Филип Дик - Три Стигмата Палмера Элдрича Страница 32

— О’кей, — вымолвил, наконец, Барни. — Возможно, ты прав.

— Ладно, теперь ты хоть немного узнал о самом себе. И сможешь начать все сначала на просторах Финебургского Полумесяца, — Лео хлопнул его по спине. — Стань главным в своей лачуге, сделай жизнь колонистов созидательной и продуктивной, или как там еще. И заодно поработай на Феликса Блау. Это большая игра.

— Я могу перейти к Палмеру Элдричу, — сказал Барни.

— Само собой. Но ты этого не сделаешь. Да и что ты можешь сделать?

— Думаешь, я правильно поступил, пойдя на службу?

— Дружище, — тихо сказал Лео. — Какого черта тебе еще оставалось делать?

Ответа на этот вопрос не было. И они это оба знали.

— Когда подопрет, — сказал Лео, — извинись за себя и вспомни: ПАЛМЕР ЭЛДРИЧ ХОЧЕТ УБИТЬ ЛЕО. Я в гораздо худшем положении, чем ты.

— Я тоже так думаю.

В нем говорила интуиция.

Ночью он уже был в транспорте ООН и смотрел на предназначенную ему планету Марс. В соседнем кресле сидела ошеломляюще хорошенькая, испуганная, но безнадежно холодная темноволосая девушка. У нее были точеные черты лица, и вообще вся она точно сошла с обложки модного журнала. Свое имя она назвала почти сразу же после того, как корабль набрал крейсерскую скорость. Энни Хауторн. Казалось,

она пыталась снять напряжение разговором — не важно, с кем и на какую тему.

Она могла бы уклониться от набора, но сочла патриотическим долгом принять предложение ООН!

— Как бы вы уклонились? — с любопытством спросил он.

— Шумы в сердце, — сказала Энни. — И аритмия, пароксизмальная тахикардия.

— А как насчет ушных, головных и сердечных болей, звона в ушах, спазмов? — спросил Барни.

— Я могу предъявить документы от больниц и докторов. И заключения моих страховых компаний.

Она с интересом оглядела его с ног до головы.

— Похоже, вы могли увильнуть, мистер Пайерсон.

— Майерсон. Я доброволец, мисс Хауторн.

— Колонисты очень религиозны. Так, во всяком случае, я слышала. Каково ваше вероисповедание?

— А? — спросил он изумленно.

— Думаю, вам стоило бы об этом подумать, пока мы не приземлимся. Они вас спросят и обяжут посещать службу. В основном, с применением наркотика — да вы знаете — Кей-Ди. Он вызывает просто повальное обращение к существующим верам… У меня есть родственники на Марсе. Они мне пишут. Так что я в курсе. Я лечу в Финебургский Полумесяц. А вы куда?

«Вверх по ручью», — подумал он.

— Туда же, — сказал он вслух.

— Возможно, мы с вами будем в одном жилище, — сказала Энни Хауторн с задумчивым выражением на совершенном тонком лице. — Я принадлежу к Реформистскому отделению Нео-Американской церкви, Нео-Христианской церкви Соединенных Штатов и Канады. В действительности же у нас очень древние корни. У наших предков триста лет назад были епископы, которые посещали собрания во Франции. Мы вовсе не ветвь какой-то иной церкви, как иногда думают. Так что, как видите, у нас есть право Апостольского Наследия.

Она улыбнулась ему в торжественной, дружеской манере.

— Честное слово, — проговорил Барни, — я верю во что бы там ни было.

— В Финебургском Полумесяце есть Нео-Американская миссионерская церковь, а значит, и священник, викарий. Надеюсь, что уже в этом месяце я смогу принять участие в Святом Молебне и исповедаться. У нашей церкви много тайных причастий… Вы вообще когда-нибудь принимали два Великих Причастия, мистер Майерсон?

— Э… — заколебался он.

— Христос ясно указал, чтобы мы соблюдали два причастия, — терпеливо объяснила Энни Хауторн. — Крещение — в воде и Святое Собрание. А потом в честь Него… устраивают Последний Ужин.

— Вы имеете в виду Хлеб и Вино.

— Вы, наверное, слышали, что употребление Кей-Ди транслирует, как они говорят, в другой мир. Но это мир временный… Душа и тело…

— Простите, мисс Хауторн, — проговорил Барни. — Но боюсь, я не могу поверить в сущность души и тела. Для меня это чересчур таинственно.

«Слишком многое зиждется на необоснованных предпосылках, — сказал он самому себе. — Но она права. Тайная религия возникла из-за Кей-Ди. На лунах и планетах мне придется с этим столкнуться».

— Вы будете пробовать Кей-Ди? — спросила Энни.

— Наверное.

— Тогда вы обретете Веру. И еще поймете, что сама Земля, принимающая тебя, становится нереальной.

— Не согласен, — сказал он. — Она чувствуется вполне реальной. Насколько я знаю.

— Так только кажется. Это грезы.

— Но они сильнее, — подчеркнул он. — Чище. И все идет в … — он чуть было не сказал в Собрании, — в компании с другими, которые в действительности идут своими путями. Так что, возможно, это совсем не иллюзия. А Парки-Пат…

— Интересно, что думают по этому поводу люди, создавшие выставки Парки-Пат, — как бы размышляя, сказала Энни.

— Могу поведать. Для них это просто бизнес. Как, возможно, для кого-то изготовление святой воды и вина…

— Если вы попробуете Кей-Ди и обретете веру в новую жизнь в нем, то я смогу убедить вас принять Крещение и конформацию в Нео-Амери-канскую, Христианскую церковь. Если, конечно, ваши вера и убеждения позволят. Или в Первую Ревизионистскую Европейскую Христианскую церковь, которая тоже соблюдает два Великих Тайных Причастия. Если вы примете участие в Святом Молебне…

— Я не могу, — сказал он.

«Я верю в Кей-Ди, — сказал он самому себе, — и если понадобится, в Чу-Зет. Можешь проповедовать свою веру кому-нибудь из двадцать первого столетия. Мне нужно что-то новое».

— Если быть откровенной, мистер Майерсон, — проговорила Энни, — я буду стараться отвратить как можно больше колонистов от Кей-Ди, чтобы приобщить их к традиционному христианству. Это главная причина, почему я не стала уклоняться от призыва.

Она улыбнулась ему прелестной улыбкой, от которой у него потеплело на сердце.

— Разве плохо? Скажу искренне: мне кажется, что широкое употребление Кей-Ди говорит о стремлении людей вернуться к тому, что мы в Нео-Американской церкви…

— Я думаю, — сказал Барни нежно, — вам стоило бы оставить этих людей в покое.

«И меня заодно, — подумал он. — И без того забот достаточно. Не хватало еще твоего религиозного фанатизма».

— Быть колонистом на Марсе, — проговорил он, — вовсе не то, что жить на Земле. Может, когда я буду там…

Он запнулся.

— Ну что же вы? Заканчивайте свою мысль.

— Поговорите со мной об этом, — проговорил Барни, — когда я буду жить на дне лачуги в чужом мире. Когда начну новую жизнь, если вы сможете назвать это жизнью.

Его тон стал резким.