Владимир Малов - Форпост "Надежда" (сборник) Страница 32

В чем не было недостатков, так это в гипотезах. О Голубой Дымке спорили, она интересовала не только специалистов, а всех, потому что любого человека всегда тянет к неразгаданной тайне. И не было ничего удивительного в том, что всемирно известный историк Стив Дуглас из Монреаля и репортер из Нанта Клод Мартелл, двое туристов с «Антарктиды», жившие в одной каюте, загодя стали упрашивать капитана Здравко Танева подойти к Голубой Дымке возможно ближе. Не было ничего удивительного и в том, что капитан им наотрез отказал, и отказывал еще долго, пока наконец не распорядился выделить в распоряжение ученого и журналиста крошечный катер «Арго» и второго штурмана Диму Гранта. Этого не случилось бы, если б в душе капитан не питал глубокой слабости к древней истории. И эта слабость дорого обошлась капитану Таневу; несмотря на все тяготы вынужденного робинзонства, Грант не хотел бы оказаться на его месте — капитан, бесспорно, сейчас ночей не спал, хотя уже знал, что все кончилось сравнительно благополучно. Впрочем, еще не кончилось.

"Арго" отошел от «Антарктиды» в глубокой тайне от всех других пассажиров. И вроде бы капитан Здравко Танев ничем не рисковал, потому что инструкции, данные им Гранту, были строки и определенны: оставаться от Голубой Дымки на безопасном расстоянии. Во всяком случае, постоянная исследовательская станция находилась гораздо ближе к Дымке, чем строго определенная капитаном граница. Мартелл и Дуглас могли вволю поснимать космический феномен, вволю налюбоваться им с этого безопасного расстояния.

Что касается журналиста, его любопытство было вполне понятным. К тому же он жил в городе, где некогда родился великий фантаст Жюль Верн. Но почему Дымка так притягивала к себе историка, специалиста по античным временам? Этого Грант не мог уразуметь. Сам он не проявлял к Дымке особого интереса: уже трижды проходил рядом с ней, был знаком с гипотезами и даже с некоторыми из людей, работавших на станции возле Дымки.

Но случилось так, что Голубая Дымка проявила интерес к крошечному катеру «Арго», это было совершенно неожиданно и невероятно. В конце концов, если ее заинтересовали земляне, совсем рядом и уже давно висела исследовательская станция. Как бы то ни было, Дымка вдруг протянула в сторону «Арго» длинный голубой язык-протуберанец. Все произошло мгновенно: катер оказался в голубой мгле.

Грант даже поежился, припоминая первые минуты после этого. Связь с «Антарктидой» мгновенно прервалась, приборы словно обезумели. И почти сразу же мгла исчезла. Исчезла и вся Голубая Дымка. Но не было больше поблизости и ни «Антарктиды», ни исследовательской станции. Приборы продолжали показывать нечто несусветное. И далеко не сразу штурман Дмитрий Грант сумел понять, что каким-то чудом «Арго» оказался совсем в другом месте Вселенной, причем там, где еще никогда не пролегали маршруты земных кораблей.

Как и что произошло — это для гипотез. Возможно, Голубая Дымка — некая непространственная структура, непостижимым образом связывающая самые разные точки Вселенной. Но меньше всего о гипотезах помышляли в первое время трое землян на борту крошечного катера, занесенного неизвестно куда. На борту был лишь аварийный запас продуктов и воздуха для дыхания. Катер двигался наугад, конец трех людей был предрешен, Однако, словно героев старинного морского романа, их выбросило на неизвестный и необитаемый берег, каким оказалась планета Хуан-Фернандес, — планета, воздухом которой можно было дышать. Это было чудом. Еще во время беспорядочных скитаний на «Арго» удалось наладить связь с ближайшей, но все-таки очень далекой звездной системой, освоенной людьми. Не будь чуда, спасти их не успели бы. А теперь — помощь оттуда уже летит и, если б было достаточно продуктов…

Под ноги Гранта попался еще один круглый камешек. Форма его была идеальной… Повертев камешек в руках, Грант со вздохом отбросил его. Нет, те, что были ночью в долине, не оставили никаких следов. Что им понадобилось все-таки на планете Хуан-Фернандес, какой смысл был садиться на несколько часов? Это было словно насмешкой — сесть совсем рядом с лагерем полумертвых от голода людей и тут же улететь.

Мысли Гранта вернулись к его спутникам. С ними ему повезло. До последней возможности он таил от них правду, пользуясь тем, что оба не разбирались в приборах. Потом убедился: Мартелл с Дугласом интуитивно поняли, что произошла не просто катастрофа, а что-то страшное, и сами, как могли, старались подбодрить юного второго штурмана. Твердые, мужественные люди!

Грант вдруг представил: вот где-то сейчас продолжает рейс «Антарктида». А в другом месте Вселенной ведет свой «Торнадо» на помощь робинзонам капитан Карел Стингл. У каждого в космосе есть какое-то дело, и только они трое обречены на мучительное бездействие. И должны вдобавок как можно меньше двигаться, сохраняя силы. Было в этом что-то обидное и унизительное. А ведь их пребывание на Хуан-Фернандесе могло бы стать изумительно деятельным, если б он успел добраться до чужого корабля. Это была бы встреча с цивилизацией, по меньшей мере равной земной. Исключительное событие!

Не случилось…

Надо было себе в этом признаться: он устал. Все-таки уже несколько часов бродит по долине. И снова его терзает голод, не утоленный до конца. Когда все останется позади, он обязательно будет сам готовить пищу, потому что нет наслаждения выше — видеть, как, например, румянится на твоих глазах цыпленок, сдобренный чесноком, слышать, как шипит на масле тонко отбитое мясо, вдыхать запахи, способные свести с ума, все время «подправлять» блюдо, добавляя того и этого, и только потом сесть за стол с крахмальными салфетками, хрусталем и фарфором…

Мысли Гранта беспорядочно прыгали, и нога болела все сильнее. Наверное, зря он пошел в долину, ведь наперед был почти уверен, что ничего не найдет. Но катер был уже почти рядом, Грант видел неподвижных Дугласа и Мартелла.

Подумалось: вот он делает один шаг, а за это время «Торнадо», приближаясь, одолевает совершенно не укладывающееся в голове расстояние. И на душе у Гранта стало легче.

Следующим утром, немного поколебавшись, Грант снова вскрыл срезу три консервные банки и разогрел бульон.

— Пир во время чумы, — пробормотал Дуглас, но отказываться не стал.

Мартелл, блестя голодными глазами, встретил трапезу с восторгом.

— Так мы, конечно, прикончим все запасы значительно быстрее, — объявил он, — но я хотел бы, чтобы вы знали: голод человеку не столь уж и страшен. В двадцатом веке один человек, между прочим, мой соотечественник, пересек Атлантику в резиновой лодке, питаясь только тем, что мог поймать б океане. А вообще можно не есть хоть месяц и выжить. Страшна только жажда. А с водой у нас…