Аркадий Польшаков - Воскрешение Страница 34

И "ЛУНОХОДЫ" показали высший класс,

Но жизнь взяла свои мажорные аккорды,

И вверх тормашками перевернула нас.

Все оказалось тленно в этом бренном мире,

Уже состарился и лазерный разряд.

Теперь не часто вы услышите в эфире

О том, как создавался ядерный заряд.

Короток службы век у всех изобретений,

И супертехника стареет на глазах.

Смотрю назад, и душу гложет червь сомнений:

Что сотворил? Где истина? В каких плодах?

И "SOS" звучит во мне: - Спасите прежде души! Ведь так и не познали мы тебя, ЗЕМЛЯ,

Слепы глаза у нас, глухими были уши,

И начинать опять приходится с нуля.

(Из сборника "Эврика")

С того памятного случая, который произошел с ним на берегу Лазурного залива, прошло много времени. Человечество давно уже перешагнуло рубеж второго тысячелетия, и наука, преодолевая барьер за барьером, буквально творила чудеса. Югов-старший в то время имел собственную лабораторию в столице, где вместе с сыном Дмитрием много работал над одним перспективным направлением в науке и технике, связанным с проблемами археологии. Нет, он не раскапывал древние курганы, города, поселки, не нырял под воду в поисках затонувшей Атлантиды, не пытался изобрести "машину времени" и реализовать неосуществимую в его время идею "прессования" его.

Он занимался биогенной археологией. Вы, уважаемые друзья, можете спросить, в чем ее сущность? Ответ прост: человек сам, словно ходячий антиквариат, много может интересного рассказать о себе и своих предках.

Заглянем, друзья, на часок-другой в лабораторию Юговых в тот момент, когда там проходили испытания первой в мире микрогенной телевизионной установки, снабженной специальным креслом-скафандром археологонавта, в котором сидел Дмитрий Югов...

Первоначальные восприятия его были похожи на страшный сон. Будто он ночью в кромешной темноте сорвался со скалы и полетел в пропасть. Падал долго, очень долго. Это падение ощущалось всеми клетками организма, точнее, фибрами его души. В ушах свистело и гудело. К горлу подступала тошнота невесомости. Сердце работало с перебоями, порой даже замирало от страха. Утробный первобытный ужас сковал тело, невозможно было пошевелить даже мизинцем. Сознание его медленно тускнело, раздваивалось и размывалось, пока не размылось окончательно, растворившись во времени, как утренний туман над рекой под лучами солнца. В данный момент, пожалуй, он бы не смог сам себе ответить, кто он.

Наконец, падение несколько замедлилось, возникли перегрузки. Перед глазами замелькали светлые полосы, как при быстрой езде вдоль длинного решетчатого забора, когда солнце рябит в глазах. Постепенно все стало проясняться, и он почувствовал себя другим человеком, конкретно Фотием Греком. Это было состояние двойника, где иллюзия тесно переплеталась с настоящим...

x x x

В ледоход в лето 6693 года от сотворения мира Фотий Грек стоял на берегу Днепра и смотрел вдаль.

Могуч и грозен Днепр в разливе, когда ледяные глыбы, словно сказочные богатыри, своими исполинскими мечами крушат и ломят все вокруг. Стон и звон стоят над водой и эхом вдали откликаются. И нет этой безбрежной водной шири ни конца, ни края: заполонил собою могучий Днепр все прибрежные луга, поля и яруги (овраги). В хмельном угаре рушит крутые берега, деревья с корнем вырывает и несет их по волнам, словно перья гаврана (ворона) убогого. Не оторвать взора от этой разбушевавшейся стихии.

В ледоход на берегу полноводного Днепра всегда много людей: и мужики, и бабы, и дети. Многие слободские высыпали из своих хат посмотреть, как лед шел по реке.

Берег гудел, как растревоженный улей, пестрел цветными платками и сарафанами девиц и замужних женщин, кафтанами, плащами, полушубками парубков и мужиков. Шумная детвора, подобно стайке вихрастых воробьев, порхала с одного зрелища на другое.

Несколько в стороне, у гбежа (поворота) реки, играл маленький Лукаш. Он стоял на краю большой льдины и пытался длинной палкой достать свой кораблик, застрявший в крошеве льда. Завозившись с корабликом, мальчик не заметил, как льдина, на которой он стоял, отошла от берега и, подхваченная течением, поплыла вниз по реке.

Первой заметила беду проходившая по берегу реки тетка Авдотья.

- Люди! Люди! Сюда! Помогите! Лукашку - агнеца малого на льдине уносит!

Она кричала так, что от ее леденящего душу крика берег на минуту стих, а затем засуматошился. Мужики и бабы кинулись к воде и увидели, что льдину с Лукашом уже отнесло от берега так далеко, что снять мальчика с нее без риска для жизни не представлялось возможным.

Сестра маленького Лукаша, красавица Сусанна, как всполошенная лебедь белая, металась по берегу, умоляя мужиков спасти ее меньшего братца. Но те молчали: слишком ярый (бурный) был Днепр Днепрович в этот день.

А тем временем льдину с плачущим от страха Лукашкой река уносила все дальше и дальше. Обессиленная от отчаяния и бледная, как свеча, Сусанна опустилась, рыдая, на землю. Прибежавший на шум Фотий Грек поднял ее, глаза их на миг встретились и он прочел в глазах любимой такое горе и отчаяние, такую мольбу, что душа его не могла выдержать. Он понял, что никогда не простит себе трусости и будет презирать и корить себя всю жизнь, если не сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти мальчика, даже если за это придется погибнуть.

- Господи, - обратился Фотий к небесам, - Яви мне милость Твою. Ибо я на Тебя уповаю. Укажи путь, по которому мне идти. Дай силы и избавь от страха меня и от погибели. Ты один спаситель наш...

Перекрестившись, Фотий вытащил из ближайшей ограды жердь, спустился к воде. Используя ее как шест, он запрыгнул на первую мимо проплывающую льдину, которая слегка покачнулась под ним, но не раскололась. Осторожно перейдя на противоположный край и дождавшись, когда другая, более мощная подойдет ближе, он перебрался на нее. На его счастье льды в этом месте шли сплошным массивом, без заторов. Поэтому, перебираясь с льдины на льдину, он постепенно начал нагонять мальчика.

Люди на берегу напряженно следили за смельчаком, а Сусанна молилась.

- Господи, услышь просьбу мою, прими моление мое, - шептала она. - Дай возможность увидеть простертую руку твою, защищающую рабов своих. Возврати мне братца моего, Лукаша малого. Помоги Фотию, отроку храброму. Яви милости свою, чтоб я жила и хранила вечную благодарность к Тебе.

Все было бы хорошо, если бы льдину с Лукашом не несло прямо на торосы, образовавшиеся из обломков льдин, застрявших в ветвях огромного дуба, росшего на острове посреди реки. Перепрыгивая с льдины на льдину, Фотий торопился нагнать мальчика до этого опасного залаза. Ему удалось существенно сократить расстояние, разделявшее их, но впереди было большое разводье чистой воды. До маленького Лукаша оставалось уже рукой подать, но как перебраться через это разводье? Лукашка, увидев близко от себя дядю Фотия, перестал плакать.