Эндрю Пайпер - Проклятые Страница 33

Когда за стеклянной дверью появилась женщина и, прищурившись, посмотрела на меня, я сразу сообразил, что обязан первым заговорить с ней.

— Вы Сильвия Григ? Меня зовут Дэнни Орчард.

Она на это ничего не сказала. Возможно, она даже не услышала моих слов. Так что я наклонился к самой двери, почти уперся в нее носом и сказал погромче:

— Я ничего не продаю! Я просто…

— Во–первых. Я слышу вас. И уверена, соседям по кварталу нет нужды вас слышать.

— Извините. Меня зовут…

— Второе. Я знаю, кто вы.

— Знаете?!

— Немного выше, чем я представляла. Чуть больше седых волос, чем на фото в журнале, однако полагаю, что я вас знаю. С тех самых пор, как последний раз прочитала вашу книгу.

Я посчитал, что теперь она откроет дверь, но этого не произошло. Женщина стояла за дверью и продолжала смотреть на меня с некоторым любопытством, как, бывает, выглядывают посмотреть на уличное происшествие, а затем возвращаются к своему кофе.

— Могу я войти? — спросил я.

— Не знаю, зачем вам это…

— Если честно, мне нужна ваша помощь!

— Помощь? Это слово может обозначать все, что угодно.

— Но в моем случае это…

Она открыла дверь и проворчала:

— Вы никак не перестанете кричать!

Я рассказал ей об Эш.

Все те эпизоды, которые не вошли в мою книгу «После». Я рассказал Сильвии о том, как полюбил женщину и получил шанс вместе с нею растить мальчика. Но, похоже, это придало моей сестре дополнительные силы, которых оказалось достаточно, чтобы добраться до сердца в моей груди. Я рассказал о том, как Эш попыталась увести меня в преисподнюю, однако вместо этого я вывел ее с собой в наш мир. Откровенно говоря, мой рассказ самому мне сейчас казался бредом душевнобольного. Но Сильвия никак не реагировала на него. По ее виду нельзя было определить: то ли она собирается вызвать «неотложку», то ли хочет заключить меня в объятия.

— Вам кто–то рассказал о Вайлет, — сказала она, когда я замолчал.

Мы находились в неосвещенной кухне, расположенной в задней части ее темного дома, и сидели за столом друг против друга. Периодически сверху слышался скрип половиц, хотя никто оттуда не спускался.

— Кто–то рассказал вам ее историю.

— В Бостоне она приходила на собрание отделения общества «Жизнь после смерти».

— Ха! Собрание отделения! Звучит как название страховой компании. Толпа засранцев, повидавших «свет в конце тоннеля» и теперь готовых помогать всякому.

Она хлопнула по покрытому линолеумом столу, а потом снова сложила руки на коленях, словно ничего не случилось.

— Они не знали, что можно сделать в случае с вашей сестрой, — осторожно начал я. — И я, кстати, тоже, хотя поверил ее рассказу. По крайней мере, тому, что мы услышали от нее.

— Ну, и что толку от того, что вы ей поверили?

Сильвии только–только перевалило за семьдесят, но выглядела она намного старше. Хотя, возможно, причина этого заключалась во всей атмосфере этого дома, в его спертом воздухе, закопченных шторах и запахе мази для ингаляций. Сама хозяйка производила впечатление довольно энергичной дамы с тяжелыми кулаками, которая, наверное, была бы хороша в драке, поскольку она, казалось, не задумываясь, могла отвесить резкий и неожиданный удар.

— Возможно, если вы расскажете, что вам известно о случившемся, это как–то поможет мне, — сказал я. — Поэтому я и приехал. Посмотреть, есть ли способ остановить мою сестру. Может, у меня есть шанс пожить немного, прежде чем она заберет мою жизнь.

Моя собеседница посмотрела на поверхность стола, будто надеялась найти там что–нибудь выпить. Однако там ничего такого не было. В этот момент кто–то ходивший по коридору вверху тоже замер. Трудно было представить, что эта женщина живет с мужем или кем–либо еще, однако в доме с ней кто–то точно находился.

Через несколько секунд женщина заговорила.

— Он начал это, когда мне только–только исполнилось тринадцать. Но я была другой девочкой, не такой, как Вайлет. Не потому, что была старше ее на два года, а просто другой. И он знал это, я бы так сказала. Я бы отбивалась. Но, в конце концов, при первой появившейся у меня возможности я убежала и оставила сестру с ним. Вы себе представить не можете, как я старалась себя убедить, что это было единственное, что я могла сделать, что у меня не было иного выбора. Все — ложь. Потому что я была нужна ей, чтобы защитить ее. Она осталась совсем одна. И все эти годы, которые я старалась казаться сильной, я была просто жалкой трусихой, потому что за мою жизнь заплатила сестра, пройдя через это все.

По щекам Сильвии скатились две слезинки, оставляя дорожки на ее лице. Но она тут же справилась с волнением, тряхнула головой и уже через секунду стала вновь той же решительной и властной, как за минуту до этого.

— Вайлет пыталась покончить с собой, — продолжала она. — Это случилось через несколько лет после его смерти, когда она стала свободна от его грязных лап, но не от следов, оставленных на ней. Она изо всех сил старалась скрывать свои чувства, но я‑то знала, какую боль она испытывает. Вайлет не могла исцелиться от этого, не могла избавиться от прошлого… не могла стряхнуть его.

Сильвия шмыгнула носом, вытерла его рукавом, а затем задумчиво посмотрела на ткань блузки, словно ожидала увидеть на ней результаты каких–то медицинских анализов. Видимо, увиденное опечалило ее, потому что, продолжая свой рассказ, она периодически поглядывала на рукав и сокрушенно качала головой.

— Сестра выбрала самый, как ей казалось, легкий путь. Выпила вина, захватила в ванную опасную бритву и сделала то, что собиралась. Только начала слишком рано. Она потеряла сознание и погрузилась под воду, не успев закрыть краны. Вода вылилась на пол и протекла этажом ниже прямо на головы одной паре, что жила там и в ту минуту смотрела телевизор. Эти супруги потом считали, что спасли ей жизнь, потому что Вайлет умерла в ванне еще до приезда реанимации. И, умерев, там–то она и повстречалась с нашим дорогим стариканом. Папашей. «Доктор Добро» — так его называли в нашем городке. Доктор — будь он проклят! — Добро.

— И он вернулся с нею…

— Он никогда не отпускал ее! Она мне так и сказала однажды: «Сильвия, папа меня никогда не отпустит».

Снова прямо у нас над головами раздалось шарканье чьих–то подошв. Я непроизвольно посмотрел вверх, но Сильвия, казалось, не заметила моего взгляда.

— После этого ей стало только хуже. «Папа гуляет со мной, — говорила она. — Держит меня за руку, как будто ведет в школу, и нашептывает самые грязные слова в уши». Будь вы на ее месте, вы не смогли бы с этим жить. И никто бы не смог.