Андрей Попов - Сломанная вселенная Страница 35

Песчаная пыль взметнулась в воздух, над пустыней пронеслось несколько воинственных криков, и бой возобновился. В эти несколько минут, с самого начала которых исход схватки был предрешен, Максим не чувствовал ни жажды, ни боли, ни усталости, ни даже мимолетной неуверенности в победе. Только ярость и злоба, как два кипящих вулкана, подогревали душу, придавая сил телу.

– Сгнившая тварь! Сотни, тысячи кусочков твоего протухшего тела достанутся скорпионам и червям!

Со скоростью нескольких молний ятаган мелькал в воздухе, оставляя длинные изогнутые траектории сверкающей стали. На мертвом теле противника стали появляться продольные и поперечные полосы — письмена смерти, пытавшейся уничтожить собственное детище. Покойник молча переживал неуверенность и смятение, которые легко читались в его выпученных обесцвеченных глазах, будто сделанных из стекла. Роли поменялись, и теперь он постоянно отступал, упражняясь лишь только приемами обороны.

Неосторожный роковой миг — и одна из его рук была отсечена. Почти следом — другая. Все происходило без крови, криков и лишнего шума. Примерно так же разлетается на части сломанная кукла, стоит хорошенько ее тряхануть. Внутри у него не было ничего, кроме тухлого запаха сероводорода да корма для червей. Несколько раз он умудрялся упасть, но тут же поднимался и продолжал бой. Максим совершил не менее пяти победоносных выпадов вперед, уверенный, что целится прямо в сердце, но ятаган бесшумно входил то в живот, то в плечи, как в какую-то вату, если не считать откровенных промахов. Да и попади он в сердце — что бы от этого изменилось? Затем он выждал удобный момент, схватил за деревянную ногу и что есть дури рванул ее на себя… Протез отлетел далеко в сторону, а мертвая кукла совсем уже развалилась по запчастям. Его противник лежал на песке отчаянный и обреченный. С одной ногой, истерзанной да к тому же мертвой плотью он уже был не боец.

Любой благородный рыцарь, увидев своего врага в таком состоянии, наверняка сжалился бы над ним и пошел своей дорогой. Но неудержимая и необузданная злость, уже действующая во вред доброте и справедливости, не позволяла Максиму остановиться. Он подбежал к покойнику и с нескрываемым злорадством стал втыкать свой кинжал в его податливую грудь, думая, что тем причиняет ему боль. Но однажды уже умерший что-то медлил умирать еще раз.

– Подожди! — он поднял уцелевшую руку. Впервые его голос звучал умоляюще. — Не терзай мое тело! Дай мне занять свое ложе и погрузиться в вечный Бред…

Поверженный в прах собственного ничтожества, покойный больше не пытался делать никаких движений, так как кривое лезвие ятагана уже было в интимной близости с его шеей. А Максим слегка отдышался и почти вежливо спросил:

– Где находится озеро Смерти?

– Это ни для кого не тайна. Послушай, чужак, я откровенно говорю: вряд ли ты туда доберешься…

– Повторяю еще раз: где?!

– Если ты будешь идти строго по вселенской диагонали, чтобы оси — Х и — Y находились на одинаковом расстоянии, то должен на него наткнуться. Оно заметно издалека.

Это бесхитростное признание да плачевный вид побежденного несколько остудили кипящие чувства, и Максим тяжело вздохнул:

– Ваше царство проклято, и не ваша в том вина. — Было ощущение, что в его голосе сквозит даже некое сострадание. — Прощай!

Кладбище, негаданно ставшее местом только что минувших приключений, ареной мистического театра абсурда, осталось далеко позади. Максим оглянулся на него всего лишь один раз, когда отошел на приличное расстояние. Это не был прощальный взгляд, а скорее взгляд подозрения и неуверенности — нет ли следом погони. Как знать, возьмет сейчас этот кусок тухлятины да кликнет своих друзей-покойников… Но нет. Все было мертво и пусто… Так мертво и пусто, словно ничего и не было.

А может… и в самом деле ничего не было?

Опять пески, их удручающее безмолвие и томящее однообразие. Прилив бодрости явно пошел на убыль, и образовавшийся в душе вакуум вновь стали заполнять гнетущие чувства: страх, уныние и крайняя безнадежность. Как те семь злых демонов из какой-то притчи, которых выгнали из своего дома, но они, поскитавшись по безводным местам, решили вернуться в свое старое жилище. Пробудилась острая жажда. Прямо из ничего вновь возникло полчище воздушных вампиров. Максим чувствовал, что с каждым шагом в мире становится все темнее и тише, а почва под ногами — все менее ощутима. Наконец, потеряв всякий ориентир, а следом и сознание, он рухнул наземь — опустошенный до абсолютного нуля.

Очнулся он от острой пронизывающей боли и собственного крика. Блаженное забвение резко улетучилось, возвращая его к жестокой реальности: на руке повисли два скорпиона, вонзив свои жала чуть ли не до самой кости. И опять пришли минуты бешенной агонии, не испытанной даже внутри каменного склепа. Крича и стоная, в бессилии что-нибудь предпринять, Максим катался по песку, желая резкими движениями сбросить с себя чудовищную боль. Как и в прошлый раз, скорпионы не отпустили свою жертву, пока не насытились ее кровью. Но даже почувствовав руку свободной, он еще долгое время продолжал беспомощно лежать, наблюдая, как боль медленно покидает тело, стекая в бездонные пески.

– Скорей бы конец! — простонал Максим, сам не понимая о каком конце он говорит.

Пришлось совершить целый подвиг, чтобы вновь подняться на ноги. Перед глазами все расплывалось. Мир превратился в кошмарное сновидение, изрядно затянувшееся и все никак не заканчивающееся. Едва уловив взором призрачные ниточки координатных осей, он поплелся в нужную ему сторону, потирая ноющую руку и глядя только себе под ноги. Он уже был не способен о чем-либо размышлять, так как в голове стоял туман еще более густой, чем перед глазами. В этом тумане порой возникали различные абстракции, образы, даже некие голоса…

Ну вот, к примеру, очередная абстракция: вдалеке из песков торчало какое-то приспособление, которое постоянно вращалось. Что-то там еще: то ли просто темные пятна, то ли двигающиеся фигурки. Словом, любопытная галлюцинация. Не чуя своих ног, Максим поплелся туда с одной единственной мыслью: «может, там есть вода?». Других проблем в мире уже не существовало. Пересохший язык с трудом шевелился, а обезвоженный мозг грезил только прохладой да каплями влаги. Но тут в столь прекрасные грезы вторглись… да, вполне реальные голоса.

Кто-то кричал. Да не один, а пожалуй, целая толпа. Стоны, крики и плач… Было бы дикостью услышать в царстве Зла хоть что-то, связанное с веселью и радостью. Может, там кому-то требуется помощь?

Подойдя чуть ближе, Максим среди этой какофонии стал различать отдельный басистый голос, что-то очень громко провозглашающий. Пока лишь до слуха долетали бессвязные обрывки фраз: