Олег Никитин - Живые консоли Страница 34

– Пожалуй, перед закреплением материала я должен разъяснить вам, сударь, основные положения нашей деятельности, – заявил лектор.

Он стер схему и взамен нее «слепил» в пространстве вид на жилой сектор с огромной высоты – кажется, не меньше пятисот метров. Очерченные светящимися линиями грани строений позволяли понять, насколько густо мир усеян творениями человеческих (или скорее бионовских) рук и механизмов. Всю поверхность земли занимали плотно расположенные, вытянутые здания. Они выдавались в небо на сотни метров и на столько же погружались в недра планеты, целиком состоя из микроскопических ячеек-квартир и бесконечных коридоров.

– Когда давным-давно, более семи тысяч лет назад, люди стали реплицировать друг друга, – лицо Людовика приняло одухотворенное выражение, а губы изогнулись в мечтательной полуулыбке, – они придали нам, частицам самих себя, определенные свойства. Из внешних отмечу пигментную впайку – порядковый номер, а также затрудненную мимику. К слову, современные традиции репликации наиболее достойных людей общества допускают обход последнего ограничения.

Очевидно, он имел в виду собственный случай.

Вокруг Тимы замелькали картинки, иллюстрирующие слова докладчика: лаборатория с мини-автоклавами, в которых под толстым прозрачным пластиком висели в питательном растворе скрюченные эмбрионы; бесстрастные медики, извлекающие розовых младенцев из емкостей: со сморщенными на грудных клетках числами – бионов и без всяких знаков – людей; рост и групповое обучение юных бионов; довольные лица выпускников специализированных школ, их рвущееся наружу стремление включиться в почетный труд по обслуживанию растущей человеческой популяции…

– Бион – это звучит гордо! – с тихой проникновенностью воскликнул Людовик первый. – Был когда-то у человека «друг», назывался собакой, но разве могло это бестолковое, четвероногое животное доставить человеку настоящие радость и счастье?

В пространстве сформировался неуклюжий образ «собаки», действительно снабженной четырьмя конечностями и даже (очевидно, рудиментарным) хвостом. При этом туловище зверя покрывала неопрятная, явно не подстриженная шерсть какого-то нелепого карего оттенка. Язык зверя торчал из пасти, истекая каплями липкой слюны, и от такого неуместного натурализма взвинченному принудительным бодрствованием Тиме едва не стало дурно. К счастью, через несколько секунд ужасный образ был стерт медиком.

– Нет, настоящий расцвет человечества начался только с массовой репликацией выдающихся людей, как-либо прославивших свое имя. Наши предшественники сделали очень многое – они выработали идеальную модель устройства общества, когда каждый человек (обратите внимание: каждый!) живет именно так, как он всегда мечтал – постоянно путешествует, участвует в интерактивных шоу, любит себе подобных и даже работает! Да-да, есть еще такие чудаки (их довольно много), которые находят удовольствие в интеллектуальном труде.

Бион лукаво усмехнулся и покачал головой:

– Каждому человеку нужно внимание и сочувствие, и он получает их. Некоторые ищут славы и поклонения, и они также обретают желаемое: каждый, кто стремится к славе, достигнет ее! Каждый жаждущий взаимной любви обретет ее. Каждый голодный будет накормлен, а обезвоженный – напитан влагой. Ибо невеликая, но самоотверженная армия ваших разумных двуногих слуг всегда готова на деле доказать свою преданность. – Растроганный собственной речью Людовик подскочил к оторопевшему Тиме и прижался влажной щекой – по ней сбежала горячая слеза – к его ладони. Его блестящие глаза, чуть не вылезшие из орбит, восторженно смотрели на мальчика снизу вверх (впрочем, верха и низа здесь как таковых не было).

От нестерпимого желания спать и невозможности растянуться на нормальной кровати с гравитацией у Тимы кружилась голова. Он не понимал, чего добивается медик, патетично толкуя ему обо всем известных вещах. Цветные фигуры поплыли перед глазами мальчика, голос биона приобрел заметную гулкость, стал вязким и расплывчатым, но отдельные элементы его речи орошали усталый мозг слушателя:

– Обязанность каждого человека – получить от своей жизни максимальное наслаждение, приложив свои великие природные силы на самом приятном для него поприще. А проследить за тем, чтобы человек всегда был счастлив – это уже наша, бионов, забота. Недаром наши общие предки создали нас именно такими, ведь для нас основная радость состоит в служении людям, в том числе вам, Дмитрий…

Тягучее месиво правдивых слов плавилось в Тимином сознании, почти физически въедаясь в его серое вещество. Он перестал понимать говорящего, хоть и чувствовал, что тот излагает что-то очень важное, существенное для самого Тимы. Похоже, смысловые образы, минуя преддверно-улитковые нервы, прямиком направлялись в его постоянную память, в тот ее «глухой» участок, который будет задействован лишь в самый необходимый момент.

46

Оказалось, что церковь содержит внутри только два «отсека». В самом дальнем углу, отгороженном от остального внутреннего пространства, архитектор вычленил комнатушку. Он снабдил ее необходимыми для полноценного отдыха вещами: просторной кроватью и панелью мгновенной доставки еды и питья. Последнюю тактично спрятали – редко кому приходит в голову блажь сопровождать прием пищи обременительным ритуалом ее пережевывания, смакуя бумажный вкус какого-нибудь «апельсина». Тем более, что обмануть рецепторы могут лишь самые отчаянные фантазеры, к тому же хотя бы раз реально пробовавшие поглощаемую форму «продукта». А это уже почти невероятное сочетание.

– Стоимость аренды – шестьдесят евро в сутки, или 4 цента в минуту, – проговорил Кассий. – Отсчет начат с момента пересечения внешней ограды сооружения. Текущей суммы хватит на пять и восемь десятых суток, после чего будет вызвана процедура принудительного…

– Заткнись, – скомандовала Вероника. – Ну как, арендуешь?

– Интересно, к какому из этих богов я мог бы отсюда обратиться?

Задрав голову, Санчес рассматривал красочные картины из мифической жизни одухотворенных существ. Дизайнер почему-то поместил их на потолке, а не на стенах. Стены же были раскрашены в буро-оранжевые прямоугольники, разделенные тонкими серыми полосками.

– Ко мне, – раздался сверху густой, проникающий до самого желудка бас. От сонма «летающих» людей отделился один, самый внушительный. По всему видно, он был главным среди нарисованных образов, поскольку единственный не имел крыльев, а потому не напоминал огромную несуразную птицу. – Я буду вашим проводником по древней религии, дорогие постояльцы. Можете звать меня просто Бог.