Хол Клемент - Экспедиция «Тяготение» Страница 36

– Теперь хорошо, - произнес помощник, и землянин вновь уменьшил громкость.

– А чем плох был первый кусок? - спросил он тихонько.

– Тот я не бросил бы даже “терни”, который бы принадлежал моему злейшему врагу, - ответил Дондрагмер.

– В отчаянных положениях я неизменно обнаруживаю огромное сходство между вашей и нашей расами, - заметил Лэкленд. Слушай, я надеюсь, что на ночь все-таки будет сделан перерыв, я же ничего не вижу в темноте. Если случится так, что потребуется мое вмешательство, ради бога, немедленно извести меня…

Тем временем опять начался заход солнца, и теперь уже сам Барленнан заверил Лэкленда, что будет все время держать его в курсе дела. Капитан вновь обрел самообладание и оказался более или менее на высоте - насколько это возможно для пленника.

Вождь провел ночь в спорах; до Лэкленда явственно доносился его голос, время от времени прерываемый другими голосами, принадлежащими, должно быть, советникам. К рассвету он принял решение. Вождь отполз от советников и сложил на палубе свое оружие; затем, когда солнце вновь озарило палубу, он приблизился к Барленнану и первым делом отослал прочь приставленную к капитану охрану. Капитан спокойно ждал; он уже догадывался, чего попросит этот тип. Вождь остановился так, что голова его оказалась в нескольких дюймах от головы Барленнана, выдержал внушительную паузу и заговорил.

Естественно, слова его были по-прежнему непонятны морякам; но жесты были достаточно красноречивы, и смысл их не укрылся даже от земных наблюдателей.

Совершенно очевидно, он жаждал получить радиоаппарат. Лэкленд поймал себя на том, что пытается догадаться, какие сверхъестественные силы приписывает вождь этому устройству. Возможно, он рассчитывает с его помощью защищать деревню от врагов или считает, что оно принесет удачу его охотникам… Вопрос был, конечно, праздный. Гораздо существеннее было другое: как вождь поведет себя, когда просьба его будет отклонена. Поведение его, возможно, будет весьма антиобщественным, и Лэкленд немного беспокоился.

Барленнан, по мнению своего друга-землянина выказав скорее храбрость, нежели рассудительность, ответил на речь коротко: весь ответ состоял из одного слова и давно знакомого Лэкленду жеста. “Нет” было первым месклинитским словом, с которым познакомился Лэкленд и которое он сейчас узнал. Барленнан был весьма решителен.

По счастью, вождь не выказал никакой враждебности. Вместо этого он отдал своим воинам короткий приказ. Они тотчас отложили в сторону оружие и принялись укладывать краденое мясо обратно в коробы. Видимо, в уплату за волшебный ящик он готов был вернуть своим пленникам не только свободу. Барленнан и Лэкленд были уже почти уверены, что, хотя в нем и пробудился разбойничий инстинкт, он теперь боится прибегать к силе.

Когда половина припасов была возвращена, вождь повторил свою просьбу; когда просьбу отвергли снова, он, подобно человеку, жестом выражающему покорность судьбе, приказал своим воинам вернуть и остальное.

– Слушай, Барл, а что он сделает, когда ты снова ему откажешь? - спросил Лэкленд тихим голосом.

Вождь взглянул на аппарат с надеждой; кажется, ему почудилось, будто всемогущий ящик вступает в спор с владельцем и требует отдать победителю просимое.

– Мне трудно предсказать что-либо определенное, - отозвался месклинит. - В лучшем случае он повысит цену и пошлет за мясом в деревню; но я не уверен, что нам настолько повезет. Если бы радио не представляло для нас такой ценности, я бы согласился отдать ему аппарат прямо сейчас.

Тут этнолог, сидевший рядом с Лэклендом, взорвался.

– Господи боже мой! - вскричал он. - Ты разыгрываешь это представление, рискуешь своей жизнью и жизнью команды, и все только потому, что цепляешься за этот дешевый телепередатчик!

– Ну, не такой уж дешевый, - пробормотал Лэкленд. - Его ведь конструировали так, чтобы он выдержал все - и гравитацию на полюсах Месклина, и месклинскую атмосферу, и обращение с ним месклинитов…

– Ты мне зубы не заговаривай! - резко оборвал его специалист по культурам. - Эти аппараты для того и отправлены туда, вниз, чтобы приносить информацию. Отдай один этому дикарю! Ведь лучшего места для аппарата не найти! Через этот глаз мы сможем наблюдать повседневную жизнь совершенно чуждой нам расы! Чарлз, иногда ты меня просто поражаешь…

– Тогда у Барла останутся только три, а ведь хотя бы один при любых обстоятельствах должен быть привезен на полюс. Я понимаю тебя, но, прежде чем расстаться с одним из аппаратов в самом начале пути, давай все же посоветуемся с Ростеном…

– Зачем? Какое он имеет отношение к этому? Он не рискует всем на свете, как Барленнан. И, не в пример кое-кому из нас, его совсем не интересует наблюдение за этим обществом. Говорю тебе, отдай аппарат. Я уверен, что Барленнан с радостью отдал бы его; и мне кажется, что в данном случае последнее слово должно быть за Барленнаном…

Капитан, слушавший этот разговор, вмешался:

– Друг Чарлза, ты забываешь, что аппараты не являются моей собственностью. Чарлз передал их мне по моей же просьбе, чтобы мы наверняка доставили на полюс хотя бы один из них, если неблагоприятные обстоятельства приведут нас к потере остальных. Мне кажется, что последнее слово за ним, а не за мной.

И Лэкленд немедленно отозвался:

– Делай, как считаешь нужным, Барл. В беду попал ты; твой мир и твои соплеменники известны тебе лучше, чем нам… и вообще, ты же сам слышал: если один аппарат останется у туземцев, это даже принесет некоторую пользу моим друзьям.

– Благодарю тебя, Чарлз.

Пока Летчик заканчивал последнюю фразу, Барленнан принял решение. К счастью, во время этих переговоров вождь не пытался влиять на ход событий; забыв обо всем на свете, он вслушивался в незнакомые звуки. Чтобы довести начатую игру до конца, Барленнан подозвал нескольких моряков и быстро отдал распоряжения.

Двигаясь с крайней осторожностью и ни разу не коснувшись аппарата, моряки изготовили из тросов двойную петлю. Затем с “безопасного” расстояния они приподняли ящик при помощи рычагов и направляли и подталкивали его до тех пор, пока не подвели под него обе петли, затянув их сверху. Когда все было кончено, один конец троса с почтительностью вручили Барленнану. Тот в свою очередь поманил к себе вождя и передал ему конец с таким видом, будто вверял нечто драгоценное и хрупкое. После этого капитан жестом указал в сторону советников и дал понять, что остальные концы должны взять они. Советники выступили вперед с некоторой робостью; вождь поспешно отобрал из них троих самых достойных, а остальные отступили.

Очень медленно и осторожно удостоенные этой высокой чести передвинули аппарат на самый край кормового плотика “Бри”. Бесшумно скользя, подошла лодка вождя - длинная, узкая, с бортами толщиной в бумажный лист, видимо, выдолбленная из ствола лесного дерева. Барленнан оглядел ее с недоверием. Он всю жизнь плавал только на плотах; полые суда были ему совершенно неизвестны. Он был уверен, что каноэ слишком мало и не выдержит веса аппарата; и даже когда по приказу вождя лодку покинули почти все гребцы, капитан по-прежнему считал, что дело кончится бедой. Ему казалось, что лодка все-таки будет перегружена. И он был поражен, когда своими глазами увидел, что под тяжестью аппарата суденышко лишь едва заметно осело. Несколько секунд он ждал, что каноэ с грузом вот-вот камнем пойдет ко дну; но ничего подобного не случилось, и было ясно, что и не случится.