Ирина Белояр - Уайтбол Страница 33

— Отлично. Подай рапорт в Центр при первой же возможности. Мне терять нечего. По любому окажусь кругом виноват.

— Да не лезь ты в бутылку. Я просто хочу понимать, что и зачем ты делаешь. Раньше понимал. А сейчас не успеваю за перепадами твоих… настроений. Почему ты отказываешься проконсультироваться с психологом?

— Потому что некогда. И незачем.

— Тебя самого не настораживает, что ты ведешь себя не как обычно?

— Володя. Если б я в нынешних условиях вел себя как обычно — вот тогда требовался бы психолог. Даже круче: психиатр.

— Кэп!

— Закрыли тему.

— Нет уж, пожалуйста, выслушай. Во-первых, не ты один по возвращении окажешься кругом виноват. Во-вторых — интуиция штука хорошая, но очень непредсказуемая. В один прекрасный день она тебя обманет. И тогда на твоей совести будет гора трупов. Подумай об этом, кэп.

Позже Володя признавался, что в те самые первые недели на Ганимеде чувствовал себя не в своей тарелке. Иной раз казалось — ситуация уходит из-под контроля, капитан не так нормален, как хочется думать. Предпринимать что-то нужно, подать рапорт, пока не поздно, пока не дошло до трагедии… От радикальных действий удерживала многолетняя дружба с Христо, но не только она. Было страшно ошибиться. Капитан выглядел совершенно вменяемым, рассуждал логично…

Надо сказать, Володя далеко не одинок в своих ошибках. Излюбленное заблуждение нашей эпохи: логичен — значит, нормален.

Оттестировать купол не сложилось: вездеход с добровольцами повернул назад, поскольку на станции снова оказались гости.

— Опять мажут, — констатировал Осипенко. — Хобби у них, что ли, такое?

— Да хер с ними, — отозвался капитан. — Чем бы не тешились.

— Чего тебе все-таки приспичило закладывать станцию здесь?

— Прикинь, сколько времени нам потребуется для переезда на полюс. А им достаточно секунды. Ну, и кто в проигрыше от таких скачек?

Володя вздохнул:

— Как они все-таки перемещаются?

— Хрен их знает. У меня фантазия убогая, кроме телепортации ничего в голову не приходит.

— Весело.

— И не говори.

Инструкция «не вступать в контакты» вязала ганимедцев по рукам и ногам. Планетарные работы стояли на месте. Геологи нервничали: плохо при любом раскладе. Либо возвращаться на Землю несолоно хлебавши, либо работать под угрозой нападения Чужих.

После неудачного рейда к станции Митя Стрельцов наведался ко мне в лабораторию, вялый и апатичный.

— Завидую, — сказал он. — У вас тут самая настоящая романтика, а у нас один лед, и тот похерили.

— Тебе не хватило романтики?

— Не знаю. Народ психует, а чего психует? Кэп вон к Чужим в логово мотался, и то уцелел. Идиотизм это все. Если мы сами — волки, значит, кроме волков природа ничего не придумала…

…Что показательно: нынче, много лет спустя, огромное количество двуногих входит в муравейник как к себе домой. Колонисты из Трех миров даже переименовали циклопов, называют ласково — светлячки. А на Земле, где люди живут вдалеке от Чужих, процветает паранойя.

Мы и сейчас не знаем эту расу. Мы и друг друга не знаем. Но, наверно, все-таки не из-за этого живем по принципу «человек человеку волк».

Просто нас слишком много на маленькой планете.

Тесно.

В космосе места хватит на всех, но жадность, должно быть, уже пропитала наш мозг до самого дна. Мы отучились ее распознавать…

Пилоты «Стрижа», отправленного в разведку, имели счастье наблюдать исчезновение муравейника своими глазами.

— …на секунду осветился — не вспышка, слабенько так. Как подсветка изнутри. И все, убег.

— Ясно. Что купол?

— Несколько соседей продолжают тут ползать.

— Маньяки, мать их. Не уходите со связи. Крутитесь там. Все фиксировать.

Христо обернулся к Володе:

— Как думаешь, почему они смылись?

Осипенко пожал плечами:

— Я бы на их месте тоже смылся. Ребята прямо над «сопкой» пролетели.

— Атака с воздуха, значит… Слушай! Теперь понятно, почему большого вулкана не оказалось на карте. Карта составлялась сразу после посадки «Ганимеда». Мы же им почти на голову падали, — Христо усмехнулся:

— А Станкевич так вообще предлагал сесть у них на склоне.

— Экстремал, блин, — буркнул Осипенко. — Между прочим, невесело это все. Если они расценивают наше поведение как воздушные налеты — жди ответных мер.

Капитан поморщился:

— Да ну. Зачем ответные меры, когда они запросто сматываются от любого налета? Меня другое волнует. Какого им нужно от нашей станции?

— Сходи, поинтересуйся.

В рубку вошел специалист по контактам.

— Капитан! Последние события обязывают вас поднять «Ганимед» на орбиту. Дальше испытывать судьбу — преступление.

— Я не готов расценивать действия циклопов как агрессию.

— Только потому, что в куполе нет людей?

— Циклопы изучают чужой муравейник. Это автоматически означает погром?

— Это автоматически означает отмену полевых работ. Полностью. Соседи не оставят нас в покое. Если полевые работы отменяются, какой смысл кораблю оставаться на поверхности?

— Хотя бы чтоб не жечь топливо без нужды, — буркнул Осипенко.

— Без нужды?!

— Пойдите к черту, Андрей! — взорвался Христо. — Неужели вам с вашей богатой фантазией до сих пор не ясно: с такими способностями они не то, что на орбиту — на Землю допрыгнут!..

Розовский вздохнул:

— Могу я, по крайней мере, поинтересоваться вашими дальнейшими планами?

— Сидеть в корабле. Наблюдать, как терзают купол. А через несколько часов ожидаются переговоры с Землей. Вы тоже можете в них поучаствовать, если мне не доверяете.

— Хорошо.

Розовский вышел.

Осипенко взглянул на капитана и криво усмехнулся:

— Твоя взяла, кэп. Теперь Центру придется принять решение. Но, бл…, использовать людей в качестве живца… Сам — хрен с тобой, твое дело, в конце концов. А ребята в камикадзе не просились.

Христо поморщился:

— Ни фига ты не понял. Мы тут все в качестве живца, хотим этого или нет. А дальше будет еще хуже.

— Почему?

— Да так. Имеет смысл подружиться с Чужими. Они скорее пощадят, чем свои.

— Может быть, Земля отзовет «Ганимед», — без малейшей уверенности предположил Володя. — Есть мысль, что экспедиция себя уже окупила.

Капитан только улыбнулся.

Люди сидели в корабле и ждали, чем закончится визит соседей. «Стриж» крутился по периметру станции, прочесывая, квадрат за квадратом, несколько километров прилегающей территории… Маленький «муравейник» больше не появлялся.