Алекс Бор - Луэлла Страница 32

Но ничего не происходило. Не было вражеских звездолетов, которые придумал я сам. Поздний вечер был безмятежно тих, и мир оставался прежним.

Только в этом мире не было Луэллы...

XIII

...Нет, наверное, на Земле такого человека, который не любил бы подолгу смотреть на черное ночное небо, усеянное мириадами звезд. Звезды издревле влекут к себе человека. Влекут красотой и недоступностью. А еще - тайной:

есть ли там, около этих далеких солнц, жизнь? Одиноки ли мы во Вселенной?

И если не одиноки, то каковы они, наши братья по разуму? Похожи ли они на нас? Сможем ли мы когда-нибудь встретиться с ними? И если эта встреча когда-нибудь состоится, поймем ли мы наших космических братьев?

Но сколько ни смотри в ночное небо, сколько ни вглядывайся в причудливые рисунки созвездий, ответов на эти и другие вопросы ты никогда не найдешь.

Звезды умеют хранить свои тайны и не спешат доверять их людям...

Я тоже люблю смотреть на звезды. Часто, как только стемнеет, я выхожу на балкон и ищу в темном небе Капеллу, самую яркую звезду в созвездии Возничего. Смотрю и вспоминаю Луэллу, девочку с этой далекой звезды.

Девочку, которая когда-то, много лет назад, возможно, жила на Земле. В Староволжске... Девочку, с которой я дружил. Девочку, которая навсегда осталась в моей памяти...

А потом я ухожу в комнату, достаю из книжного шкафа альбом с фотографиями.

И смотрю на фото, которое подарила мне эта девочка. Кубинская девочка с красивым и звучным, как добрая мелодия, именем - Марисель Ландровес.

Смуглолицая кубинка с густой копной черных волос, волнами спадающих на узкие плечи. Кубинская девчонка, выдумщица и фантазерка, которая однажды сказала мне, пряча ликующую усмешку в хитринках агатовых зрачков, что она прилетела с другой планеты. Прошли годы, и сама Марисель, наверное, давно уже забыла свои слова, случайно сказанные во время веселой детской игры.

Слова, в правдивость которых почему-то хотелось поверить сразу. Они почему-то запали мне в душу, и когда Марисель уехала на Кубу, появилась эта грустная сказка. А может быть, совсем и не сказка...

И вот я держу в руках фотографию. Марисель и ее подруга Фиделина сняты во весь рост. Они стоят на фоне старинного дворца, построенного двести лет назад по повелению Екатерины Второй. Путешествуя из Петербурга в Москву, великая русская императрица любила останавливаться в древнем Староволжске.

Фотография была сделана в июне 1983 года. Когда мы вместе ходили по залитым горячим летним солнцам улицам города, рассматривая старинные здания. Вернее, здания рассматривали девчата, а я рассказывал им о том.

Что я знаю о тех исторических памятниках, мимо которых мы проходили.

На площади перед дворцом к нам подошел фотограф, молодой веселый парень с добрым взглядом синих глаз. И предложил сфотографироваться. Он еще как-то странно подмигнул мне, словно мы были знакомы...

Фотографироваться я не стал. А вот девчата согласились.

И вот передо мной лежит эта фотография... Она ничуть не изменилась. Даже не пожелтела, как другие. Такая же новая фотокарточка, как и тогда, когда мне было тринадцать с небольшим лет. А Марисель и Фиделине - по двенадцать.

Кажется, это было только вчера...

Но нет! Это было очень давно. Я даже не помню, сколько лет прошло. И оттого вымысел слился с реальностью, и уже трудно отделить быль от выдумки.

И вот я смотрю, как уже смотрел много раз, на старый снимок - привет из далекого детства. И вижу двух девочек. Одна - невысокая, в мальчишеской стрижке, круглолицая, большеглазая. Это Фиделина. Почему-то очень похожая на Наташу Гусеву - Алису Селезневу из фильма "Гостья из будущего". Другая - смуглая, черноволосая, с веселыми искорками в черных бусинках зрачков.

Марисель... На обеих - советские джинсы и футболки. Только на Фиделине футболка белая, а на Марисель - ярко-красная. Правда, фотография черно-белая, и поэтому футболка на Марисель кажется темной. Но я хорошо помню, что Марисель в то лето ходила в красной футболке...

На футболке видны смутные очертания старинной церкви со множеством колонн над порталом и двумя башнями по бокам. Над церковью идет надпись по-испански: "HABANA VIEJA" - то есть "Старая Гавана". Надпись видна нечетко, можно различить лишь несколько букв. Но это не так уж и важно...

Я же помню, что Марисель носила красную футболку, на которой был изображен Кафедральный собор Гаваны, опоясанный надписью на испанском языке. И хорошо помню, что в тот день, когда Марисель фотографировалась, на ней была надета именно эта футболка...

Черные волосы Марисель, не перехваченные ленточкой, разбросал в разные стороны ветер и она придерживает их рукой, чтобы они не закрывали лицо.

Марисель стоит вполоборота к Фиделине и весело смеется. Наверное, это я чем-то насмешил ее...

Я переворачиваю фотографию и читаю на обратной стороне: "Не испровимому любителю фонтастики. 6 июня 1983 года. Куба-СССР - дружба". Марисель и Фиделина ". Фотографию подписывала Марисель. Фиделина стояла рядом и диктовала по буквам, чтобы Марисель не ошиблась. Но Марисель все равно написала неверно. С ошибками в двух словах - "неисправимый" и "фантастика". Их надо бы подправить. Но зачем, если они написаны рукой Марисель? Значит, так и должно быть...

Да и чего требовать от двенадцатилетней кубинской девчушки, для которой русский язык не был родным? Чего требовать от инопланетной девчушки, которая...

Впрочем. Я так и не могу сказать с уверенностью, была ли она на самом деле. Марисель действительно в шутку сказала мне, что она инопланетянка, но Луэллу придумал я сам, когда уехала Марисель.

В глухой тоске я бродил по опустевшему "кубинскому двору", сокрушенно заглядывая в знакомые окна на первом этаже, в тайной надежде увидеть за стеклом знакомое лицо. Вот сейчас Марисель, как вчера, выбежит во двор.

Помашет мне рукой... Задорно улыбнется... Скажет: "Ты здесь? А я думала, сидишь дома и читаешь дурацкую фантастику про инопланетных пришельцев..."

Но я не обижусь на нее. Как я могу обижаться на Марисель, она же такая красивая девчонка...

Но Марисель не выходила во двор. А мой взгляд, как в тупик, упирался в окна, заляпанные грязно-белой известкой. Окна в грязных потеках холодной дождевой мороси, пустые и безжизненные... То есть не совсем безжизненные:

за окнами сновали какие-то неясные, смутные тени. Тени маляров - слегка подвыпивших рабочих, которые делали в опустевшей квартире капитальный ремонт. Готовили осиротевшие стены к приему новых жильцов.

И не этим ли промозглым июльским днем, глядя в пустоту заляпанных известкой окон, я и придумал Луэллу, девочку с далекой звезды?

Я придумал сказку, в которой еще не было трагического финала, потому что мне очень хотелось снова увидеться с Марисель. Потому что попасть на планету, которую придумал ты сам, гораздо легче нежели поехать в страну, расположенную на одной планете с тобой.