Илья Одинец - Импланты Страница 36

Аудитория загудела. Отец Арсений понял, что если не остановит оратора, лекция прервется, превратится в базар, в стихийный митинг, тот самый спортивный стадион во время футбольного матча, которого он так боялся.

— Я призываю вас к тишине, дети мои! Давайте вместе подумаем, что мы можем сделать. И ответ уже есть! Чтобы сделать общество лучше, давайте начнем с себя! Давайте избавимся от ненависти, поспешности и поверхностности суждений, давайте будем терпимее!

— Терпимее к тем, кто называет нас "отбросами" за то, что у нас не хватает денег на вживление имплантатов?!

Теперь уже шумели все. Одни требовали выселения имплантов за черту города, другие хотели насильно отобрать чипы у всех, кто успел вживить их в свой организм, третьи хотели, чтобы имплантаты были бесплатно установлены всем желающим.

— Нужно снова уравнять людей в правах! Не хочу считаться "отбросом общества"!

— Посадить всех имплантов за решетку!

— Лучше в зоопарк, а нормальные люди пусть приходят на них смотреть, как на диких зверей.

— Не нужны нам никакие имплантаты! Мы и без них можем добиться всего, чего пожелаем!

— Это тебе не нужны, а мне даже очень!

— Вот поэтому ты и относишься к "отбросам", а я к "естественным".

Началась драка.

К Александру подбежал еще один молодой человек — невысокий бритый парень с серьгой в правом ухе, он тоже выкрикивал какие-то лозунги, а татуированный вдруг громко спросил:

— И вы, святой отец, так и не ответили на мой вопрос. Как же Церковь относится к имплантам? Разве она не осуждают тех, кто идет против воли Бога, искусственно совершенствуя то, что было им дано от рождения? Разве Церковь поддерживает тех, кто хочет захватить власть над миром? И вы смеете говорить о терпимости! Церковь давно куплена!

Отец Арсений не успел ответить. Его нехорошее предчувствие, подтвержденное нехорошим номером аудитории, где он сейчас находился, оправдалось.

Саша, замахнувшись, от души ударил его по лицу.

— Подставляйте вторую щеку, отец! Ибо ложь в устах священника — величайшее зло.

— Надеюсь, вы понимаете, святой отец, недопустимость драки в церкви?

Отец Арсений приехал на собрание, посвященное событиям на недавней свадьбе, готовый к самому худшему. Ему нечем было оправдаться. Он опустил голову и тихо ответил:

— Понимаю. Я должен был предотвратить… я виноват.

Он стоял в трех метрах от длинного стола, за которым расположились приходские настоятели соседних приходов и сам епископ Семион. Священники походили один на другого не только черными сутанами, но и лицами: все, как один гладко выбритые, толстощекие, сосредоточенные и хмурые, будто это они, а не отец Арсений, стояли сейчас перед собранием.

Епископ Семион тоже хмурился. Одной рукой он то и дело поправлял ворот фиолетовой сутаны, другая нервно барабанила пальцами по столешнице. Прежде, чем огласить решение о наказании, он захотел задать несколько вопросов.

— Почему вы не вмешались сразу, как только вас перебили?

— Меня не перебили. Я задал вопрос, и на этот вопрос ответил один из родственников невесты.

— Это был не ответ, — епископа Семиона посвятили в некоторые подробности драки, и он имел собственное мнение насчет произошедшего на злополучной свадьбе, — это вызов, ибо высказанное тем человеком мнение было призвано не открыть правду, а заклеймить жениха.

Отец Арсений промолчал, потому что все было именно так, а он не сообразил, не успел вмешаться, а когда стал призывать к порядку, оказалось поздно.

— Разве вы, отец Арсений, не понимаете, что драки, а тем более на почве неравенства обычных людей и имплантов, недопустимы?

— Понимаю. Подобное больше не повторится.

— Но это может повториться в другой церкви, — обеспокоено произнес отец Викентий — полный мужчина, лет сорока, сидящий по правую руку от епископа. — Пришло время серьезных решений, и драка в церкви отца Арсения лишь предлог. Пора принять меры, пока они еще могут привести к положительному эффекту.

— Согласен с отцом Викентием, — подал голос отец Жан. — Нужно действовать, потому как, боюсь, происшествие в церкви отца Арсения, первое, но не последнее. Лично слышал, как в моем приходе кое-кто отказался от посещения храма только потому, что ему приходится сидеть на одной скамье с имплантом. До драки, слава Тебе, Господи, не дошло, однако она может начаться в любой момент, стоит только какому-нибудь умнику последовать примеру того молодого человека, который прилюдно обвинил жениха во вживлении чипов.

— Разумные речи, — епископ медленно кивнул. — Может, у вас есть предложения, отец Викентий?

— Меры нужны радикальные, но просто осуществимые и желательно с минимумом вложений. Предлагаю запретить имплантам доступ в церковь.

— Позвольте! — со своего места поднялся отец Олег, сидевший по левую руку от епископа. — Это как, запретить? Они же люди! Как мы! Не стали же они порождением Диавола только из-за инородных предметов в теле.

— Может, они и люди, — парировал отец Викентий, но пока в обществе не научатся относиться к ним, как к людям, следует запретить им вход в религиозные учреждения. Во избежание скандалов и недовольства.

— Так именно скандалов и недовольства вы и добьетесь, — отец Олег взмахнул рукавом. — Какими окажутся последствия вашего предложения? По сути это равносильно отлучению от церкви! А с какой стати? Разве вам судить этих людей?

— Господь всех людей создал по образу и подобию Своему, — парировал отец Викентий. — И те, кто вживляют себе богоненавистные чипы, идут против Господа. Тело таково, каким нам дал Создатель. Мы не вправе увеличивать силу и читать чужие мысли, если этого не дано от рождения.

— Вы хотите сказать, заниматься тяжелой атлетикой для увеличения силы тоже нехорошо?

— Не передергивайте. Мы говорим не о возможностях, которые Господь дал каждому из нас, а о том, что нельзя превращать себя в полуробота.

— А как быть с теми, кому имплантаты помогают жить? Сколько людей ходит с помощью роботизированных ног? Или дышат искусственными легкими?

— Не так уж много, уверяю вас, — отец Викентий смерил отца Олега холодным взглядом. — А вы, пожалуйста, сядьте. Негоже возвышаться над епископом.

Отец Олег опустился на стул и замолчал, а отец Викентий напротив, стал говорить с еще большей убежденностью:

— Импланты — это отнюдь не простые несчастные люди, которые вживили себе чипы для спасения жизни. Они занимаются богомерзкими делами, и даже продление жизни идет вразрез с планами Божьими, а значит, должно осуждаться церковью. Те же, кто имплантирует себе не просто искусственный желудок или сердце, а так называемый стандартный набор, а также те, кто грешит против Господа нашего, возвышаясь за счет чтения мыслей братьев своих и сестер, должны быть наказаны. Ведь большая часть имплантов — богатые люди! А имплантаты только усиливают социальное неравенство, обостряя и так очень напряженную ситуацию.