Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Т. 22. Пир потаенный. Повелитель деревьев Страница 37

Впрочем, это не имело для меня особого значения. Важным было одно: Калибан, как я и предвидел это, ждал меня.

Полностью обнаженный, с раскинутыми в стороны руками, одна нога перед другой, он стоял на самой середине моста в позе плясуна на канате. Заметив меня, он широко улыбнулся, и его белые зубы необычным контрастом сверкнули на фоне медно-коричневой кожи его лица.

Глава 20

Член Дока был больше похож на бронзового питона, высунувшегося из гнезда темно-рыжей растительности. Его вид слегка потряс меня, настолько он был огромен. В состоянии покоя он имел в длину двадцать сантиметров и в обхвате — семь. Его тестикулы были соответствующих пропорций.

Пенис был единственным элементом, нарушающим пропорции этого великолепного тела. Пробудившись, он делал из Калибана настоящее чудовище.

Глава 21

На секунду я задержался на самом краю пропасти и вступил на мост. Основой моста послужил гигантский блок черного гранита, холодного и гладкого при прикосновении. Но подошвы моих стоп были покрыты толстым слоем ороговевшего эпителия, твердого и нечувствительного, как кожа носорога. Я почти не чувствовал ими фактуру камня.

Калибан, казалось, ожидал, что я скажу ему что-нибудь или спрошу, чего ради он так ополчился на меня. Но я не видел никакой необходимости в подобной трате времени. Мне не нужны были никакие объяснения. Чем раньше я уберу его со своего пути, тем раньше дело будет улажено и тем раньше я смогу вернуться в Англию.

Я вступил на мост и медленно направился к нему, раскинув руки крестом и точно ставя одну ногу перед другой. Меня охватил поток холодного воздуха, идущий снизу из ущелья. Несмотря на высоту над уровнем моря, отсутствие солнца и ветра, я обливался потом.

Мой член напрягся и стал подниматься подобно подъемному мосту.

Калибан взглянул на него и разразился дикими воплями:

— Я сейчас оторву вам его, друг мой! И сохраню на веки вечные как самый дорогой трофей! Так вот этим изнасиловали мою кузину, нашу красавицу Триш!

Я продолжал идти вперед, не произнося ни слова.

— Вы убили ее! — продолжал он вопить. — Вы попользовались ею всласть, а затем убили и бросили ее труп гиенам!

Я не представлял себе, что он хотел сказать своими криками. Судя по всему, он был убежден, что я сотворил зло женщине, которую он любил. Я знал, что сейчас совершенно бесполезно пускаться в выяснение недоразумения или оправдываться, поэтому я просто продолжал молча приближаться к нему, Мой член теперь вознесся на всю свою высоту и торчал вверх под углом в сорок пять градусов к поверхности живота. Казалось, он сейчас взорвется под давлением крови, распирающей его изнутри. Это беспокоило меня, так как для борьбы мне нужна была вся моя сила и энергия, К тому же, признаюсь, я чувствовал себя смешным, а это тоже ослабляло меня.

Я был уже достаточно близко, чтобы наконец-то четко разглядеть цвет его странных глаз. Это были два водоворота цвета бронзы, искрящейся золотыми искорками. В них было что-то нечеловеческое.

— Чудовище! — кричал он. — Так для вас это ничего не значит? Вы что, совсем лишены каких бы то ни было чувств?

Было бессмысленно доказывать сейчас мою невиновность. Я узнал причину, главный стимул, толкающий его на эту конфронтацию: я был для него единственным серьезным соперником, которого он когда-либо встречал среди людей.

Я остановился и вытянул руки перед собой. Он сделал шаг мне навстречу, остановился и сделал то же, что и я. Я еще шагнул вперед, и наши руки встретились. Сжав их, я пытался заставить его потерять равновесие. Он делал то же самое.

Борьба не должна была затянуться. Борьба без ударов кулаком или ногами, без рубящих ударов ладоней и толчков коленом, без отрывания ушей и выдавливания глаз. Мы оба стояли в слишком неустойчивой позиции. И оба хотели наглядно доказать свое преимущество в силе ясным и недвусмысленным способом.

Я никогда еще не встречал столь сильного человека. Он не был таким же мощным, как, скажем, горилла, и не таким сильным, как взрослый самец шимпанзе или орангутанга, но ведь и я не был кем-то из них.

Мы стояли, упираясь друг в друга изо всех сил, стараясь опрокинуть один другого и отправить на дно пропасти, в темноту, из которой доносился шум невидимой реки. Наши мускулы дрожали от напряжения, а кости, казалось, скрипели при каждом движении.

Пот, обильно смочивший наши лица и крупными каплями стекающий по коже тела, был явным символом покидающей нас силы: он жег нам глаза, но по спине и ягодицам тек струйками жидкого льда.

В напряженном слитном усилии, где одна чудовищная сила противостояла другой, мы качались, стоя на узенькой перепонке моста, взад и вперед, будто танцуя странный танец, в котором ноги не принимали никакого участия. Он не отрывал своего взгляда от моих глаз. Я уверен, Док видел в них ту же непреклонную решимость убить, которую я читал в его взгляде. Постепенно мы сходились все ближе и ближе. Давление, которое мы оказывали друг на друга, заставляло наши руки отклоняться вбок и назад, и вскоре мы почти сошлись грудь в грудь. Я чувствовал его обжигающее дыхание на моем мокром от пота лице.

Теперь к силе рук добавилась сила торсов и ног. Грудь касалась груди, живот живота. Я почувствовал, как его гигантский член коснулся моего.

Думаю, что именно в этот момент в нем возникло тревожное ощущение. Во всяком случае, выражение ненависти на его лице сменилось недоумением. Чувствовалось, что ему хочется опустить глаза вниз и зрительно убедиться в том, о чем ему говорили остальные ощущения. Но, конечно, он не осмелился сделать это. Так же, как и я, он не мог рискнуть сменить позицию. Малейшее нарушение равновесия привело бы к гибели одного из нас.

До того момента пока наши руки не испытали силу друг друга, я не хотел верить, что где-то может быть человеческое существо, способное противостоять мне так долго. Теперь я знал, что есть человек, равный мне по силам, если не превосходящий их.

Я знал, но все еще не хотел окончательно поверить этому. Я не хотел смириться с мыслью, что сомнение и удивление, царящие во мне, смутили меня настолько, что благодаря этому он может одержать победу. Я надеялся, что в нем зародилось такое же смятение, которое, в свою очередь, ослабляло его силы. Но ничто в выражении его лица, глаз, в напряжении всех мышц великолепного тела не указывало на то, что он дрогнул и готов отступить.

Наши члены скрестились подобно двум мечам.

И тут я вдруг почувствовал, как во мне появилось и стало нарастать ощущение приближающегося оргазма. Аберрация, извратившая рефлексы моего организма, готова была ослабить меня в самый неподходящий момент и привести к гибели.