Рэй Брэдбери - На волне космоса Страница 33

— Одну минутку! — сказал я. — Если что-либо свершилось, оно совершено. Я хочу сказать, что, например, вот я здесь и я не могу теперь не быть здесь, даже если кто-нибудь отправится в прошлое время и убьет моего дедушку в младенческом возрасте.

— Но ведь вас не было бы здесь, если бы это произошло, правда? Да, ошибочность мнения, что прошлого не изменишь, не имела никакого значения, пока не было способов это прошлое изменять. Но когда такие способы появились и ошибочность такой точки зрения была обнаружена, потребовалась величайшая осторожность. Вот о чем приходится беспокоиться историку! Другое дело — как это все происходит. Ну, это объясняют специалисты по высшей математике. Теперь же прежде, чем получить разрешение работать на исторической машине, надо закончить специальные курсы, пройти испытания, проверку, получить допуск, принять на себя торжественные обязательства, а потом еще пройти испытательный срок — несколько лет. Только тогда вас допустят к самостоятельной работе, тогда вы можете самостоятельно посещать и наблюдать какой-либо период истории. И это все, что вам разрешается, — наблюдать. Правило очень, очень строгое.

Я размышлял.

— Простите, если мой вопрос вам покажется нелюбезным, но не нарушаете ли вы сейчас очень много правил каждую минуту? — спросил я.

— Конечно, нарушаю. Поэтому они и пришли за мной.

— У вас отнимут право, если вас поймают?

— Что вы! Я никогда и надеяться не могла, что получу право. Я отправлялась сюда, в двадцатый век, тайком, когда в лаборатории никого не было. То, что эта лаборатория дяди Дональда, облегчало дело, потому что, если б меня и поймали на месте преступления, у машины, я всегда могла бы сделать вид, что выполняю какое-нибудь его особое задание.

Мне нужно было достать соответствующую одежду, чтобы прийти сюда, но я не решилась пойти в обычную историческую костюмерную, поэтому я сделала зарисовки некоторых вещей в музее и по ним сшила себе кое-что. Как они вам нравятся?

— Все очень удачно и идет вам, — уверил я ее, — хотя насчет обуви что-то не так.

Она посмотрела на свои ноги.

— Так я и думала! Я не могла найти в музее ничего относящегося именно к этому периоду, — призналась она. — Ну, а затем, — продолжала она, — мне удалось совершить несколько коротких пробных поездок. Пришлось ограничиться короткими путешествиями, потому что длительность времени постоянна, то есть час здесь равен часу у нас, а мне не удавалось заполучить машину в свое единоличное распоряжение надолго. А вчера в лабораторию вошел один человек, как раз в тот момент, когда я выходила из машины. Он увидел на мне эту одежду и сразу понял, что я сделала, так что мне оставалось только сразу же вскочить обратно в машину — мне больше никогда не удалось бы к ней и близко подойти. А они бросились за мной, не потрудившись даже переодеться.

— Вы думаете, они снова придут? — спросил я.

— Да, думаю, придут. Но в следующий раз они будут одеты соответствующим образом.

— Они способны пойти на крайние меры? То есть, я хочу сказать, будут ли они стрелять или что-нибудь в этом роде?

Она покачала головой.

— О нет, это может вызвать довольно сильный хроноклазм, особенно если они убьют кого-нибудь.

— Но то, что вы здесь, наверное, уже вызвало целый ряд довольно мощных хроноклазмов? Что же хуже?

— Мои хроноклазмы все учтены. Я это проверила по историческим источникам, — ответила она довольно непонятно. — И они успокоятся, как только тоже догадаются проверить это.

Она на мгновенье замолчала. Затем с таким видом, будто нашла более интересную тему, заговорила снова:

— Когда в ваше время люди женятся, они надевают специальную одежду, да?

Казалось, что эта тема ее очень привлекает.

— Мне, пожалуй, нравится замужество в двадцатом веке, — сказала Тавия.

— И в моем мнении оно тоже поднялось, дорогая, — признался я. И в самом деле, я с удивлением отметил, насколько оно поднялось в моем мнении за последний месяц.

— В двадцатом веке супруги всегда спят в одной большой кровати, дорогой? — спросила она.

— Неизменно, милая, — уверил я ее.

— Смешно, — сказала она. — Не очень гигиенично, конечно, но все-таки очень мило.

Мы задумались над этим.

— Милый, ты заметил, что она больше не фыркает на меня? — спросила Тавия.

— Они всегда перестают фыркать, когда им предъявляют свидетельство, дорогая, — объяснил я.

Некоторое время беседа мирно текла по руслу личных тем, не слишком интересных для других людей. Наконец я сказал:

— Похоже на то, дорогая, что нам больше нечего беспокоиться по поводу твоих преследователей. Они бы уже давно явились, если б волновались так, как ты думаешь.

Она покачала головой.

— Мы должны по-прежнему, соблюдать осторожность. Но вообще что-то странно. Наверно, это из-за дяди Дональда. Он плохо разбирается в технике. Ты можешь судить об этом по тому, как он настроил машину, чтобы прийти к тебе, — с ошибкой на два года. Но нам ничего не остается делать, как ждать и соблюдать осторожность.

Я поразмыслил немного и сказал:

— Мне вскоре придется устроиться на работу. Тогда будет труднее следить, чтобы они не застали нас врасплох.

— На работу! — воскликнула она.

— Двое не могут прожить на те же деньги, что один. И жены всегда стремятся поддержать определенный уровень, и это справедливо, в меру, конечно. Та небольшая сумма, которая у тебя есть, недостаточна.

— Об этом нечего беспокоиться, милый, — заверила меня Тавия. — Ты ведь можешь что-нибудь изобрести.

— Я? Изобрести?

— Конечно. Ты ведь довольно хорошо знаешь радиотехнику, да?

— Ну, я прослушал курс по радиолокации, когда служил в КВФ.

— Ах, КВФ, Королевский Воздушный Флот! — воскликнула она восторженно. — И подумать только, что ты и в самом деле принимал участие во второй мировой войне! А ты был знаком с Монти или с Айком Эйзенхауэром?

— Лично — нет. Я служил в других частях.

— Какая жалость! Но вернемся к другому. Тебе надо будет достать какие-нибудь работы по радиоэлектронике, только посложнее, и я покажу тебе, что изобрести.

— Ты!.. Ага, понимаю. Но ведь это не очень этично, — произнес я с сомнением.

— Не вижу почему. В конце концов эти вещи должны же быть изобретены кем-нибудь! Иначе как я могла бы изучать их в школе?

— Я… мне надо немного подумать. — сказал я.

Наверно, это было простым совпадением, что именно в тот день я заговорил насчет преследования; по крайней мере это вполне могло быть совпадением. С тех пор как я встретил Тавию, я стал с подозрением относиться к совпадениям. Как бы то ни было, в это самое утро Тавия, выглянув в окно, сказала: