Грег Бир - За небесной рекой (сборник) Страница 32

Анна дернула его за рукав, и он тут же пришел в себя. Она улыбнулась и, показав на перекресток, напомнила, что пора сворачивать. Модзи выглядел так же, как и в двенадцатом столетии, по его улочкам бродили люди в соответственных одеяниях. Далеко не все были японцами. Конечно, среди них встречались и местные жители, но здесь же слонялись и дюжие блондины. Слышалась английская, русская и китайская речь. Кавасита нахмурился. Его воспоминания о том времени, когда он превратился в Токимасу, были достаточно путаными и противоречивыми. Однако, стоило им покинуть людную улицу и войти в чистенький деревянный каркасный домик со стенами из тончайшей рисовой бумаги, он вздохнул с облегчением. Они оставили свою уличную обувь в небольшой прихожей, где их приветствовала молодая японка, открывшая перед ними седзи[7] и проводившая их в приемную. Здесь она подала им зеленый чай и предложила сакэ, причем проделала все это без особых церемоний. Традиция нарушалась, но подавляющее большинство гостей наверняка даже не подозревало об этом. Место ритуала заняла вежливость, и в этом Кавасита не увидел ничего дурного. Что поделаешь. Времена-то теперь иные…

Они сели на подушки, лежавшие на покрытом татами [8] полу. Анна спокойно попивала ча[9], наслаждаясь простотой обстановки. Тем временем женщина открыла другую ширму и позволила им полюбоваться садом камней, то здесь, то там расцвеченным пурпурными огоньками ирисов. После этого она низко поклонилась гостям и исчезла.

— Красиво… — прошептала Анна. — Там, под куполом, ты жил примерно в такой же обстановке?

Кавасита задумчиво кивнул.

— Если мне ничто не мешало. Я пытался жить как можно проще.

В комнату вошел невысокий мускулистый человек с выбритой головой, одетый в простое черное кимоно. Он улыбнулся и низко поклонился гостям.

— Нестор-сан, Кавасита-сан, вы оказали мне большую честь. Я — Ихиро Ямамура. Кавасита-сан, мне очень жаль, что нам пришлось отказаться от обычных ритуальных формул. Сделали же мы это единственно из-за Анны Нестор, которой неведомы их подлинный смысл и значенье.

Анна невольно обратила внимание на его черные глаза и натруженные, загрубевшие от тяжелой работы руки. Кто бы мог подумать, что на Земле еще существуют такие люди…

Кавасита поклонился и ответил хозяину по-английски:

— Ну что вы. Вам не за что просить прощения…

— Честно говоря, эта роль меня несколько тяготит. Ритуал очень любопытен, но вы, Кавасита-сан, должны понимать, что я живу не в двенадцатом веке, к которому вы имеете определенное отношение. — Кавасита ответил ему легким кивком. — Ваше послание и решение посетить нас были встречены с огромной радостью. Любой житель Кюсю почел бы за счастье встретиться с вами. С вами обоими. — Ямамура заулыбался. — Вы действительно оказали мне большую честь. Разумеется, о какой-то плате не может идти и речи…

— Ну что вы! — поспешил возразить Кавасита. — Ведь это ваша работа, ваш бизнес. Мы заплатим за нее обычную цену.

— Охо-хо… В наши дни подобная вежливость стала обычным явлением, но позвольте мне вернуться в то время, когда подобный отказ мог свидетельствовать о крайней невоспитанности… Мне очень жаль, но, как говорят американцы, фирма за все заплатит.

Кавасита широко улыбнулся и согласился принять предложение Ямамуры.

— Теперь скажите, чем я могу служить вам? — поинтересовался тот.

— Мне бы хотелось найти свое место в этом мире, — ответил Кавасита. — Если кто-то и сможет помочь мне, так это вы.

— Со десу, — вздохнул Ямамура. — Это так или почти так… Теперь я действительно могу многое, но я, увы, не психолог. Я создаю религии для самых разных людей или же помогаю им достигнуть собственной гармонии. Пожалуйста, поймите меня правильно, я не просто буддист.

— Понимаю… — кивнул Кавасита. — Мне не нужна религия. Я хочу найти свое место в этом мире.

— Скажите, чем вам представляется… эта вселенная? — поинтересовался Ямамура.

Анна заерзала на подушке и сосредоточилась на чашке с чаем.

— Даже не знаю…

— Хорошо, ну а чем она виделась вам до того, как ваша замечательная жизнь… перешла в иное качество?

— Безбрежное законченное целое, подчиненное законам кармы, в котором порою проявляется действие… — Кавасита замешкался, но тут же вскинул руку и закончил фразу: — Духа, объемлющего собою все.

— Вы верите в перерождение душ?

Кавасита кивнул.

— Так от одной спички или свечи зажигается другая. Передача импульса.

— Значит, вы были куда утонченнее множества ваших современников. Я говорю о двадцатом столетии. А верили ли вы в то, что ваша нынешняя карма определяется прошлыми воплощениями?

— Да.

— Стало быть, вы допускали и передачу личностных особенностей?

— Нет, я считаю иначе, — ответил Кавасита. — Карма не требует подобной преемственности.

— Скажите, а верите ли вы в карму сейчас?

Кавасита покачал головой.

— Не знаю. Меня терзают сомненья…

Ямамура повернулся к Анне.

— Я нисколько не сомневаюсь в том, что прогулка по саду доставит вам ни с чем не сравнимое наслаждение. Моя жена, Айко, возьмет на себя роль провожатого. Есио и мне придется обсудить множество вещей, и для этого нам придется перейти на японский. Пожалуйста, только не обижайтесь.

В тот же момент в комнату вошла уже виденная ими женщина. Она поклонилась и жестом пригласила Анну следовать за ней.

— Каким образом Ямамура-сан помогает своим клиентам? — спросила Анна, как только они вышли на мощеную камнем дорожку, петлявшую по изысканному саду.

Айко загадочно улыбнулась и покачала головой.

— Точно не знаю, — ответила она на хорошем английском. — Я куда сильнее его привязана к своей роли. Когда мы вместе, он изображает из себя древнего жреца. Большую же часть работы он выполняет в мое отсутствие — в чем она состоит, я не знаю. Полагаю, он создает для людей, многие из которых не имеют к Японии никакого отношения, своеобразные миры веры. Вероятно, в этом же нуждается и ваш спутник, не так ли?

— Не знаю. Возможно, он просто хочет поговорить с соотечественником.

— Может, и так.

Они вошли под своды ажурной беседки, из которой открывался прекрасный вид на искусственно созданный водопад, и легко перекусили маринованными овощами и сырой рыбой. Заметив бродивших по кустарнику гусей, Анна тут же стала кормить их рыбой и особым печеньем. Сама же она есть рыбу не отважилась, хотя и нашла ее вкус достаточно приятным.

— Я привыкла к пище, прошедшей тепловую обработку, — сказала она.