Грег Бир - За небесной рекой (сборник) Страница 34

— Я бы этого не сказала…

— Мы любим делать сюрпризы. В этом смысле японцы похожи на детей.

— Вон оно как…

Они оказались возле сводчатого прохода, выстроенного никак не меньше двух столетий назад. Единственным звуком, нарушавшим тишину огромных полупустых ангаров, был тихий шум вентиляторов. Чем бы ни являлось это место, оно не пользовалось у публики особой популярностью, Анна поняла это сразу.

— Морской музей, — прочла она на вывеске.

Она вошла в ангар первой и тут же буквально остолбенела.

В ангаре стоял корабль, поддерживаемый сложной системой силовых конструкций. Он имел длину порядка трехсот метров. Корпус был покрыт множеством пробоин и вмятин. За огромными дырами, края которых загибались внутрь, виднелись палубы, трапы и моторные блоки. На искореженных гребных винтах имелось множество наростов.

Анна перевела взгляд на дисплеи, висевшие в воздухе возле корабля.

— Авианосец… — прочла она. — Японский авианосец. Не твой ли?

Она тут же посерьезнела и повернулась к Кавасите.

— Нет. Это флагманский авианосец адмирала Номуры «Акаги». Он был построен на основе крейсера и потому не очень-то устойчив при сильной качке. Впрочем, это никак не отразилось на его боевых качествах. Самолеты, бомбившие Пирл-Харбор, взлетали именно с его палубы.

В ангаре стоял устойчивый кисловатый запах. Немного подумав, Анна решила, что так пахли море и обгоревшие и проржавевшие останки боевого судна.

— Я прочел о них в путеводителе, — заметил Кавасита. — Корабли были подняты со дна двести лет назад, в период неожиданно обострившегося интереса к японской военной истории. Огромные затраты, масса сил и времени… Морское кладбище.

Они встали на движущуюся дорожку, и та перенесла их во второй ангар, где стояло судно, находившееся в еще более плачевном состоянии. Судя по стоявшим вокруг лесам, на судне шли реставрационные работы.

— А это — «Ямато», — сказал Кавасита. — Корабль был затоплен в самом конце второй мировой войны. В течение какого-то времени он был флагманским кораблем адмирала Ямамото. Именно здесь он узнал о нашем поражении на Мидуэе. Можно представить, как потрясло адмирала это известие…

В третьем ангаре стояло несколько небольших кораблей и подводных лодок. Они миновали его и оказались в четвертом ангаре.

— Еще один авианосец, — сказала Анна.

Корабль, стоявший здесь, был несколько меньше «Акаги». Судя по всему, реставрационные работы на нем только-только начались. Корпус был разломан на три части, удерживавшихся вместе специальным силовым полем. Возле левого борта находилась особая надстройка, на носу виднелись взметнувшиеся вверх искореженные страшным взрывом фермы передней взлетной полосы.

— Это — мой корабль… — прохрипел Кавасита.

Анна сжала его руку, ставшую твердой, как камень.

— Они вернули к жизни мой корабль, а ты возвращаешь к жизни меня… Нда, за это время мы изменились почти до неузнаваемости.

Он подвел ее к почерневшей от времени бронзовой доске, установленной прямо под огромными винтами. На ней японскими иероглифами были начертаны сотни имен. Рядом висели еще две такие же доски, на которых эти имена были выписаны кириллицей и латинскими буквами.

Анна подошла к последней доске и тут же увидела подзаголовок «Пилоты». Вскоре она нашла искомое.

— Кавасита Есио, младший лейтенант.

— Это списки погибших, — кивнул Кавасита.

Есио задумчиво сидел на палубе их судна на воздушной подушке, подперев подбородок рукой и нахмурив брови. Когда прошел целый час, Анна осмелилась нарушить молчание.

— И куда же теперь?

— Мне хочется побывать во многих местах. Мы можем позволить себе это?

— Думаю, да. Ди Нова начнет скулить, но…

— Ты мне веришь?

Анна принялась покусывать костяшки пальцев.

— Не совсем. Мы слишком мало знакомы друг с другом.

— Хочешь рискнуть?

Она почувствовала, как забилось ее сердце.

— Что ты имеешь в виду?

— Старая ручная обезьянка превратится в возлюбленного.

— Какой ты жестокий.

— Ну так как?

— Я не совсем понимаю, о чем идет речь…

— Обо всем разом, — ответил Есио. — Даже не знаю, как называется эта церемония…

— Долго же ты думал, — пробормотала Анна изменившимся до неузнаваемости голосом.

— Я не буду торопить тебя с ответом.

Анна никогда не тянула с решениями. Она взвесила все «за» и «против», однако так и не смогла придти к определенному выводу.

— Будда и боги… — вздохнула Анна. — Я должна буду любить его — то есть, тебя — как мужчину, должна буду…

— Ну так как же?

— Ты имеешь в виду все?

— Да.

— Все, кроме финансов, — усмехнулась Анна. — Тебе это не нужно. Ведь, ты у нас планетовладелец.

— Все верно.

— Ну и глупый же ты, Есио.

— А ты, я смотрю, и того глупее.

— Где и когда?

— На корабле, как только мы вернемся. Скоро.

— Ты мне не поверишь, — сказала она дрогнувшим голосом. — Ты первый мужчина, который сделал мне такое предложение. Первый мужчина, которому я могла бы ответить согласием.

— Ну так как?

— Да!

Она поспешила вниз, в каюту. Есио же так и сидел на верхней палубе, любуясь усыпанным звездами ночным небом, покачивая головой и насвистывая старинную японскую песенку.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

— Проклятье, когда на этом корабле будет порядок! — Анна пересекла мостик, гневно глядя на офицера орбитального корабля. — Что бы ни происходило, вы не должны тратить время попусту!

— Примите наши поздравления, мадам! — сказал улыбающийся офицер отдыхающей смены.

— Стоило мне оставить корабль на несколько недель, как все тут же пошло прахом! — Она приказала своему креслу выехать из ниши и величественно села в него, отогнав рукой услужливую сферу. — Господин Олифант, — обратилась она к офицеру, — вызовите на мостик господина Кондрашева. Мы должны совершить с пространством-временем нечто неправдоподобное.

Олифант отступил от мониторов мостика и сцепил руки за спиной. Он мог отдыхать до прибытия в следующий пункт назначения. На мостике появился Кирил Кондрашев, изменивший своей привычной строгой униформе и одетый несколько щеголевато. Нестор смерила его испепеляющим взглядом.

— Праздник, мадам, — пожал тот плечами.

— Какой-такой праздник? Это еще что за новости?

— Я имею в виду ваше предстоящее замужество…

— Но, ведь, это я выхожу замуж — я, а не вы! Думаете, радости супружеской жизни сделают меня мягче?