Ганс Доминик - Лучи смерти Страница 32

При этой мысли горькая улыбка показалась на лице адмирала Моррисона. За каприз вывесить тряпку, его флот не на жизнь, а на смерть бился с превосходными силами противника, ради этого каприза он должен был в противовес приказам своего правительства, сражаться с флотом, с которым ему было предписано сохранить дружеские отношения. Но адмирал Моррисон находился под гнетом обстоятельств и решил вытерпеть до конца.

Сообщение одного из аэропланов привлекло его внимание.

«Английский бронированный крейсер „Алкион“ лег на бок. Выстрелов с нашей стороны не было».

Последовало известие с другого аэроплана:

«„Амфитрит“ идет ко дну. Мы не стреляли».

Третье сообщение следовало непосредственно за вторым.

«„Ниобея“ гибнет. Вероятно, работают подводные лодки».

Ближайшие минуты принесли еще полдюжины подобных известий, пока адмирал Блейн не отказался от неравной битвы и не бежал на север с остатками своего флота.

Адмирал Моррисон собрал остатки своей эскадры и направился к тому месту, где до сих пор стоял английский флот. По окончании боя моряки были обязаны спасать оставшихся в живых.

На полпути им встретились сто подводных лодок. Килевой линией тянулись над водой эти тяжелые бронированные крейсера, какими никогда не обладала Австралия. Они двигались быстро и подоспели в одно мгновение.

Это могли быть враги, но ни одному человеку во всем австралийском флоте не пришла эта мысль. Все они — от капитана до простого канонира увидели в этих лодках спасение от неминуемой гибели и шумно приветствовали их. На одной из лодок взвился красноватый шар, распластался по ветру и оказался звездным флагом Соединенных Штатов. То были американские подводные лодки, вмешавшиеся в дело под предводительством адмирала Виллькокса. Незнакомый с последними решениями Цируса Стонарда, Виллькокс увидел бой австралийского флота с превосходящими его по силе англичанами. Дипломаты могли делать, что угодно. Морской волк Виллькокс знал только, что Австралия скоро присоединится к Америке. Этого ему было достаточно.

Австралийский флот вошел в Сиднейскую гавань. Американский подводный флот последовал туда же по внезапному решению адмирала Виллькокса. Ни мало не заботясь о дипломатических обычаях, — он решил, что надо ковать железо, пока горячо.

Весть о поражении и вмешательстве американцев по радио опередила оба флота. В течение часа дома Сиднея дрожали под огнем выстрелов. Потом пришло освобождение, американцы принесли с собой победу. Их встречали ликованием. Никто во всем Сиднее не думал об обычной работе. Улицы чернели густыми толпами, а фасады домов утопали во флагах.

Одним из немногих, не принимавших участия в этом всеобщем ликовании, был австралийский премьер мистер Эппльби. Государственный деятель, озабоченный мыслью о будущем, явился к английскому послу Макнейлю не без определенного плана.

Англичанин принял его холодно и высокомерно; изумление его было так подчеркнуто, что его вряд ли можно было счесть естественным.

— Что вам угодно, господин премьер-министр? Я думаю, нам не о чем говорит после этой истории.

Мистер Эппльби был готов к подобному приему.

— Разрешите мне быть другого мнения о событиях!

Английский адмирал первый открыл враждебные действия и произвел первый выстрел по нашему флоту, по нашему маленькому флоту, который в это несчастное мгновение был охвачен бунтом. Поверьте, что я осуждаю эти бесчинства с флагами так же, как наш адмирал Моррисон. Вся глупость произошла из-за пьяницы капитана, который сегодня же будет отрешен от должности. Но это обстоятельство не оправдывает грубого поведения вашего адмирала. Что из этого вышло? Именно то, о чем я сегодня утром считал нужным предупредить вас. Америка стала на нашу сторону.

Но несмотря на все эти происшествия… в высшей степени печальные происшествия, и вам, и нам стоившие человеческих жизней и хороших кораблей, я все же надеюсь, что дело уладится мирным путем.

Макнейль прислушался. Это давало делу новый оборот. Он ответил, что немедленно запросит по радио свое правительство.

Не прошло еще и часа после возвращения домой мистера Эппльби, как ему пришлось принять Макнейля. Английское правительство настаивает на выяснении событий. Его дальнейшие шаги будут зависеть от этого.

Мистер Эппльби облегченно вздохнул. В переводе с дипломатического языка на обиходный, это значило, что Англия тоже не хочет раздувать этого дела. Выяснение… оно потребует по меньшей мере двух недель. Большего и не хотел Цирус Стонард. Прощаясь, мистер Эппльби сердечно потряс руку англичанина.

Мистер Макнейль на автомобиле отправился в свой отель. В парке принца Альфреда автомобиль попал в поющую, кричащую, размахивающую флагами толпу. Давка заставила шофера замедлить ход. Австралийский матрос, размахивая звездным флагом, вскочил на ступеньку автомобиля.

— Алло, трижды ура дяде Саму!

Тысячеголосая толпа подхватила крик, громом прокатившийся по широкой улице. Макнейль почувствовал, что Австралия невозвратно потеряна для Англии. Автомобиль выбрался из человеческого потока и выехал на тихую боковую улицу.

— Скорее, шофер! — коротко и резко крикнул англичанин и откинулся на подушки.

Напряженное политическое положение заставило и четвертого лорда английского адмиралтейства на неопределенное время прервать свой летний отдых. Лорд Гораций Мейтланд со всей семьей переселился в городской дом.

Небольшой кружок близких знакомых сидел за чайным столом, когда лорд Гораций вернулся с заседания. В этом кругу он мог выражаться довольно свободно.

— Мнения в кабинете разделились. Некоторые надеются, что войны можно будет избежать. Решение зависит от парламента, который соберется завтра.

— Тяжелая ночь для всех, кто своей кровью должен защищать родину, — сказал один из гостей.

Когда гости простились, леди Диана вздохнула, словно с нее свалилась тяжесть. Лорд Гораций видел, как принужденна была ее прощальная улыбка.

Напрасно ожидал он ее возвращения.

— Миледи прошла на свою половину, — услышал он в ответ на свой вопрос. Таким образом невозможно было разобраться в причине этой перемены. Приходилось ждать, пока жена не заговорит сама.

С лихорадочно раскрасневшимися щеками беспокойно шагала леди Диана по своей комнате. Ее губы были раскрыты, словно ей хотелось пить.

Столовые часы пробили шест.

Диана Мейтланд остановилась и поглядела на циферблат.

— Опять прошел день… Известий нет… Я не переживу такой ночи, как прошлая… За что все это?.. Ради человека, имя которого я считала давно вычеркнутым из своей жизни. Ах!..