелевшие мужики в дюжину глоток вызывались помочь, но Ярина решила взять с собой только Гриня. Во-первых, не побоится - за братом едет. А во-вторых, спокойнее, дабы посполитые сдуру вновь за камни не взялись. - Ну-ка расскажи еще раз! - велела панна сотникова. - Ну... - Гринь вздохнул. - Появились, стало быть, они и спрашивают: чего, мол, тут происходит? Потом ко мне: жив братик? Я и смекнул - нечисто дело. Главного, в доспехе который, Рио зовут; того, что пана бурсака подранил, Хвостик; а ведьму эту клятую (парень не выдержал, сплюнул) и вовсе - Сало! Девушка невольно усмехнулась. Хороши имена! Немцы? Вряд ли! - А молодой - он вроде как лекарь, К'Рамольником кличут. Мы как в хату пришли, он вместе с этой ведьмой братика смотреть стал. Мол, не захворал ли. А как цацку золотую увидели, обрадовались, и к этому старшому - Рио. Тот тоже обрадовался... Село приближалось. Возле крайней хаты мелькнула темная фигура. Девушка нахмурилась и невольно коснулась сумы, где ждали своего часа пистоли. - Я так понял, панна Ярина, - ждали они кого-то. Вроде как проводника. Ярина кивнула - что-то подобное говорил и пан Рио... - Стой! А ну, стой! Из-за ближайшего плетня выбежали четверо, загородили путь. - Кто такие? Пугаться или пистоли доставать было не к чему. Это оказались свои местные черкасы-подсоседки, поднятые среди ночи по тревоге. Объяснились быстро. Ярина не ошиблась: сторожа видела беглецов. Не только видела, но и задержать пыталась. Да не смогла: верховых коней у местных посполитых не оказалось, и всадники ушли дальше на юг - к Минковке. С шага перешли на рысь. Минковка была рядом, за горбом. А там уж беглецам деваться некуда. В селе - тоже сторожа, но уже не из подсоседков, а из настоящих Черкасов. Эти не пропустят. - Как думаешь, Гринь, зачем им твой брат? Парень насупился, отвернулся: - Так... Оно и говорить нехорошо, панна сотникова. Батька его - исчезник, чортяка. А эти - оттуда же, видать. Родичи! Ярина еле сдержала усмешку. Как это бедняга-Хведир назвал? Фольклор? Вот уж точно, фольклор! Но пергамент с золотой печатью заставлял задуматься. И вправду - приходит в Гонтов Яр чуж-чуженин, явно издалека, женку заводит, сын рождается. Потом этот чужак куда-то исчезает, а затем... Затем за сыном приезжают - тоже издалека! Приезжают, на амулет смотрят, что батька оставил... Интересно, в каких это краях на подорожные золотые печати вешают? - Слышь, Гринь, а батька братика твоего куда девался? Отвечать чумаку явно не хотелось. Он вздохнул, скривился: - Мы с ним... Подрались мы. Очнулся - нет его. Да только потом он вроде как приходил - цацку золотую братику оставил. Девушка согласно кивнула - сходится. Не иначе, прятался чужак. Забрался подале, да только и здесь нашли. Вот и ушел, а сына оставил. Думал, наверное, что младень в безопасности будет. А не вышло! - Родитель этот... Батька который. По-нашему говорил? Православный? - Да где там православный! - вновь скривился Гринь. - Чортяка и был, хоть бы раз на образ перекрестился! А говорил по-нашему, да как-то странно. Вроде пана Рио. И это сходится! Опять не обошлось без невидимого толмача. Кто же это такие? - В том пергаменте сказано, что пана Рио какой-то владыка послал, - вслух заметила девушка. - Владыка - или князь. Значит, чортяка этот ему либо родич, либо ворог смертный. Так, что ли, Гринь? Чумак не ответил и поспешил сотворить крест. Ярина улыбнулась. Видимо, парень вспомнил, кто всем чертям князь и владыка. Фольклор! При въезде в Минковку их вновь остановили. Да не просто окриком - стволами в упор. Ярина даже испугаться не успела. Набежали, наставили рушницы и только после извинились - узнали. Старшой, пожилой черкас с глубоким шрамом на всю щеку, только руками развел, прося прощения у "панночки Загаржецкой". Обдурили старого! И как обдурили! Беглецы были в Минковке за полчаса до этого. Въехали с криком и воплями, старшого кликнули и принялись плакаться, что-де купцы они заморские, лихими людьми грабленные. А люди эти лихие все как есть забрали - и возы, и золото, и бумаги, какие были, а теперь за ними, бедолашными, вдогон идут. Товарища их уже убили, ребятенок расхворался, плачет. А люди лихие не успокаиваются, за ними наметом скачут... Пока старшой суетился, Черкасов поднимая да стражу у околиц выставляя, пока рушницы заряжали и рогатку посреди улицы громоздили, беглецы и сгинули. Не по большому шляху, что на полдень ведет, - там своя сторожа, без разрешения не пропустит, - а по дороге, что в лес сворачивает. Теперь старшой с досады усы седые рвал, перед панной сотниковой извиняясь. И действительно: кто ж его знал? У беглецов и зброи огненной не было, одни шабли, и не шабли даже, а так, баловство заморское. И дите при них, и баба. Ну как не поверить? Впрочем, было еще не поздно. Уехали беглецы совсем недавно, а дорога плохая, узкая, снегом покрытая. К тому же ведет не в город, не в село же, а к Дикому Пану. Ярина отправила Гриня на околицу - следы поглядеть; сама же подозвала Стариков-Черкасов. Те выглядели изрядно смущенными. Не беглецов боялись тут дело простое. Двое мужиков да баба - невелико войско, к тому же без рушниц. А вот Дикий Пан... О Диком Пане Ярина слыхала и сама. Слыхала - и даже как-то знакомство свела, когда тот в Валки ненароком заглянул. Да только вдругорядь видеться не хотелось. Черкасы вздыхали, отводили глаза. Агмет - и тот хмурился, головой мотал. Ярине тоже было не по себе, но отступать не хотелось. Вернуться домой, прийти к дядьке Лукьяну, руками развести? А потом объяснять Хведиру, что она, сотникова дочка, какого-то Дикого Пана испугалась? Ну уж нет! Старшой, все еще переживая свой промах, предложил привести свежих коней. Это кстати - лошади успели выдохнуться. И у них, и у беглецов. Значит, и нагонять сподручнее будет. Ярина подождала, пока вернется запыхавшийся Гринь, велела зарядить рушницы и выступать. С ней не спорили, только сивоусы дружно, не сговариваясь, перекрестились, да кто-то (уж не Агмет ли?) вполголоса помянул какого-то "шайтан-багатура". Теперь вокруг темнел лес. Дорога стала уже, но все-таки ехали по двое в ряд - плечом к плечу, толкаясь горячими конскими боками. Вперед Ярину на сей раз не пустили. Не пустили и назад, пришлось ехать посередине, рядом с хмурым и мрачным Агметом. Гриня сивоусые отправили вперед - и не без умысла. Мало ли чего этот чумак, чортов пасынок, удумать может? Вот его первая пуля и найдет! Ярина не стала спорить. Здесь, в лесу, среди заледенелых деревьев, все воспринималось по-другому. И вправду, странные дела деются! Ну, приехали чужаки за ребенком, ну, сцепились по дурной лихости с черкасами. Но почему они бегут к Дикому Пану? Ведь этой дорогой больше никуда не попасть! Знают? Страх, до того прятавшийся в самой глубине души, распрямился, вылез наружу. Может, не так уж и не правы мугыри из Гонтова Яра? Повадился нечистый к вдове, выродил чертенка - а после и подмога приехала с толмачом-невидимкой. Добро бы печать на пергаменте была серебряная! Так нет, золотая! А вдруг и того страшнее - уговорилися пан Рио с Гринем Чумаком, Гринь и повел глупую панночку прямиком в засаду? Выстрел ударил внезапно - резкий, оглушительный. Ярина зажмурила глаза, зачем-то дернула узду. - Ах, шайтан! В руках Агмета уже плясала янычарка. Сивоусые тоже были при рушницах, но стрелять не имело смысла. Всадники - со всех сторон, спереди, сзади, из-за деревьев... - Стоять! Стоять! Герш-ту? Незнакомый гортанный голос заставил вздрогнуть. Ярина очнулась, выхватила из сумки пистолю - и опустила руку. Слишком их много! Дюжина? Две? Крепкие хлопцы в серых жупанах, обвешанные зброей. При поясе шабли, в руках рушницы - прямо в лицо смотрят. - Оружие опустить! Агмет оглянулся, оскалился по-волчьи и нехотя закинул янычарку за спину. Сивоусые последовали его примеру. Гринь замер, черная шапка сползла на лоб. - Кто такие будете? Гортанный голос прозвучал совсем рядом. Ярина перевела дух. Если не стреляют - спрашивают! - значит, не разбойники. - Я - Ярина Загаржецка. Со мной мои люди. Голос прозвучал неожиданно громко, и Ярина смутилась. Словно не отвечает, а кричит от страха. - То панна сотникова? Так-так, что за встреча! Теперь в голосе слышалась откровенная насмешка. Послышался топот. Всадник на вороном коне подскакал совсем близко к Ярине, чуть склонился в седле. - То не объяснит ли мне панна мостивая, отчего черкасы валковские обычай нарушают и ездят конно да оружно по владениям зацного пана Мацапуры-Коложанского, моего господина? Ярина попыталась разглядеть говорившего, но лесная тьма прятала лицо. Почему-то показалось, что этот человек стар - несмотря на звучный голос и лихую посадку опытного наездника. - Я - Ярина Загаржецка, дочь сотника валковского, - девушка сцепила зубы, перевела дух. - Со мной - мои черкасы, мой слуга и поенолитый из Гонтова Яра. Мы здесь по державной надобности! А ты кто будешь? По какому праву твои люди преградили нам путь? Послышался смех - веселый, искренний. - Панна сотникова сердится? Ой, вэй, не сердись, панна Ярина, от того морщинки бывают! Я - Юдка, надворный сотник зацного пана Мацапуры-Коложанского, со мною мои сердюки, и эта земля - моего господина. - С каких это пор? - возмутилась девушка. - Или я не знаю, где начинаются владения твоего пана? - Или не знаешь, панна сотникова! - охотно подтвердил гортанный голос. Но не станем ссориться, зацная панна! Стережем мы дорогу от лихих людей, а не от черкас валковских. Если могу помочь - скажи! Ярина облегченно вздохнула. И в самом деле, чего бояться? Мацапура-Коложанский хоть и Дикий Пан, но все же не станет ссориться с Валковской сотней. - Мы гонимся за разбойниками, пан Юдка. Их трое, одна - женщина, они украли ребенка. - Вэй! - Юдка явно удивился. - Так то они от вас убегали! Так-так, интересно! То поехали со мной, поглядишь! Агмет сердито заворчал, но девушка не стала слушать. Сердюков Маца-пуры она не боялась. К тому же беглецы здесь, а это главное. - Туда! - Юдка ткнул рукой вперед. - Там поляна! Ярина кивнула, ударила каблуком горячий конский бок. Юдка пристроился рядом. - Дозором мы ехали, панна сотникова. Глядим - скачут. Стрелять не стали свалили дерево на дорогу и прижали голубчиков. Девушка кивнула, отметив про себя некую несуразность. Чтобы свалить дерево, немалое время нужно! Или в этом лесу деревья подпиленные? На поляне стало светлее. Девушка повернулась, вновь пытаясь рассмотреть своего спутника. Серый сердюкский жупан, шапка с синим верхом, на поясе шабля, за плечами - рушница. Но что-то в этом человеке было не так. - Чему удивляешься, панна? - Юдка вновь весело рассмеялся. - Жида с шаблюкой не видела? Ярина лишь моргнула. Ну точно - жид! Горбатый нос, темные глаза навыкате и рыжие с проседью пейсики, свисающие из-под шапки. Ну и, конечно, борода - широкая, пушистая. Ясное дело, Юдка! - Прости... э-э-э... пан Юдка! И вправду не видела! ...Видать - не видела, а вот слыхивать доводилось. Давно поговаривали, что у Дикого Пана новый надворный сотник объявился. Да не черкас, не москаль беглый и даже не турчин - жид. Кто да откуда, не знали. но шел слушок, что издалека сотник, - то ли из заднепровских гайдамаков, то ли из опришков карпатских. Будто разбойничал он по битым шляхам, а как те земли к Войску Запорожскому отошли, подале подался --от греха. И еще шептали (еле слышно, одними губами): колдун. И - не простой колдун. Ярина все это, конечно, слыхала, да не шибко верила. С чего это жиду не за дукат, а за шаблюку браться? А выходит, вот оно как! Коли и врут, то не подряд, а с разбором. Юдка улыбнулся, и вдруг девушка поняла: перед ней не парень взрослый мужик, старше ее на много-много лет. Лицо казалось молодым, голос тоже, но глаза... И улыбка... Сколько же ему? - Вот видишь! Панна зацная не встречала жида с шаблюкой, а жид с шаблюкой не видел молоденькую панночку с пистолями в сумке! Ярина не выдержала - улыбнулась. Кажется, этот Юдка - не такой уж и страшный. Дивно, конечно, но чего только на свете не бывает! Опять же сам сказал: надворный, мол, сотник... стоит ли зря лаяться? - Отец на войне, - пояснила она. - Пан Еноха, писарь сотенный послал меня в Гонтов Яр, а там - люди лихие. - Вот я и смотрю, чего это они байстрюка малого на ночь глядя везут, кивнул сотник. - Да вон они! Беглецы сгрудились на краю поляны: пан Рио в своем странном доспехе, Крамольник в зеленом плаще и ведьма по прозвищу Сало. И ребенок был здесь - на руках у черноволосой. Кони стояли чуть в стороне, а вокруг расположился десяток серожупанных сердюков с рушницами наготове. Ярина невольно усмехнулась - добегались, голубчики! - Мы уж их отпустить хотели, - заметил Юдка, ловко спрыгивая с коня. Пусть бы себе назад ехали! По раз ты, панна, говоришь, что они, заризяки, дите украли... Внезапно Ярина поняла: сотник врет. Нет, не собирались отпускать! Что-то они задумали, да не успели... - Ну, как ехалось, пан Рио? - Ярина бросила поводья одному из сердюков, шагнула вперед. Тот не ответил - отвернулся. Тоненько запищал ребенок, чернявая ведьма склонилась над ним, что-то зашептала. - Пан Юдка! - девушка повернулась к удивительному сотнику. - Эти разбойники украли ребенка - брата Гриня Чумака из Гонтова Яра, да человека моего подранили, да приказов не слушались. А посему требую их мне передать и в Минковку отвести под стражей. Юдка задумался. Бросил быстрый взгляд на пленников. - А вы что скажете, панове? - Ребенок этот - наш, - негромко ответил пан Рио, не поднимая головы. Раз мы на землях вашего господина, то пусть он и рассудит! - Вот как? - сотник задумчиво погладил окладистую бороду. - А и вправду, панна Ярина! Раз они во владениях пана Мацапуры, то пусть он и суд творит. Губы дернулись в короткой усмешке - и девушка все поняла. Договорились! Все подстроено! Уж не потому ли надворный сотник на ночь глядя в глухой лес выехал? - Здесь не владения твоего пана, - вздохнула Ярина. - Согласно универсалам гетьмана Зиновия да гетьмана Ивана Ляха лес этот за сотней записан. Юдка вновь улыбнулся, широко, весело: - Ну... То пусть наши паны решают! Я - человек подневольный, чего прикажут, того и делаю. Так что, извиняй, панна зацная, отвезу я этих приблуд к пану моему Мацапуре-Коложапскому, а он в сотню отпишет, что и как. Пусть они с паном писарем сами решают. Ярина беспомощно оглянулась. Ее люди далеко, да и что тут поделать? Даже будь с ней сотня, не доставать же шабли из ножен из-за подобного спора! Юдка прав: так всегда и делалось - приказ выполняли, а потом начиналась тяжба, когда на год, когда и на десять лет. И батька ее, и дед старались не ссориться с такими, как пан Мацапура. И тут вспомнилось - ребенок! Не зверь же этот Юдка! - А с младенем как быть, пан надворный сотник? Брат его со мной. Гоже ли дите отбирать да неведомо куда увозить? Крепкая рука Юдкн вновь коснулась бороды. Сотник задумался - вернее, сделал вид, что задумался. Темные глаза хитро блеснули: - То пусть брат старший сюда едет! С ним и решим. Он махнул рукой сердюку, что-то пояснил. Тот кивнул. Ударили в наст копыта. Ждали молча. Ярина пыталась понять, что задумал сотник. Неужто ребенка отберет? Но ведь этак и разбойники не поступают! Подъехал Гринь, коротко поклонился - и замер, увидев похитителей. Дите словно услышало: вновь подняло крик. - Так-так, - Юдка удовлетворенно вздохнул. - Ты ли Григорий, именуемый Чумаком? Гринь кивнул, не отрывая взгляда от плачущего на руках у чернявой ведьмы ребенка. - Тот младень - твой брат? - рука с плетью протянулась к вопящему свертку. - Да, пан, - голос парня звучал сдавленно. - То брат мой. Сын моей мамки... - Так ли это, пан Рио? Сотник резко повернулся, лицо на миг стало суровым, даже злым. Но Ярине вновь почудилось, что все это - игра. - Это так, господин Юдка, - спокойно проговорил пан Рио. - Но мы имеем права на этого ребенка. Девушка хотела возмутиться, но Юдка опередил: - Так ли это, то пусть суд решает. А пока, пан Рио, пусть ясна пани, твоя спутница, отдаст дите этому брату его, чумаку Григорию. Никто не возразил, Гринь недоверчиво покосился на сотника, соскочил с коня, медленно подошел к чернявой. Та молча передала чумаку сверток. Гринь глубоко вздохнул, прижал ребенка к груди. Тот вновь словно все понял затих. - Я... Я могу ехать? - парень нерешительно поглядел сперва на сотника, после на Ярииу. - Кто же тебя держит, чумак? - Юдка хмыкнул, пожал плечами. - Возвращайся в свой Гонтов Яр! Думаю, камни там давно припасли! Вей, может, и хату хворостом обложили! Парень замер, словно камнем стал. Ярина и сама вздрогнула. А ведь верно! Гриня и так чертовым пасынком почитали, а после налета "чертей" да после того, как кровь пролилась!.. - Я... К соседям уйду, - нерешительно проговорил Гринь. - В Ко-пинцы или в Минковку... Юдка только усмехнулся. Ярина и сама поняла: не выйдет. Слух о бесовом семени прошел по всей округе. Даже те, кто не поверил, побоятся принять парня. А вдруг "черти" вдругорядь налетят! - Так чего же?.. - Гринь затравленно обернулся, отчаянно поглядел на Ярину. Та не нашлась, что сказать. Отвезти парня в Валки? С чего бы это валковским обывателям быть храбрее соседей? Был бы дома батька, так нет его, и некому прикрикнуть на трусов. - А не поехать ли тебе с нами, Григорий? - Юдка наивно моргнул и не выдержал - усмехнулся во весь рот. - От имени пана моего обещаю, что никто тебя и пальцем не тронет. Ни тебя, ни брата твоего. А ему мы бабу найдем, чтоб кормила. Ведь негоже - столько часов дите на морозе держать! И тут Ярина окончательно поняла - сговорились. Хитрый пан Рио что-то пообещал пану надворному сотнику. И ведь не придерешься, не станешь возражать! Все в своем праве: и Юдка, и Гринь Чумак. - То може, на денек-другой? - Гринь вновь взглянул на девушку. - Хоть успокоятся в селе? Как думаешь, панна сотникова? Ярина видела: парень устал. Смертельно устал быть "чертовым пасынком". Устал бороться - и за себя, и за жизнь брата. Впервые ему пообещали защиту. - Смотри сам, чумак! Девушка отвернулась, не зная, что сказать. Происходило что-то плохое, может быть, даже страшное, но не поймешь, не пояснишь. И шаблю из ножен не выхватишь. - Гоже ли решили, панна зацная? - Юдка подъехал, улыбнулся. - Чумак с братом в усадьбе поживут, чтоб мугырей-дурней в соблазн не вводить, а разбойников, что младеня забрать хотели, мой пан по справедливости рассудит. Сотник бросил быстрый взгляд на невозмутимого пана Рио, и Ярина почувствовала, как ее охватывает гнев. Страшный, унижающий гнев бессилия. Все было не так. Все было неправильно. - Нас четверо против твоей сотни, - тихо проговорила она, стараясь не глядеть на ухмыляющегося Юдку. - Будь у меня хлопцев поболе... - Нас всего три десятка, панна зацная. Но ты права. Только... Сотник на миг умолк. Исчезла наглая усмешка, глаза стали серьезны, даже суровы: - Не держи на меня зла, Ярина Логиновна! Каждый свой приказ сполняет, а ежели что не так было, то прости! Кто знает, может, в следующий раз ты сама мне башку шаблюкой снесешь! И вдруг стало ясно: сотник не шутит. И когда прощения просит, и когда о шаблюке говорит. Гнев исчез, словно не бывало. Внезапно навалилась усталость - свинцовая, неподъемная. Весь день в седле, затем - вечер, потом - ночь... - К чему нам насмерть рубиться, пан Юдка? Или твой господин войску черкасскому враг? Но ты прав, будет еще следующий раз! - Будет... Слово упало тяжко, словно камень в черную воду. Словно приговор. И вновь Ярине стало не по себе. О чем это сотник? И почему ей самой так не хочется этой будущей встречи? Конские копыта ударили в снег. Поляна осталась позади, но девушка еще долго чувствовала неотрывный тяжелый взгляд, которым провожал ее Юдка. Так провожают Смерть, заглянувшую в гости и пообещавшую вернуться... Юдка Душегубец Моя Смерть уезжала. Худая плосконосая Смерть, ладно сидящая на кровном жеребце. Некрасивая девчонка, еще не знающая, но уже начинающая догадываться. Я бы мог убить ее - легко, одним взмахом клинка. Мог заточить в подземелье и замуровать выход серым камнем - навечно, пока стоят стены замка. Да только зачем? Смерть н