Саймон Грин - Искатель смерти Страница 36

Желающие увидеть кровь и страдания, смертельную игру по древним правилам стекались со всей Империи. Кроме того, миллиарды зрителей каждый вечер наблюдали состязания на своих голографических экранах. Но для настоящих фанатов и знатоков простого созерцания было недостаточно. Им нужно было лично присутствовать на поединках, видеть все собственными глазами, ощущать атмосферу, вдыхать полный резких запахов воздух, слышать, как толпа приветствует фаворитов и освистывает аутсайдеров, жаждет новых смертей. Толпа всегда имела своих любимцев, но, как правило, они не долго купались в лучах славы. Именно поэтому город и назывался Городом Вечных Парадов: герои приходили и уходили, и только сами состязания были вечны.

Это место было уникальным еще и потому, что на всей Голгофе не было такого города, который бы не подчинялся какому-нибудь одному могущественному клану. Город Вечных Парадов не имел единого хозяина. Об этом заботилась сама императрица. Используя скрытое давление и открытые разборки, она добивалась того, чтобы поединки на арене проводились честно и беспристрастно. Каждый гладиатор имел равные шансы погибнуть на окровавленном песке. А иначе состязания не вызывали бы никакого интереса. Именно поэтому Город Вечных Парадов слыл нейтральной зоной, местом встречи тех семейств, которые нигде больше не могли благопристойно общаться. Вместо того чтобы продолжать личные распри, они предоставляли это право своим гладиаторам. Таким образом поддерживалась честь мундира и отстаивалось достоинство. И если гладиатор не справлялся с этой задачей, то никто особенно не переживал, во всяком случае никто из сильных мира сего.

Получая возможность выпускать накопившийся пар, могущественные кланы оплачивали расходы по поддержанию арены в порядке и платили жалованье людям, которые здесь работали. Еще больше денег стекалось сюда благодаря неуемной страсти зрителей к игре. Ежедневно выигрывались и проигрывались целые состояния, кланы не скупились на высокие ставки в поддержку своих бойцов и их репутации. Фавориты получали свои деньги не зря. Сами представители аристократических фамилий даже в мечтах не стремились выйти на арену. Одно дело – рискнуть своей жизнью на дуэли, и совсем другое – унизиться до поединка на потребу низменной толпы. Кроме того, низшие сословия не имели права взирать на гибель аристократов. Это могло отрицательно повлиять на нравы.

Вокруг арены концентрическими кругами располагались дома горожан: торговцев, обслуживающего персонала и тех, кто в прошлом сражался (или готовил себя к будущим сражениям) на окровавленном песке. Состязания были открыты для всех, аппетиты толпы не уменьшались, и арена постоянно испытывала потребность в свежих бойцах. И они прибывали со всех концов Империи, жаждущие славы и обогащения, действия и эмоций – или хотя бы места, где можно было достойно умереть. Здесь никому не отказывали. Смерть по своей природе очень демократична.

Как обычно, улицы вокруг арены были заполнены народом. В основном это были прохожие или торговцы, которые пытались что-нибудь продать прохожим. Крики уличных торговцев выделялись в шуме толпы словно трели птиц, обозначающих таким образом свою территорию – каждый хотел привлечь к себе внимание. Но даже их трескотня становилась тише, когда мимо проходил представитель аристократического клана. Такого человека всегда можно было заметить по тому, как стихал людской гомон на его пути.

Валентин Вольф с невозмутимым видом прокладывал себе путь в толпе и обращал на любопытные взгляды не больше внимания, чем на уличный воздух. Высокий, но скромный и сдержанный, он не был слишком заметен в толпе, однако на него обращали внимание и уступали дорогу. Его подведенные глаза и кроваво-красные губы были знакомы многим, и никто из простолюдинов не хотел быть обвиненным в оскорблении аристократа из клана Вольфов.

Итак, Валентин продолжал свой путь, его мысли были надежно скрыты под накрашенным лицом, его взгляд – непроницаем и устремлен куда-то вдаль. Он никогда не брал с собой телохранителей. Кто-то говорил, что из гордости, кто-то – из-за легкомыслия, но, если сказать правду, Валентин просто предпочитал оставаться наедине со своими мыслями, а охранники не вызывали у него симпатий.

Наконец он остановился возле небольшого кондитерского магазина, стоявшего поодаль от шумного проезда, и стал внимательно разглядывать аппетитные сладости, выставленные в витрине. Он и впрямь был сладкоежкой, но сейчас его интересовало нечто иное. Владелец магазина, единственный и незаменимый Георгиос, снабжал Валентина товаром, гораздо более сладким и соблазнительным, чем тот, который был выставлен в витрине. Георгиос открывал кран в том наркопроводе, на прокладку которого Валентин затратил столько лет и усилий. Человек его положения мог получить все это без особых хлопот, но Валентин предпочитал удовлетворять свою страсть без свидетелей. Лишний свидетель – это лишний аргумент у потенциальных врагов. А кроме того, некоторые из препаратов, которые он предпочитал, были запрещены даже для людей с его положением (кстати, именно поэтому он и стремился их попробовать).

В левом углу витрины стояла высокая узкая ваза с одной-единственной черной розой. Валентин задумчиво посмотрел на цветок. Роза означала, что Георгиос был готов передать ему заказанный товар. Но то, что вазу поставили в левый, а не в правый угол, было знаком какого-то непредвиденного осложнения. Валентин улыбнулся и стал анализировать ситуацию. Он мог просто пойти дальше и избежать неприятностей. Скорее всего, ему приготовили ловушку. Как и всякий, кто был замешан в дворцовых интригах, Валентин имел немало врагов. Но если он просто пройдет мимо, то так и не узнает, кто подстроил эту ловушку и вычислил Георгиоса. Он-то был уверен, что его контакты с Георгиосом ни у кого не вызывали подозрений. Кроме того, это означало бы, что он бросает на произвол судьбы своего верного компаньона, а такое было не в принципах Валентина Вольфа. Если бы он позволил безнаказанно расправляться со своими друзьями и партнерами по бизнесу, то в считанные дни остался бы в одиночестве. А найти замену хорошему деловому партнеру было очень непросто.

Он толкнул входную дверь и со спокойным видом вошел в магазин, словно ему было совершенно нечего опасаться. В помещении было темно. Кто-то затемнил стекла, чтобы сюда не проникало солнце. Валентин подождал, пока дверь за ним плотно закроется, и стал вглядываться в темноту. Сконцентрировавшись по своей методике, он привел в действие гормональную систему организма, и в его кровь стали поступать необходимые вещества. Обогащенная кислородом кровь прилила к мышцам, которые напряглись и приготовились к экстремальным нагрузкам. Органы чувств стали сверхъестественно чуткими, и темнота открыла ему свои секреты.