Андрей Сердюк - Вложения Второго Порядка Страница 31

Действительность проявилась, не торопясь, как изображение на фотобумаге, опущенной в проявитель.

Он увидел, что стоит в долине, окруженной горной грядой.

И небо над его головой было высоким.

И в той высоте увидел он, как и обещал старик, яркую точку, от которой к его ногам спускалась линия, подозрительно похожая на луч лазерного прицела.

Делать нечего, - нужно идти.

Долго шёл... Так долго шёл, что успел состариться. И стал выбиваться из сил, но - о, радость! - неожиданно вышел к бронзовой юрте. В юрту вошёл, полог откинув, и увидел внутри юную девушку, красоты несказанной.

- Не Агуу Ногон ли ты, милая, - спросил у неё.

- Может быть, - смутившись, ответила девушка. - А я знаю, кто ты. Мне говорили об этом тамгу, - она нежно коснулась рукой его родинки на правой щеке. - Ты - Хашхи Бухэ.

- Пусть для тебя я буду Хашхи Бухэ.

- Вижу, как сильно устал ты, батыр. Выпей же молоко Звёздной моей кобылицы, и силы вернуться к тебе, - девушка протянула ему большую пиалу.

Но осторожный гость кинул тлеющий уголёк старика на хворост, кучей лежащий на очаге. Жадный огонь быстро стал пожирать тонкие ветки, и Зотов плеснул на его языки молоко из пиалы. Оно вспыхнуло ярко, как АИ-95.

- Ай, нехорошо, девушка, живёшь на дороге тридцати ханов, а мне молоко червивое подаёшь, - стал укорять девушку Зотов.

Укоряя, коснулся её плеча шерстобитным прутиком. Исчезла девушка со своей юртой.

Удивляться некогда, - нужно дальше идти.

Долго шёл - дети успели состариться. Совсем изнемог-обессилел, но - о, радость! - нежданно-негаданно вышел к серебряной юрте. Полог откинув, вошёл и увидел внутри прекрасную женщину.

- Не Анма Мэргэн ли ты, хозяюшка, - спросил у неё.

- Может быть, - уклончиво ответила женщина. - А я знаю, кто ты. Я видела эту тамгу, - она ласково коснулась его родинки на правой щеке. - Ты - Гаагай Мэргэн.

- Пусть для тебя я буду Гаагай Мэргэн.

- Вижу, отдых нужен тебе, батыр после трудной и долгой дороги. Приляг на постель мою, и усни сном, возвращающим силы, - женщина махнула рукой на манящее ложе.

Но осторожный гость вылил всю воду из кувшина старика на мягкие, тёплые шкуры. Едва коснувшись их, вверх поднялась вода облаком пара.

- Ай, нехорошо, хозяйка, живёшь под тропой Семи аргамаков, а меня в пекло толкаешь - изжарить заживо хочешь, - возмутился Зотов.

Возмущаясь, коснулся её плеча шерстобитным прутиком. Исчезла женщина со своей юртой.

Делать нечего, - нужно дальше идти.

Долго шёл - внуки успели состариться. Сил лишился совсем, но - о, радость! вышел внезапно на золотую юрту. Вошёл, полог откинув, и нашёл там старуху.

- Не Манзан Гурмэй ли ты, бабушка? - спросил у неё.

- Может быть, - прошепелявила старуха загадочно. - А я знаю, кто ты. Я помню эту тамгу, - грубо ткнула она сухим своим пальцем в его родинку на правом щеке. - Ты - Шобоол Бухэ.

- Пусть для вас, бабушка, я буду Шобоол Бухэ.

- Вижу, батыр, что боишься чего-то, что-то пугает тебя. Так знай: то, чего ты боишься, стоит сейчас у тебя за спиной.

Осторожный Зотов резко повернулся назад, а бабка, с трудом дотянувшись, ударило его по затылку хэдэрггэ-кожемялкой.

Интуиция подвела в этот раз Зотова: перепутал с Манзан Гурмэй-бабушкой Маяс-Чёрную старуху.

"GAME OVER", - падая, подвёл он итог последней вспышкой угасающего сознания...

27.

Переход из той действительности в эту сопровождался негромкими гитарными переборами, - Костя мучил изящный акустический инструмент, шнур от звукоснимателя которого терялся в аппаратных дебрях.

- Приветствую тебя, бесстрашный воин! - хозяин заметил пробуждение Зотова, ну, как, Димыч? До какого уровня?

- До третьего.

- Молоток! Я до третьего только со второго захода. И выше - ну, никак. Сколько не твержу себе: не верь старухе, не верь, - всё равно всякий раз оборачиваюсь, как придурок последний. И, естественно, заслужено получаю по балде.

- А ты как-нибудь попробуй применить заклинание HEAVENLY LIGHT.

- Ну-у, не знаю... Я такой, Димон, в этом деле тормоз, что, пока я со своим HEAVENLY LIGHT развернусь, костлявая кума уже всё, конечно, с помощью ENTERNAL NIGHT обкудрявит.

- Тогда попробуй с ходу WIZARD EYE.

- А это, что за беда?

- Это тоже заклинание. Даёт возможность просмотреть не только те локации, куда попадёшь, но даже те, куда сроду не доберёшься. Сильная вещь. Нет, правда, Костя, ты попробуй. Рекомендую. Станешь человеко-богом.

- Обязательно... Ну, а как тебе, кстати, графика?

- Не плохо, но если честно, то бедноватая, - деталей маловато, а сюжетно что-то... по мотивам Рериха.

- Рериха? Нет, у меня пожёстче, - на темы Рокквелла Кента. Но деталей то же мало, хотя по мне: фигня детали, - главное тенденции.

- Это точно. В деталях бесы прячутся.

- Верно, верно, - мелочи, мелочи гадкие! Вот эти мелочи и губят всегда и всё. На корню... А ты, Димыч, того, - давай кончай ночевать. Вставай, пройдись по бутербродам. Поковыряй колбасой в зубах. Найди там всё, на столе... И чай там...

- Чай?

- Да, сегодня просто чай.

Пока Зотов проделывал зарядку для челюстей, Костя деловито продолжал подбирать какую-то неспешную мелодию.

- Кошта, фы ноты жнаежь? - поинтересовался у него Зотов.

- Есть немного.

-- А математическое выражение гармоник? - проглотив кусок, продолжил тешить своё любопытство Зотов.

- Не без этого, - политех же не зря осилил. Гармонию алгеброй поверить местами в состоянии

- А подскажи тогда, как до-ре-ми в частотном ряду трактуются?

- Легко! Единица, восемь девятых, четыре пятых. А что?

- Один, девять, пять в знаменателе... Да так... А как же тогда колокольчик звучит в её волосах?

- Колокольчик в её волосах?... Колокольчик звучит, приблизительно, так: две третьих в четвёртой степени умножить на четыре третьих также в четвёртой.

- Замысловато звенит...

- Дима, ты всегда с самого утра мозги впрягать любишь?

- Да, нет... Это так, - чего-то навеяло.

- Лучше, Дима, послушай. Я тут, пока ты воевал, набросал кое-что.

И Костя, продолжая перебирать струны, неожиданно запел в микрофон, спускающийся откуда-то сверху на перекрученном шнуре.

Из колонок, разбросанных по углам, донёсся его, по-шамански вкрадчивый, голос:

Век прошёл, в котором

из веры в веру нас обращали.

Но в тридцать три

уже не меняют привычек.

Метёлкой ударник

пройдётся нежно по чарли.

Сыпучий саунд

проникнет в тысячи нычек.

Второе пришествие

миссия проникновения.

(Текила латиносу,

но самураю - саке).

А хрупкая бабочка

через одно мгновение

Кровавая каша

на лобовом стекле...

Зотов вздрогнул. Он изучающим взглядом посмотрел на Костю, который продолжал наигрывать проигрыш.