Александр Соловьёв - Мятежник Хомофара Страница 31

— Предъявите ваш ид… — послышался откуда-то сзади божественный голос, от которого в жилах застыла кровь.

Вадим не обернулся.

— Пошел ты… — пробормотал он и бросился вниз.

Чудом он успел заметить свитер удаляющейся девушки. ещё мгновение, и она бы затерялась в толпе.

Девушка была резва. Расин спрыгнул в двух шагах от нее, схватил за локоть, развернул к себе. Отняв руки от залитого кровью лица, девушка с криком вырвалась, но он перехватил, на этот раз крепче.

— Пусти!.. — завопила она. — Я не пойду с тобой!

Этот голос Вадим уже слышал. Он привлек девушку к себе.

Это была она — та девушка из психдиспансера. Рыжая.

Теперь она была похожа на провинциальную студентку — свитер, потертые джинсы.

— Я не враг! — Вадим стиснул её ещё сильнее. — И не мертвец, как некоторые тут…

Ранка на брови пульсировала, но, похоже, не представляла опасности. Маленький шовчик — и через семь дней дефекта не будет.

Он сделал шаг навстречу и крепко обхватил девушку руками.

— Пусти! — опять крикнула она и задохнулась.

Земля провалилась под ногами. Ветер ударил обоим в лицо, засвистел в ушах.

Через мгновение они мчались над Городом Подсознания. Навстречу огненно-серому солнцу.

Глава 15

Безусловно, контролеры могли между собой общаться на расстоянии. Вадим понял это сразу. Он свернул на Братиславскую и понесся над улицей, а впереди, насколько позволяло зрение, наблюдалось сплоченное движение красных.

Некоторые из них держали в руках блестящие конусы, которые вполне могли оказаться огнестрельным оружием. Пришлось изменить высоту полета.

Вадим поднялся над домами и тут же понял: сила, несущая его, способна поднять и большую тяжесть, а вот руки, несмотря на кажущуюся легкость ноши, выдержат от силы минут десять, и тогда ему придется сделать остановку. Потому он решил сразу идти на хитрость. Перевернувшись в полете на спину, он закинул девушку на себя.

Пришлось крепко держать её за локти, так как она упрямо пыталась освободиться.

— Я не враг!.. — опять крикнул он. — Перестаньте вырываться, а не то мы оба грохнемся на землю!..

В таком положении кровотечение усилилось. Кровь капала со лба и кончика носа, и он почувствовал у себя на губах её тепло. Отвернувшись, чтобы сплюнуть, он обнаружил, что успел сбиться с курса и уже значительно отклонился от дороги на север. Скорость была не менее сорока метров в секунду, и уже через минуту он потерял бы ориентир. Впереди начиналась полоса лесонасаждений, над этой территорией нетрудно заплутать. Он выровнял направление и уменьшил скорость полета.

Внезапно девушка перестала биться, лицо её уткнулось Вадиму в шею, отчего в том месте сразу стало липко.

Пусть так. Чутье подсказывало, что бессмысленно лететь к больнице, поскольку, кроме стен и темных оконных проемов, там вряд ли можно что-нибудь найти. Если кровотечение не остановится само по себе, он примет простейшие меры — проведет первичную хирургическую обработку и перевяжет рану обрывком рубахи. Девушку надо как следует умыть. Надо бы раздобыть воду.

Но… здесь все так мертво. Есть ли тут хотя бы вода?

Он вдруг засомневался в наличии последней, прислушался к ощущениям. Ни жажды, ни запахов, ни голода. На улице, несмотря на горячие призывы покупать колу, а пищу принимать только в Макдоналдсе, ничего не продавалось и не покупалось.

Пить ему не хочется. Что все это значит? Когда он пил воду в последний раз?

Воды он не помнил, но зато не забылось то отвратительное пойло, что притащил Карликов. У самогона был вполне реальный запах, и не мешало бы немного достать этой дряни для обеззараживания ранки…

Только требуется ли антисептика? Есть ли в этом мире бактерии, да и вообще болезни?

Одно он знал точно: боль в этом мире есть, иначе за какой надобностью красный контролер стал бы так колошматить несчастную девушку?

Ему захотелось увидеть её лицо.

Кровь густела и становилась, как сироп. Надо долететь до воды. Где-то там, впереди, Северодарницкий канал.

Он запрокинул голову — и вовремя: на пути выросло высотное здание. Вадим опять уменьшил скорость, собираясь его перемахнуть, но, только лишь приблизился к крыше, как неизвестно откуда перед ним выскочил улыбающийся гермафродит. Быстрая могучая рука почти коснулась ног Расина.

— Остано… — но встречный ветер поглотил окончание.

Дорога начала сужаться.

Еще несколько секунд, летя над пустырями, Вадим, как мог, контролировал полет, а потом началось то, что он про себя назвал «воздушные ямы».

Внезапно на них обрушился поток воздуха. Вадим стал терять направление. Ветер перекувырнул его несколько раз, и он чуть было не выпустил свою ношу.

Один за другим последовал ряд тяжелых ударов. Тела стали подпрыгивать так, словно плоский камень метнули по поверхности озера (дети называют это «запускать жабки»).

Высота и скорость полета начали стремительно падать. Через мгновенье верхушки деревьев уже хлестали Вадима по ногам. Неимоверным усилием воли на какое-то время он выровнял направление, но вдруг почувствовал на себе такое сильное воздействие чьей-то власти, что в глазах потемнело, и он едва не потерял сознание.

— Остановись!

Он ощутил себя песчинкой, преодолевающей мощь цунами.

— Остановись! Остановись!..

Невидимые нити пеленали в кокон, уверяя в тщетности сопротивления.

Вадим понял, что кричит он сам. Стиснув зубы, он крепко обнял девушку и постарался придать телу вертикальное положение.

Местность изменилась.

Теперь над самой дорогой возвышались громадные градирни централи. Черт побери, неужели его вынесло за город?!

Ладно… Там, внутри, должна быть вода…

Расин взмыл вверх и пронесся, над линиями электропередач, обогнул их, посмотрел на зияющие пасти градирен, из которых не валил, как обычно, пар. Каменные монстры были мертвы, как все предприятия и жилые дома в Городе Подсознания…

Некоторое время их несло над полотном железной дороги, потом резко вскинуло вверх, опять швырнуло вниз и снова подбросило. Расин успел заметить большую толпу людей возле полуразрушенной церкви. Все были в черном. Потом дорога, старый грузовик, перевернутая синяя машина…

Вдруг их занесло в заросли деревьев, а в следующий миг все вокруг выцвело, стало молочно-белым…

Когда дымка рассеялась, Вадим увидел дом с нарисованной дверью.

Дом был ещё более некачественной подделкой, чем здания на Братиславской. В него нельзя было войти. Аляповатые мазки, нанесенные масляной краской, изображали фрагмент какого-то казенного корпуса: дверь со ступенями, неуклюжий навес, большие окна в решетках. От размалеванной декорации веяло чем-то зловещим, но вместе с тем вполне привычным.