Дин Кунц - Врата Ада Страница 35

Когда ему надоело пугать самого себя, он повернулся на бок и посмотрел на крышу соседнего дома. Дом находился всего в четырех футах. Виктор подошел к краю крыши и легко перепрыгнул через пропасть, приземлившись на цыпочки, чтобы не производить излишнего шума. Оглядевшись, он понял, что, прыгая с крыши на крышу, можно уйти довольно далеко. Он не мог двигаться в одном направлении, поскольку не все дома были двухэтажными, попадались здания в девять и более этажей, но все-таки скоро дома кончились и Виктор увидел лес. Черные сплетения деревьев темнели перед ним непроходимой стеной.

Он слез по лесенке с крыши, пробрался в темноте мимо здания, подошел к первым деревьям лесного массива и осторожно огляделся, проверяя, нет ли поблизости пришельцев. Разглядеть что-то на фоне разросшихся корявых громадин было трудно, но, когда Виктор обрел уверенность, что там стражников нет, он быстро двинулся вперед и вошел под сень деревьев.

Чем глубже он заходил в чащу, тем больше убеждался в том, что это девственный лес, совсем не изменившийся в течение нескольких тысячелетий. Огромные деревья, возвышавшиеся, как чудовищные башни, даже днем пропускали так мало солнечного света, что под ними почти ничего не росло. На почве не было листвы и веток, словно на хорошо вычищенном ковре в гостиной. Только несколько объемных камней попались ему по пути, да и те было легко обойти.

Земля начала круто подниматься, словно склон громадного холма. Стараясь держаться тех мест, где лунному свету удавалось пробиваться сквозь густую тень кроны, Солсбери пошел вверх, куда вел склон. Зацепившись ногой за корень, он упал и сильно содрал кожу. Однако кровотечение быстро остановилось, а потом, через небольшой промежуток, прошла и боль.

Когда Виктор достиг верхней точки холма, он оказался над долиной, в которой располагался огромный комплекс чужаков. Звездолет был его центром, и в первый раз Солсбери осознал истинные размеры всего этого механизма. Жилая часть комплекса была создана из соединяющихся зданий разной высоты, которые простирались от края до края долины.

Но возможность взирать на комплекс сверху вниз не давала ему чувства превосходства.

Он по-прежнему был за семьдесят шесть вероятностных линий от своего собственного мира… Бесконечно далеко от Линды.

Любимая… Он вспомнил гладкое тело, объятия в темноте комнаты, ее улыбку и мужество, с каким она приняла последующие ужасы. Он почувствовал глубокое, горькое сожаление оттого, что, возможно, никогда ее больше нё увидит. Каким образом ему вернуться на космический корабль? И даже если он совершит этот подвиг и доберется до транспортной тележки, как разберется в том, что с ней надо делать, чтобы вернуться на свою вероятностную линию, в свой мир?

Его мысли были неожиданно резко прерваны.

Внизу около звездолета началась какая-то суета, от него отделился отряд пришельцев и отправился в лес. Через десять минут пришельцы окажутся у подножия склона, на котором находился Виктор. Он встал, кинул последний взгляд на звездолет и снова ринулся через деревья, чувствуя, что усталость наваливается на него все больше, а сил остается все меньше.

Через полчаса он остановился около нагромождения скал, за которыми угадывалась еще одна долина. Он выработал все свои жизненные ресурсы: дыхание его прерывалось, ноги и руки налились свинцом. Виктор присел, чтобы дать мышцам возможность расслабиться и отдохнуть, и прислонился головой к скале, покрытой жестким мхом.

Через пять минут он резко очнулся, проклиная себя на то, что позволил слабости овладеть собой в такой опасный момент. Возможно, он очеловечился еще быстрее, чем рассчитывал компьютер, человеческие слабости все более овладевали им. Невыносимый запах ударил ему в нос. Он брезгливо поморщился, все еще не понимая, что его разбудило.

Первую подсказку дал беглецу его нос: это было не острое зловоние пота, принадлежавшее ему самому, но тяжелый запах животного — словно бежишь через огромный зоопарк во влажный летний день. Виктор быстро поднял голову, как будто его сильно ударили в грудь, и взглянул прямо в угольно-черные глаза зверя — глаза, горящие любопытством в глубине под нависающим лбом. Влажные ноздри животного были широки и черны, они подрагивали, словно в ожидании добычи. Огромный черногубый рот открылся, показывая желтые квадратные зубы. Солсбери догадался, что существо, по-видимому, улыбается. Он вспомнил, что сам частенько улыбался, глядя на вкусно приготовленный обед.

Зверь вздохнул и облизнулся.

Солсбери выхватил пистолет из кобуры так ловко, словно перед ним находился Уайэтт Эрп[5]. Но как только он собрался нажать на спуск, лапа зверя с корявыми пальцами живо сцапала его за запястье и выбила оружие на землю. Виктор бросился за пистолетом. Зверь схватил Солсбери за шиворот до того, как он сумел коснуться рукоятки, поднял его с земли на вытянутой руке. Виктор попытался сопротивляться, но только беспомощно замахал руками и ногами. С ужасом он задал себе вопрос — с какого места зверь откусит первый кусочек?

Глава 16

Пока гориллоподобное создание с покрытыми слюной желтыми зубами оценивало Виктора, как мать семейства в магазине рассматривает кусок мяса, еще один зверь появился на горизонте. Он с шумом втягивал воздух, но подходил абсолютно бесшумно, ступая огромными ногами очень осторожно. Под морщинистыми веками глубоко прятались любопытные черные глаза. Он провел тонким розовым языком по гнилым зубам, словно ему доставляло удовольствие вдыхать собственную вонь. Он был таким же огромным, как и первый, хотя, тем не менее, слегка сутулым. Его длинные руки не доставали до земли, но были достаточно длинны, чтобы не наклоняясь почесать себе ногу.

Вторая горилла издала воюще-хрюкающий звук. Запах, исходивший из ее пасти, был таков, что мог спровоцировать крушение поезда и превратить локомотив в груду бесполезного металлолома. Виктор постарался не дышать, но его все равно замутило от такой чудовищной вони.

Оба Кинг-Конга обменялись между собой нечленораздельными звуками, а Виктор начал понимать, как должна чувствовать себя бабочка, которую насаживают на булавку, чтобы потом любоваться красотой ее крылышек. Роль добычи ему не понравилась. Ему совсем не хотелось, чтобы его разорвали на куски и употребили на обед. Зверюги продолжали пялиться на него, пока он болтался, крепко зажатый в мохнатой лапе.

У Виктора лопнуло терпение, он издал жуткий крик и одновременно принялся молотить руками и ногами, припоминая все известные ему приемы дзюдо, включая знание того, что хороший вопль часто пугает противника и выводит того из равновесия, а также оказывает благотворный терапевтический эффект на самого крикуна.