Роберт Хайнлайн - Рассказы [Сборник] Страница 32

Я составил нечто подобное и по секрету показал Хэммонду. Известно, как радиотехники умеют держать язык за зубами, и я не очень-то удивился, когда меня вдруг останавливает О'Коннор, один из лучших на станции кузнецов, и спрашивает:

— Папа, скажи, это правда, что Старик избавляется от Брукси?

— Брукси?

— Брукси Макнай. Она сама просила так ее называть. Так правда?

Я подтвердил и пошел дальше, раздумывая на ходу, а не лучше ли было ему соврать?

С Земли к нам ракета идет примерно четыре часа. За смену до прилета «Полярной звезды», на которой должна была улететь мисс Глория, табельщик принес мне два заявления об уходе. Два человека — не страшно: с каждым кораблем мы теряли больше. Но не прошло и часа, как он вызвал меня по бригадирскому каналу и попросил срочно зайти к нему в кабинет. Я как раз был снаружи — проверял качество сварки — и поэтому отказался.

— Пожалуйста, мистер Визерспун, — чуть ли не умолял он, — вы должны прийти.

Когда кто-то из ребят перестает называть меня «Папой» — это дурной знак. Я пошел.

Около его двери выстроилась целая очередь, обычно такая бывает, когда на станцию доставляют почту. Я вошел и хлопнул у них перед носом дверью. Он протянул мне целую кипу заявлений.

— Что же это происходит в великих глубинах ночи? — спросил я.

— И есть еще десятка два или три, которых я не успел оформить.

Ни в одном из заявлений не стояло конкретной причины — только «по собственному желанию».

— Слушай, Джимми. Что же такое делается?

— А вы все не догадываетесь? Серьезно? В таком случае я тоже теряюсь в догадках.

Тогда я ему высказал все, что об этом думаю, и он со мной согласился. Потом я собрал заявления, вызвал по радио Тини и попросил его, ради всего святого, прийти в свой кабинет.

Тини в задумчивости жевал губу.

— Но послушай, Папа, они не имеют права бастовать. В контракте это оговаривается особо и согласовано со всеми заинтересованными инстанциями.

— Это не забастовка, Тини. Ты не можешь препятствовать их уходу.

— Тогда пусть они платят за обратный билет из собственного кармана! Поможешь мне это сделать?

— Не знаю, не знаю. Многие проработали достаточно долго, чтобы получить его бесплатно.

— Тогда нам придется быстро набрать других, иначе мы не уложимся в сроки.

— Если бы так, Тини. Мы просто не сможем закончить. К следующей «ночи» у тебя не останется даже команды обеспечения.

— У меня еще никогда не уходило столько народу. Ладно, я с ними поговорю.

— Бесполезно, Тини. Ты идешь против того, что сильнее тебя.

— И ты. Папа, против меня?

— Я всегда за тебя, Тини.

Тогда он сказал:

— Папа, я знаю, ты думаешь, что я упрямый баран, но я прав. Мы не можем держать одну женщину на несколько сотен парней. Они же все как чокнутые.

Я не стал ему объяснять, чем он от них отличается, лишь спросил:

— По-твоему, это плохо?

— Конечно. Я не могу позволить, чтобы смех одной бабы развалил мне всю работу.

— Тини, ты видел последние графики хода работ?

— У меня не было времени, а что? Я-то знал, почему у него не было времени:

— Ты окажешься в дураках, если начнешь доказывать, что мисс Глория тормозит работу. Мы же опережаем план.

— Мы?!

Пока он изучал графики, я, положа руку ему на плечо, сказал:

— Поверь, сынок. Секс на нашей планете хозяйничает не первый год. Там, на Земле, им от этого просто никуда не деться, и, заметь, несмотря на это даже самые крупные стройки кое-как, но все-таки доводились до конца. Может, и нам здесь стоит попробовать — вдруг ничего? Между прочим, ты сам только что дал готовый ответ.

— Я?

— Ты сказал: «мы не можем держать здесь одну женщину на несколько сотен парней». Так?

— Да… То есть нет! Постой, погоди минутку. Ну, предположим, да.

— Ты джиу-джитсу когда-нибудь занимался? Иногда побеждаешь за счет того, что расслабишься.

— Да, верно!

— А когда чувствуешь, что противник сильнее, ты просто уворачиваешься от него. Он вызвал радиорубку:

— Макнай, передайте Хэммонду, чтобы он вас сменил, и зайдите ко мне.

Он сделал это красиво. Поднялся и произнес речь: да, он был неправ; да, слишком много было потрачено времени, чтобы понять такую простую вещь. Но он надеется, что на него не станут держать обиду, ну и так далее. Он связался с Землей и выдал базе задание рассмотреть, на каких работах можно задействовать женщин уже сейчас.

— Не забудь семейные пары, — ненавязчиво вставил я, — и еще пусть пришлют нескольких женщин постарше.

— Будет сделано, — согласился Тини. — Больше я ничего не забыл, Папа?

— Вроде бы ничего. Осталось только подготовить жилплощадь, а для этого нужно время.

— О'кей. Глория, я приказал задержать старт «Полярной звезды», так что уже этим рейсом они смогут кого-нибудь к нам прислать.

— Чудесно! — похоже, она действительно была счастлива.

Тини закусил губу:

— Мне все время кажется, будто я что-то забыл. Ну-ка, ну-ка, конечно! Папа, попроси их прислать для станции капеллана, и поскорее. При нашей новой политике он может понадобиться в любую минуту.

Я тоже так думал.

Долгая вахта

Девять кораблей взметнулись с Лунной Базы. Вскоре восемь из них образовали круг, в центре которого был девятый — самый маленький. Этот строй они сохраняли на всем пути до Земли. На маленьком корабле виднелась эмблема адмирала, однако на нем не было ни одного живого существа. Это был даже не пассажирский корабль, а радиоуправляемый самолет, предназначенный для радиоактивного груза. В этом рейсе он имел на борту один лишь свинцовый гроб и гейгеровский счетчик, который ни на минуту не утихал.

Из передовой статьи «Десять лет спустя», пленка 38,17 июня 2009 г. Архивы «Нью-Йорк Таймс»

Джонни Далквист выпустил на гейгеровский счетчик струю дыма. Горько усмехнулся и снова выпустил дым. Все его тело было теперь радиоактивно. Даже его дыхание, дым его сигареты могут заставить взвыть гейгеровский счетчик. Как долго он здесь находится? На Луне время почти не имеет значения. Два дня? Три? Неделю? Он мысленно оглянулся назад: последнее, что он запомнил, был момент, когда его вызвал заместитель начальника, сразу же после утреннего завтрака…

— Разрешите доложить. Лейтенант Далквист. Полковник Тауэрс поднял глаза.

— А, Джон Эзра! Садитесь, Джонни. Сигарету?

Джонни сел, заинтригованный и польщенный. Он восхищался полковником Тауэрсом — его выправкой, умением командовать, боевыми заслугами. Сам Джонни не имел боевых заслуг, он был произведен в офицеры после того, как получил степень доктора ядерной физики. Теперь он состоял младшим бомбардиром Лунной Базы. Полковник заговорил о политике; Джонни это озадачило. Наконец Тауэрс дошел до существа вопроса: небезопасно, сказал он, оставлять в руках политиков руководство миром. Власть должна принадлежать избранной группе. Короче говоря, Лунному Дозору. Далквиста удивили не столько эти слова, сколько сам факт такого разговора между ним и полковником. Сама по себе мысль Тауэрса казалась разумной. Лига наций распалась — разве не может случиться то же самое с Организацией Объединенных Наций? А что тогда? Новая мировая война. Но вы ведь знаете, Джонни, как ужасна была бы такая война? Далквист с этим согласился. Тауэрс был доволен. Он так и сказал, что Джонни понял, о чем идет речь. Старший бомбардир и сам мог бы справиться, но лучше, если в таком деле будут участвовать оба специалиста. Резким движением Джонни выпрямился.