Вольдемар Грилелави - Игла Страница 34

— Неправда, мы сразу после программы "Время" спать легли, — пытался реабилитироваться Гриша, очень недовольный, что весь разговор так неожиданно акцентировался на его личности.

— Кто это там "мы"? С кем это ты так рано в койку завалился? — по эфиру пронесся издевательский смешок.

— Борта, прекратите болтовню, эфир засоряете, — прервал дебаты на интимные темы строгий голос диспетчера Адхама, тем самым спас Гришу из щекотливой ситуации. Хотя на эту тему он и сам не прочь поговорить. Но служебное положение и высокий статус диспетчера и руководителя полетов требовали радиодисциплины.

А Гриша продолжил обсуждения этого волнующего вопроса по СПУ с экипажем.

Однако обещанный отдых был жестоко сорван, так и не позволив им долететь даже до аэропорта. Заместитель начальника сумел дозвониться до диспетчера Адхама, и тот в срочном авральном порядке развернул их в обратном направлении. Потом целый день возили на аварийную буровую специалистов и оборудование, и весь день пролетел в трудовом привычном ритме.

А под вечер все же сбылся Сашин кошмарный сон. И инспектор Садовский каким-то неведомым и труднообъяснимым способом, преодолев немыслимые преграды, прилетел в аэропорт. Саша срочно спрятался на метеостанции, но, как по закону пакости, именно с нее и начал свой осмотр Садовский. И Саше ничего не оставалось делать, как мило поприветствовать ответственного работника аэрофлота.

Однако инспектор оказался в отличном расположении духа, и сообщил приятное известие экипажу, что им буквально сразу после командировки предстоит полет на ремонтный завод. Гриша на радостях чуть не предложил это событие отметить, а Саша пожал инспектору Садовскому руку и сделал попытку обнять. Но вовремя остановился. Никакая радость не может так расслабить пилота.

А впереди их ждала дальняя увлекательная командировка.

6. НЕУДАЧНОЕ ПАДЕНИЕ

Полет на ремонтный завод — это не простая командировка с ее обычными атрибутами и зарисовками. Нет, и много раз нет. Ведь не зря так радостно восторгался Гриша словам Садовского, при одном виде которого лишь хотелось материться и фигу держать в кармане. Такого человека воплями восторга не встречают. Но за праздничную светлую новость его даже всем экипажем очень приличными и хорошими словами от всей души поблагодарили.

Во-первых, это почти бессрочный (то есть, не ограниченный точными датами пребывания, но не превышающий двух недель) полет с пребыванием в большом областном российском городе на берегу чудесной реки и с его множеством развлекательных заведений. Таких, как, в первую очередь ресторан, потом уже парки, кинотеатры, и даже, по слухам некоторых, в нем наличествует настоящий театр. В последнее заведение в таких романтических командировках обычно, а скорее всего, постоянно, не ходили. Спектакли в основном шли в вечернее время. А такой период суток, как всегда, совпадал с посещением ресторанов, завершающиеся прогулками по темным закоулкам парков с каким-нибудь из посетителей ресторана. Обычно и всегда таковыми были женщины.

И, во-вторых, если вертолет требовалось перегнать с завода на базу, то технический состав занимался приемкой и проверкой техники ровно столько, сколько времени заказывал экипаж. Срок совпадал со временем исчезновения наличности в кармане. Почувствовав, что на большее уже рассчитывать в этом городе нечего, командир давал команду на оформление приемки и отбытия домой.

И самый главный момент в таком мероприятии — со склада ремонтного завода для перегонки вертолета в специальные баки заливалась противообледенительная жидкость. По-русски на понятном для многих языке такая формулировка звучит, как чистый технический спирт крепости девяносто шесть градусов. Все шестьдесят литров спирта списывается одним махом при попадании вертолета в условия, соответствующие обледенению. Скорость списывания — весь бак за пять минут полета в таких условиях. И предназначены они не для самого процесса полета, а для безопаснейшего выхода из таких перипетий.

А лететь приходилось, чуть ли не через всю Россию. Плюс перелет выпадал на начало осени, что способствует сплошь и рядом всегда иметь под боком такие нужные для списания спирта метеорологические катаклизмы. Они же (эти обледенения) на каждом участке встречаются кучками и толпами. Нужно только вовремя поставить нужную печать в промежуточном аэропорту. А для этого в бак вся жидкость не заливалась. Минимум пятнадцать литров размещались в отдельной канистре. То есть, пока не выпьют, ремонтный завод не покидают. Из-за этих неучтенных литров время приемки и удлинялось на непредсказуемое время.

Саша уловил в голосе жены некое нервозное ожидание. Чувствовалось в ее поведении ожидание торопливость, стремление скорее собрать ему чемодан и усадить в такси, которое увезет в аэропорт. Он еще раньше предупредил ее, что никто из жен и семьи экипажа не будут провожать своих мужей в аэропорту, поскольку они все вчетвером едут в одной машине. И дело вовсе не копеечной экономии. Просто излишняя суета абсолютно ни к чему, как им самим, так и их семьям.

Кому и зачем излишние проводы, когда такие отлеты и прилеты в авиационных семьях случаются ежемесячно и регулярно. В командировки пилоты привыкли ходить, как многие пролетарии на ежедневную работу. А такая внезапная командировка на ремонтный завод сравнима разве со сверхурочным заданием. Дело привычное и регулярное, потому и обыденное.

Но Саша думал в ином аспекте. Если до него раньше и доходили слухи о вероятности супружеской неверности его жены, то вчера ему доложили конкретно и с указанием фамилии и прочими биографическими и фотографическими данными. Даже подробный адрес и место постоянной работы указали. Какой-то маленький начальник на промышленной базе. Что-то там выдает и распределяет.

Не сказать, что Саша сильно огорчился. Так, мелкая досадная неприятность. Просто очень раздражает ее нетерпение выпроводить мужа и на его место впустить заместителя.

— Рая, ну зачем так уж откровенно веселишься, что вся просто сияешь от предвкушений чего-то ожидаемого? — обиделся и высказал вслух Саша жене свои предположения.

— Ты о чем это? — откровенно испугалась Рая от неожиданного признания мужа.

— Да все о нем. Люди у нас странно устроены. Сначала долго шепчутся и перемывают твои косточки по всем углам и настолько конспиративно, что объект помывки даже и предположить не может, какие страсти-мордасти вокруг его персоны крутятся. Но стоит лишь одному какому-нибудь доброжелателю осмелиться и приоткрыть завесу тайны хоть пол словом или легким намеком, как сразу все наперегонки спешат излить свои откровения с сочувствиями со всеми возможными и желательными подробностями. Еще и сочувствуют.