Марк Гэтисс - Клуб «Везувий» Страница 35

Ничего.

— Кто здесь? — спросил я.

Рядом раздался шипящий смех. Я медленно двинулся к дальней стене и с трудом отыскал маленькое зарешеченное окошко, очевидно ведшее в соседнюю камеру. Я прижался к нему лицом и сумел разглядеть в темноте скрюченную фигуру. Человек повернулся ко мне, но я мало что смог разглядеть за бородой и волосами.

— О… — выдавил я. — Здравствуйте.

— Добрый вечер. Или сейчас утро? Я теперь уже и не знаю.

— Меня зовут Бокс.

— А меня — граф Монте-Кристо! Хи-хи!

Я слегка отодвинулся от окна — мне не понравился безумный смех этого человека. Он уставился на меня дикими глазами и, шаркая, направился в другой конец камеры.

— Как я уже сказал, это твое оружие тебе не поможет. Они не чувствуют боли. Они ничего не чувствуют.

— Кто?

— Дело в том, что они пришли за мной. Я подобрался слишком близко. Слишком близко к правде. Мистер Дурэ — он охотился за ними.

Я навострил уши.

— Дурэ? Что вы знаете о Дурэ?

Странный старик шумно закашлялся.

— Они грабили. Вывезли все с раскопок и распродали, чтобы это проклятое заведение могло работать!

— С раскопок?

— А обо мне они забыли. Хи-хи. Выбросили ключ. Может, и ты тут сгниешь!

Как будто бы в ответ на его реплику в замке лязгнул ключ, и дверь моей камеры распахнулась. В проеме нарисовалась странная фигура — очень высокий человек, одетый в черное и с чем-то вроде латунного шлема на голове. Я протер глаза. Это что — продолжение моего лилового сна? Неужели водолаз в свинцовых ботинках решил воплотиться наяву?

Мой сосед в камере рядом вскочил на ноги и прижался темным лицом к решетке.

— Берегись! Они пришли за тобой! Не сопротивляйся! Они ничего не чувствуют! Хи-хи!

Невероятная фигура в шлеме тяжелым шагом направилась ко мне, расставив руки, будто предлагая обняться.

Я засунул револьвер в карман и начал отступать. Человек передо мной был бледен как смерть, у него была слегка отвисшая челюсть, а с губ свисала ниточка слюны. Его пустые глаза, уставленные вперед, были ужасного желтовато-серого цвета, как желтки переваренных яиц.

Мой взгляд, однако, был прикован к странной латунной штуке, которая закрывала верхнюю часть его лица. Теперь я смог рассмотреть ее поближе и понял, что эта штуковина больше всего напоминает норманнский шлем, хотя верхняя часть была сделана из стекла и мерцала странным, тошнотворным лиловым светом. В его виски были ввинчены латунные шурупы, прижимающие шлем к голове.

Я быстро отошел в сторону и побежал к двери, рассчитывая, что медлительность этого зверя обернется мне на пользу.

— Не поможет! — прокаркал мой сосед через решетку. — Он тебя поймает!

Странное существо тут же сменило направление и отрезало меня от двери: глаза вращались в глазницах, руки вытянуты вперед в твердом намерении поймать меня.

Я наставил на него револьвер, но громила замахнулся на меня и выбил оружие из рук. Когда я попытался его поднять, чудовище протянуло вперед руки и схватило меня за горло.

Я отшатнулся, задыхаясь от мертвой хватки.

— Хи-хи! — закричал мой сосед. — Вот теперь тебе крышка!

Злобное белое лицо моего врага оказалось прямо рядом с моим, и я смог заглянуть в стеклянную часть его странного головного убора. Внутри, казалось, клубятся какие-то сиреневые миазмы.

Я вцепился ногтями в его руки, но он никак не среагировал — продолжал толкать меня вперед, пока я бил его по лицу. Голова была готова в любую секунду взорваться. Я в отчаянии изо всех сил нажал пальцами ему на глаза. Мягкая плоть легко поддалась, но я продолжал давить вверх, засунув пальцы в глазницы.

Он не издал ни звука — не было никаких признаков того, что ему хотя бы немного больно.

— Говорил я тебе! Я же тебе говорил! Они ничего не чувствуют! Дьяволы! — надрывался мой сосед.

Я начал колотить кулаками по груди нападающего, но под его тяжестью рухнул на колени. И стал судорожно шарить руками в соломе. Револьвер!

Невероятным усилием я перекатил нас обоих и схватился за перламутровую рукоять, в отчаянии прицелился и выпустил пулю в грудь верзилы.

Его будто гигантской рукой отшвырнуло назад и ударило об стену. Я ощупал свое несчастное горло и потер его, с трудом хватая ртом воздух.

Неожиданно монстр в шлеме снова поднялся на ноги — казалось, рана в груди его совершенно не беспокоит. Он рванулся ко мне, размахивая огромными руками и намереваясь продолжить бой. Хоть я был поражен происходящим и измучен, все же вскочил на ноги и рванулся к двери. Верзила бросился вперед и попытался схватить меня за лодыжки — ему удалось зацепиться за мою ногу обеими руками, и я опять рухнул на пол. Перевернулся на спину и начал бить его ботинком по лицу, пока не почувствовал, что у него сломался нос, и не увидел, как кровь ярким фонтаном брызнула мне на брюки.

Я попытался снова прицелиться в него, но неповоротливый гигант схватил меня за вторую лодыжку и начал трясти, как тряпичную куклу. Револьвер выстрелил и отлетел к стене.

Я с криком потянулся вперед и умудрился просунуть пальцы под края его шлема. Потом изо всех сил потянул его на себя.

В борьбе за свою драгоценную жизнь я в последнем усилии рванулся, ухватив его за шлем, и пнул в горло так, что тот отлетел назад. А я остался сидеть, держась за шлем обеими руками.

И вот тогда он закричал. Когда его лысая голова обнажилась, он издал жуткий вопль. На его висках — там, где раньше были шурупы, — зияли две кровавые раны, и он поднял к ним руки, задыхаясь от боли и шока.

— Боже! Ты одолел его! Как тебе это удалось? — удивленно прошипел мой сосед.

Я посмотрел на шлем. Странная газообразная субстанция по-прежнему клубилась в его стеклянной части, но теперь я видел, что тонкие трубки ведут от нее к шурупам, которые были ввинчены в виски нападающего. Тягучая жидкость уже начала выливаться, и ее лиловый цвет показался мне очень знакомым. А потом я вспомнил. Мой перегруженный мозг щелкал, будто стрелки железной дороги. Это была та же дрянь, которая чуть не убила меня и Чарли.

Чарли! Конечно же! Мальчик должен был вот-вот сказать мне что-то очень важное. Когда…

Я снова посмотрел на странный шлем. Эта лиловая штука, попадая прямо в кровь бедного человека, делала из него натурального зомби!

Осторожно отложив шлем в сторону, я потянулся за револьвером и направил его на скорченную фигуру.

Человек заплакал — слезы текли из его глазниц, смешиваясь со слюной и кровью и застывая на его мертвенно-бледном лице. Он попытался встать, опираясь на руку, но с громким криком упал на пол. Я вдруг понял, что у меня совсем немного времени.