Николай Гацунаев - Звездный скиталец Страница 37

«Ювелиришка какой-нибудь, не иначе», — решил про себя Дюммель, выжидающе глядя на своего визави.

— Ну-ну.

— Что «ну-ну»? — оторопел визави.

— Выкладывайте работу.

— Как «выкладывайте»? Куда?

— А вот хотя бы сюда, на стол.

— Однако. — Удивленное выражение сошло с остренького лирика получателя. Усики презрительно вздернулись. — Это невозможно. Я — дизайнер.

— Ну и что? — хамовато спросил немец.

— Как «ну и что»? — растерялся получатель. — Вы хоть представляете себе, что такое дизайнер?

— Не представляю. — Лицо Дюммеля стало приобретать багровый оттенок. — И не желаю представлять. Извольте предъявить работу. Я должен видеть, за что плачу деньги.

— Да, но здесь — резолюция мсье Симмонса… — начал было дизайнер.

— Плевать мне на резолюцию! — взвился барон и трахнул по столу кулачищем. — Можете выложить на стол свою работу или нет?!

— Нет! — Дизайнер смерил Дюммеля презрительным взглядом. — И не смейте повышать голос, вы, мизерабль!

Что означало слово «мизерабль», Дюммель не знал, но на всякий случай в долгу не остался и обозвал дизайнера шарлатаном. Тот вспылил, ушел, хлопнув дверью. Затем последовало объяснение с Симмонсом, которое в иные времена непременно вылилось бы в нахлобучку, но теперь шеф был в прекрасном настроении и лишь мягко пожурил барона и велел немедленно выплатить злосчастному дизайнеру, которого, как выяснилось, мадам Эльсинора специально пригласила из Парижа, причитающуюся сумму.

В тот же вечер Дюммель отыскал француза в ресторане и, выложив на стол монеты, развернул ведомость.

— Прошу расписаться в получении, мсье динозавр.

Француз вытаращил глаза, но тут же взял себя в руки и решительным жестом отодвинул деньги.

— Не пойдет.

— Это почему же? — осведомился немец.

— Не та валюта. — Француз отхлебнул из рюмки, аппетитно почмокал. — Мне нужны наполеондоры. Пятьсот наполеондоров и ни сантимом меньше.

Ни слова не говоря, Дюммель сгреб деньги обратно в портфель и, не прощаясь, покинул зал ресторана.

Эльсинора, которой он, возвратившись домой, поведал о своих злоключениях с проклятым «динозавром», весело расхохоталась.

— Вы неподражаемы, герр Дюммель! Вы просто прелестны в своем невежестве! «Динозавр» — это же надо было придумать.

— Где я ему наполеондоры искать буду? — сокрушался барон.

— Вы хоть видели наполеондоры когда-нибудь?

— Откуда?

— Хотите полюбоваться?

— Мадам, конечно, шутит.

— Вовсе нет. Сейчас поищу в своей коллекции.

— Стоит ли беспокоиться, мадам?

— А почему бы и нет? Будете по крайней мере знать, как он выглядит.

«Век бы его не видеть», — подумал барон, но деликатно промолчал. Эльсинора скрылась за дверью, а Дюммель отпер сейф и в сердцах швырнул в него портфель.

— Вы опять не в духе, Зигфрид?

Дюммель вздрогнул и оглянулся. В дверях стоял улыбающийся Симмонс.

«Тебя только не хватало!» — Барон мысленно чертыхнулся.

— Рассчитались с дизайнером?

Немец отрицательно мотнул головой.

— Не нашли?

— Нашел. — Дюммель тяжко вздохнул и запер сейф.

— И что же?

— Не взял, жулик. Ему, видишь ли, наполеондоры подавай. А откуда у меня наполеондоры?

— М-да. — Симмонс прошелся по комнате. Сел в кресло. Пожалуй, действительно проблема. Что же вы намерены делать, Зигфрид?

— Не знаю, — угрюмо буркнул немец. — Ума не приложу.

— А я знаю! — Эльсинора стремительно вошла в комнату. — И ты здесь, Эрнст?

— И я здесь, — улыбнулся Симмонс.

— Я принесла герру Дюммелю наполеондор, — сообщила она радостно.

— Думаешь, это его выручит? Вам ведь нужно ик гораздо больше, а, Зигфрид?

— Еще четыреста девяносто девять таких монет, если этот динозавр не врет.

— Динозавр? — хохотнул Симмонс. — Дизайнер, вы хотите сказать.

— Какая разница? — уныло проворчал немец, разглядывая протянутую Эльсинорой монету. — Золотых от этого не прибавится.

— Что верно, то верно. — Симмонс благодушно попыхивал сигаретой. — Хотя, как знать? Возможно, как раз этот золотой вас и спасет, Дюммель. Что ты на это скажешь, Люси?

— Скажу, что друзей надо выручать.

— Золотые слова… — Симмонс затянулся и пустил к потолку длинную струю дыма. — Как по-вашему, друг вы нам или не друг, Зигфрид?

— Я? — оскорбился барон. — Вам?

— Ну, разумеется, вы нам.

— И вы еще в этом сомневаетесь?

— Я нет. А вот Люси…

— Мадам Эльсинора! — взмолился немец.

— Эрнст шутит, герр Дюммель.

— Ну полно, полно, барон. Экой вы, право! Уже и спросить ни о чем нельзя.

Симмонс загасил сигарету и поднялся.

— По правде говоря, этот ваш динозавр-дизайнер и мне порядком надоел. Но уговор есть уговор. Так что вам придется поработать, Дюммель.

— С огромным удовольствием, шеф.

— Даже так? — Симмонс усмехнулся. — Ну что ж, тогда отправляйтесь и принесите два ведра мусора.

— Два ведра чего? — оторопел немец.

— Мусора, — невозмутимо повторил шеф. — Щебенка, глина, известь — все равно, лишь бы поувесистее.

— Вы смеетесь надо мной, шеф.

— Вовсе нет. Вам ведь нужны золотые?

— Нужны, — вздохнул барон.

— Тогда не теряйте времени.

— Хорошо, шеф. — Дюммель все еще колебался. У самых дверей он оглянулся. — Вы не шутите, герр Симмонс?

— Ничуть, Зигфрид.

— Тогда я пошел?

— С богом, барон.

Дюммель вышел, прикрыв за собой дверь.

— По-моему, ты переигрываешь, Эрнст, — улыбнулась Эльсинора.

— Возможно.

Симмонс наклонился, поцеловал ее в щеку. Она ласково провела рукой по его волосам. Он перехватил ее ладонь и поднес к губам.

— Хочется хоть на минуту почувствовать себя богом. Могу я себе это позволить?

— Конечно, можешь. — Она рассмеялась. — Как прикажете к вам обращаться в такие минуты?

— На ты. Бог — единственная персона, к которой англичане обращаются на ты.

— Даже теперь? — усомнилась она.

— Когда теперь?

— Ну тебя! В XXIII веке, разумеется.

— Не знаю, — откровенно признался он. — Ни разу не бывал в церкви. Как-то не до того было.

— А ведь церкви там все еще есть.

— Есть. И верующие есть. Секты, общины…

Они умолкли, занятые каждый своими мыслями. В дверь негромко постучали.

— Войдите, — откликнулся Симмонс. Дверь отворилась, и в комнату вошел Дюммель с двумя ведрами строительного мусора.

— А, вот и вы, Зигфрид! — оживился Симмонс. Взял из рук сконфуженного барона ведра, прикинул, взвешивая. — Пожалуй, достаточно. А теперь не сочтите за труд прогуляться с мадам по парку полчасика. Не возражаете? И боже вас упаси пытаться ее обольщать!