Альфред Ван Вогт - Слэн Страница 32

Он наблюдал за Джоанной, пока она осторожно настраивала приборную панель. Когда она нажала на кнопку, раздался щелчок. Ее слова улетели вдаль, туда, где покоились его надежды, а потом ввергли его в пропасть. Она сказала:

— Вызываю членов Совета… Срочно… Пожалуйста, настройтесь на волну 7431 для вынесения немедленного приговора по особому случаю.

Немедленный приговор! Он рассердился сам на себя за то, что у него еще возникла какая-то надежда. Нужно было сообразить, что не потребуется его физического присутствия перед Советом при таком уровне развития радиотехники. В случае, если выводы Совета не отличаются от тех, которые высказала Джоанна Хиллори, с ним было покончено.

Тишина ожидания, последовавшая за этим, казалась более настоящей, чем реальность. Был слышен непрекращающийся, пульсирующий высокий рев реактивных двигателей, чувствовалось сопротивление атмосферы, можно было уловить настойчивый поток мыслей от Бабушки — все это вместе было далеко не тишиной.

Картина разбилась на кусочки. Бабушка. Активный, осознанный поток Бабушкиных мыслей. Джоанна Хиллори, встретив сначала его отпор, а потом начав расспрашивать его вместо того, чтобы убить его на месте, дала Бабушке время очнуться от удара, чтобы неслышно подкрасться к нему сзади. Легкого удара хватило ненадолго. Старая перечница очухалась. Джомми широко открыл свое сознание навстречу потоку Бабушкиных мыслей:

«Джомми, она убьет нас обоих. Но у Бабушки есть план. Подай какой-нибудь знак, что ты меня слышишь. Постучи ногой, Джомми. У Бабушки есть план, как сделать так, чтобы она нас не убила».

Снова и снова он читал одно и то же настойчивое сообщение, которое никогда не повторялось в мелких деталях, всегда сопровождаемое побочными мыслями и неконтролируемыми отклонениями. Ни один человеческий мозг, особенно такой недисциплинированный, как у Бабушки, не мог держать линию рассуждений абсолютно прямо. Но главный смысл был один и тот же. Бабушка была жива. Бабушка понимала опасность. И Бабушка была готова на все, чтобы избежать этой опасности.

Как бы ненароком Джомми Кросс начал притопывать ногой по полу, сильнее, громче, до тех пор, пока…

— Бабушка слышит. — Он остановился. Ее возбужденные мысли побежали дальше: — На самом деле у Бабушки есть два плана. Первый такой: Бабушка громко зашумит. Это тоже застанет женщину врасплох и даст тебе время наброситься на нее. Потом Бабушка подбежит и поможет. Второй план такой: Бабушка поднимется с пола, на котором она сейчас лежит, подкрадется к двери, потом набросится на женщину, когда она будет проходить мимо. Это застанет ее врасплох, и в ту же секунду ты тоже сможешь наброситься на нее. Бабушка скажет: «один», потом «два». Постучи ногой после того плана, который тебе больше нравится. Обдумай их минутку.

Думать было незачем. План номер один был немедленно отброшен. Никакой громкий звук не сможет по-настоящему отвлечь невозмутимого слэна. Физическое нападение, нечто конкретное, было единственной надеждой.

«Один!» — мысленно произнесла Бабушка. Он ждал, иронично наблюдая за напряженными полутонами в ее мыслях, оставленной надеждой, что он найдет план номер один удовлетворительным и уменьшит опасность, грозящую ее драгоценной шкуре. Но старуха была практичной женщиной, и глубоко в ее мыслях сидело убеждение, что план номер один был слабоват. В конце концов ее мозг с неохотой выдал слово «Два!»

Джомми Кросс постучал ногой. Одновременно он услышал, что Джоанна Хиллори разговаривала по радио, передавая его биографию и его предложение о сотрудничестве, и в конце высказала собственное мнение о том, что его необходимо уничтожить.

Джомми Кроссу пришла отдаленная мысль, что еще несколько минут назад он сидел бы, затаив дыхание, и слушал ответы, которые один за одним слышались из скрытого громкоговорителя. Глубокие, низкие мужские голоса, трепещущие красивые голоса женщин, Но теперь он почти не следил за ходом их спора. Джомми понимал, что между ними возникли разногласия. Одна из женщин захотела узнать его имя. Долгое мгновение до него не доходило, что к нему обращались напрямую.

— Твое имя? — произнес голос по радио.

Джоанна отошла от радио к двери. Она резко сказала:

— Ты что, глухой? Она хочет узнать твое имя.

— Имя? — сказал Джомми Кросс, и часть его сознания отметила удивление от этого вопроса. Но ничто по-настоящему не могло отвлечь его в этот великий момент. Сейчас или никогда. Когда он постучал ногой, из его головы улетучились все посторонние мысли. Он знал только одно: Бабушка стояла за дверью, он читал ее мысли. Она напряглась, приготовилась действовать и в последний момент испугалась. Он беспомощно ждал, пока она стояла, как парализованная.

Но тысячи противозаконных набегов, которые она совершила за свою черную карьеру, поднялись в ней и придали сил. Она ворвалась в комнату. Со сверкающими глазами и оскаленными зубами, она бросилась на спину Джоанне Хиллори. Ее тонкие руки обхватили руки и плечи женщины слэна.

Блеснуло пламя, когда пистолет в руках Джоанны Хиллори в бессмысленном гневе разрядился в пол. Затем, как зверь, молодая женщина развернулась. Какой-то отчаянный момент Бабушка еще смогла удержать ее за плечи, но этот единственный момент и был нужен. В это мгновение Джомми Кросс прыгнул.

В это же мгновение послышался визг Бабушки. Ее руки разжались, и высохшая фигура покатилась по полу.

Джомми Кросс не стал тратить время на состязание в силе, которое, он был уверен, ему в настоящее время не удастся выиграть. Когда Джоанна Хиллори развернулась в его сторону, как тигрица, он нанес один сильный, быстрый удар ребром ладони по горлу. Это был опасный удар, для него требовалась идеальная координация мышц и нервов. Он мог легко сломать ей шею, но, напротив, оказалось, что он умело и эффектно отправил ее в нокаут. Он поймал ее на лету, и, пока опускал ее на пол, его мысли проникали в ее, мимо бездействующего теперь щита, пытаясь что-то выискать. Но пульсации ее бессознательных мыслей были слишком медленными и однообразными.

Джомми начал осторожно трясти ее, наблюдая за меняющимся ходом ее мыслей. Но времени на детали не было, и, так как мысленные очертания приобретали угрожающий характер, он быстро оставил ее и подбежал к радио. Как можно более спокойным голосом он сказал:

— Я все равно хочу мирно обсудить происходящее. Я могу помочь слэнам без усиков. — Ответа не было. Он повторил свои слова более настойчиво и добавил: — Мне бы очень хотелось прийти к соглашению с такой мощной организацией, как ваша. Я бы даже вернул вам корабль, если бы вы указали мне, как я могу вырваться на свободу, не попав в ловушку.