Герман Подкупняк - Поиск-85: Приключения. Фантастика Страница 33

«А может, я слишком подозрителен и на самом деле говорил с Корольковым? — подумал Вадим. — Мне уже всюду НКВД начинает мерещиться… Но, с другой стороны, это моя единственная ниточка в Нижнеуральске, и ее надо прощупать со всех концов, чтобы не попасть в ловушку».

Тулин выскочил из телефонной будки, огляделся по сторонам и поспешил на завод.

Вадим Николаевич Тулин был главным действующим лицом задуманной Штайнхофом операции «Прыжок».

До сентября сорок первого года он носил данные ему при рождении фамилию Юхнов и имя Рудольф. Его отцом был обер-лейтенант оккупировавшей Украину в восемнадцатом году германской армии барон фон Юхнов.

Мать Рудольфа, в прошлом дочь фабриканта, после революции учительница немецкого языка в одной из киевских школ, через всю жизнь пронесла в себе любовь к блистательному прусскому офицеру с залихватскими усиками, который в молодости осчастливил ее своим вниманием. Она фанатично воспитывала в сыне поклонение перед родиной отца и ненависть к «большевистским варварам». Рудольф, заканчивая советский вуз, уже твердо верил и знал, что его будущее связано с Германией.

Как только немцы взяли Киев, Рудольф Юхнов добился приема у коменданта города и домой уже не вернулся. Диплом инженера-механика, отличное знание русского, украинского и немецкого языков вкупе с прекрасной родословной произвели впечатление. Рудольфом занялся разведотдел армии, и его направили в спецшколу абвера под Кенигсбергом.

Рудольф проявил способности в учебе, был досрочно выпущен из школы и направлен на занятую фашистами советскую территорию. В апреле сорок второго года он передал в руки гестапо группу минских подпольщиков и получил взамен немецкое гражданство и Железный крест второй степени.

После, краткого отдыха в Альпах лейтенант Рудольф Юхнов поступил в личное распоряжение майора Штайнхофа и стал агентом «Вольфом». И вот с именем и биографией погибшего харьковского инженера Тулина он, наконец, здесь, на уральской земле, и готовится к завершению операции «Прыжок».

Непредвиденный провал резидента сильно осложнил положение Вольфа, но не был катастрофой. На случай особо важных донесений он имел адрес в Москве и пока послал туда предупреждение, чтобы связник был наготове. Однако время шло, а он, хотя и сумел легально обосноваться в Нижнеуральске и проникнуть на артиллерийский завод, информацию, которую ждал Штайнхоф, добыть не мог.

В отделе главного технолога, а затем в одном из конструкторских бюро, куда его перевели по ходатайству Коробова, Вадим неожиданно натолкнулся на невидимую завесу секретности.

Вычерчивая изо дня в день одну и ту же деталь в различных вариантах, Вадим кипел от негодования: проделать к цели такой трудный, опасный путь и остановиться в двух шагах от нее!

Он, Рудольф Юхнов, во что бы то ни стало должен был взять этот барьер. Но на заводе только очень ограниченный круг ведущих специалистов знал об изделии «5М14» в комплексе. В их число входил и Коробов.

Следовательно, настал час варианта «Ноль». Этим вариантом был его тесть, Андрей Иванович Коробов. Другого пути нет.

Еще звучали в памяти Струнина раскаты ружейного салюта над свежей могилой комиссара Гоняева и сердце давила тоска, а надо было думать о другом. Искать Вольфа. То обстоятельство, что разоблаченный агент в Москве продолжал работу под контролем НКВД, значило многое, но еще не все. Во-первых, у Вольфа мог быть запасной пункт связи, во-вторых, после выполнения задания он мог решить не передавать добытые сведения, а попытаться перейти с ними линию фронта. А в-третьих, возможно, агентом где-то подготовлена и вот-вот произойдет серьезная диверсия, а чекисты пока бессильны ее предупредить.

Струнин сутками не покидал управления, получая и анализируя сообщения сотрудников. Интуиция подсказывала, что противник заслал агента не с целью глубокого оседания: немцы полагают, что война близится к концу. Значит, удар можно ждать в любую минуту…

После обеда из Нижнеуральска неожиданно приехал Вотинцев и с места в карьер сообщил, что неизвестный, назвавшийся «родственником», хотел переговорить по телефону с Корольковым.

— Если родственник и есть Вольф, то ему нужна связь в городе, — уверенно сказал Струнин. — Как ты думаешь, он вам поверил?

— Не знаю, — откровенно вздохнул Вотинцев. — Очень возможно, что и нет. Корольков, несмотря на все репетиции, похоже, растерялся.

— Это хуже, — после паузы недовольно бросил капитан. — Надо как следует, хорошенько прикрыть это направление на случай повторной проверки. Как ведет себя Корольков?

— Из кожи лезет. Надеется на смягчение приговора.

— Никаких гарантий. Получит то, что заслужил. Прогуливайте его почаще возле дома и комбината. Возможно, Вольф знает его в лицо по фотографии. Пусть увидит, что тот жив-здоров.

— Так и делаем, Тимофей Иванович.

— Как двигается работа в других направлениях?

— Работаем.

— Усильте пропускной режим и караульную службу на всех оборонных предприятиях, — приказал Струнин. — Особое внимание уделите артиллерийскому заводу. У меня, Сергей, просто предчувствие, что в самые ближайшие дни немцы подкинут нам сюрприз.

— Понял, — хмуро кивнул Вотинцев и поднялся. — Я выезжаю обратно немедля.

— Давай, Сережа, действуйте, — сказал капитан и тоже встал. — Я буду у вас завтра к вечеру. На месте многое станет яснее.

Лето обычно не балует уральцев погодой. В конце августа беспросветно зарядили дожди. Косые струи барабанили в окно и, вслушиваясь в их размеренный шум, Коробов курил папиросу за папиросой. В кабинете было зелено от дыма. Плохие думы лезли в голову, и не хотелось ни спать, ни работать. Хотя во взрыве на полигоне и не было вины Коробова, главный конструктор наорал на него, впрочем, как и на многих других, и временно отстранил от работы. Это было тяжелее всего. А лицо умирающего, но спешившего подбодрить их испытателя все время стояло перед глазами. И днем и ночью.

Вадим осторожно постучал к тестю и, не дождавшись ответа, вошел в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

— Ну что? — устало спросил Коробов.

— Мне надо поговорить с вами, Андрей Иванович.

Тесть неохотно кивнул и показал глазами на протертое кресло. Вадим сел, потянулся за папиросой и как бы между прочим, о чем-то совсем не существенном тихо сказал:

— Андрей Иванович, я — офицер немецкой разведки.

Коробов не проявил удивления, поскольку, думая о своем, даже не вник в смысл сказанного. Вадим понимающе улыбнулся.

— Повторяю: я — офицер немецкой разведки.