Евгений Рубаев - Серая шапка Страница 37

— Ванда Владимировна! Что же вы так на девушек нецензурно ругаетесь?

— Что-о-о?! — отвечала та, — где вы видите девушек? Это же бл…ди!

Тем не менее, все официантки и даже королева ресторана — буфетчица, очень Ванду уважали и любили. Некоторые даже побаивались. Все шёпотом рассказывали о некоторой её связи с местными бандитами, которых она снабжала дефицитной икрой и коньяком. И всё же перестройка брала своё и рестораны заглохали прямо на глазах. Уже не было тех живописных очередей на крыльце в вечерние часы. Но, вырубить икры из под прилавка норовил всякий уважающий себя начинающий бизнесмен. Ванда восседала во главе обеденного стола и банковала. Она громко комментировала, с применением докерского юмора, все повествования официанток, и весь стол угодливо смеялся. Смеющаяся официантка старательно поворачивала лицо в сторону отпустившей заключительную реплику Ванды, старалась заглянуть ей в глаза, чтобы та зафиксировала, как её подданная высоко ценит остроту ума своего кумира. В этот раз армянка Валька рассказывала про свою проделку, которая была патентована в любом ресторане города, с очередным морячком. В ту пору морякам в дальнем плавании ещё платили уже ненужные никому боны. Магазин «Альбатрос» увял. Дефицитные японские телевизоры растаскивали с чёрного хода за полуторную, а, порой, и за двойную цену. Так вот, Валька повествовала, как один морячок напился до того, что ему стало плохо. Заученной тропой Валька увела его в кухню умываться. Там она заботливо склонила его голову под кран, в умывальник, который по саннормам существовал, якобы для того, чтобы официантки перед каждым новым клиентом руки мыли. Пиджак-курточку морячка Валька заботливо предложила снять, и пока поплохевший мареман плескался в струе холодной воды для отрезвления, как дикая уточка в луже городской канализации, она старательно обшарила его карманы. Суть рассказа была в том, что когда морячок, уже за столом, стал расплачиваться, то не обнаружил денег.

— Я ему и говорю, — ликовала официантка перед своими коллегами. — Ну, ты парень честный, я тебя знаю, завтра принесёшь!

— Так он принёс? — предвосхищая восторг спросила молоденькая официантка.

— Принёс! — торжествующе воскликнула Валька. — Даже чаевых отвалил и благодарил как за спасение на пожаре!

— Ну, ты бл…дь морская! — прокомментировала Ванда.

Все стали громко хохотать, опять-таки угодливо заглядывая ей в лицо.

К тому времени Аркадия уже изрядно развезло от выпитого спиртного. Король-буфетчица настропалилась разводить технический спирт, который она доставала с атомохода, и продавала эту смесь вместо водки. Но только своим людям! Воспитанная советской системой контроля, она ещё побаивалась подавать эту смесь в графинчиках кому попало. Смесь была крепкой и Аркашу развезло не на шутку. К тому времени час пробил, и страждущие вкусить от щедрот в «Полярном Утре» настойчиво стучали в дверь. Швейцар дядя Жора несанкционированно отлучился с дежурства, и пост на воротах остался пустым. Ванда скомандовала:

— Мальчики! — это она обращалась к штабу, который с её же благословления коротал время на обеденном перерыве в зале ресторана. — Откройте посетителям!

Аркадий, как самый младший, пошёл вскрывать дверь для входа посетителей. Когда он взялся за истёртую мозолистой рукой дяди Жоры ручку входной двери, в нём вспыхнул бес предпринимательства. Очевидно, через дверную ручку его достали дяди-Жорины волны. Он приоткрыл дверь на три пальца, как дядя Жора, и строго сказал в щелку:

— Ресторан закрыт на спецобслуживание! Кидайте все по червонцу, и я вас пропущу, уж так и быть!

Всё крыльцо загомонило — они так долго стояли на холодном полярном ветру. Особенно басил огромный тралфлотовец, который пришёл самым последним, но у двери был первым:

— Почему объявления на дверях нет! Позови Ванду! Где дядя Жора?!

Аркадий стоял на своём и, держась за ручку двери, пихал тралфлотовца в грудь. Тралфлотовец, не имея опоры для заякоривания, терял силы на скольжение и перебирание ногами, ещё больше энергии у него уходило «на гудок». Он непрерывно орал:

— Я здесь после каждого рейса гуляю! Меня все знают! Позови Ванду!

Не столь услышав крики, сколько по наитию, Ванда вышла своей утиной походкой, которую она считала царственной, к месту боя. Услышав слова Аркаши, она страшно испугалась, что этот инцидент запишут на неё. Ещё живы были воспоминания об андроповских временах. Она отодрала Аркадия от ручки и стала извиняться за «пьяного дурака». Один посетитель с внешностью помполита осуждающе промолвил:

— Что же у вас, гражданочка, персонал такой пьяный?

— Он не персонал! — наверное, впервые в жизни оправдывалась Ванда, — Он как выпьет — так полный дурак!

Такой аргумент убедил помполита, и он удовлетворённо проследовал в зал. Ванда стала распекать Аркадия:

— Ты что меня под монастырь подводишь?!

У Аркаши всё спуталось в голове. При виде Ванды вспыхнули ещё и обрывки сплетен, которые морячки портофлота пересказывали в пивнушке. Он стал всё это вить в одну канву:

— А ты… Ты вообще… — сообщил он Ванде свежую комбинацию слухов, составленную из всех обрывков его мыслей. — Хочешь выдать дочку после восьмого аборта за целку, и найти ей мужа… штурмана, как минимум… Чтобы потом самой с ним спать!

Ванда опешила от такого залпа, а Аркадию тут опять стало плохо, и он потащился в умывальник, где его вырвало разведенным спиртом прямо в рукомойник. Опомнившаяся Ванда издала клич, решив, что она сама разберётся с этим хамом, без милиции:

— Вот теперь убирай! Всё убирай сам, руками!

Аркаша снова наполнил раковину, теперь уже до краёв, так как слив забился харчами местной кухни, которые он изверг вместе с раствором спирта-технаря. Он, не разгибая туловища, нащупал в кармане три рубля и протянул их Ванде:

— На, за беспокойство! Уберёшь здесь!

Ванда зашлась криком. Она стала трясти Аркадия, схватив его за курточку, вопя бессвязное:

— Курва рваная! Рвань позорная! Пазор стрёмный!

Каждое следующее слово у неё рождалось как бы из предыдущей фразы, и эту слововязь она могла продолжать бесконечно. В своё время она выучила все портовые и морские ругательства, чем заполнила потребность в иностранном языке. Согнутый Аркаша метался по холлу, наугад ища руками точку опоры. Наконец, его руки опёрлись об алюминиевый с пластмассовой крышкой столик, заботливо, Вандой же, установленный возле вешалки, чтобы посетители могли положить на него что-либо при одевании. Допустим, взятые «на вынос» бутылки бодяжной водки. Был случай, когда клиент поставил бутылки на пол и сам же пихнул их случайно ногой. Бутылки разбились, распространив запах технического спирта, который перекрывал испарения из лужёных глоток матросов, жарко рассказывавших друг другу одновременно «истории из рейса». Аркаша схватил лёгкий столик, приподнял его над головой и огрел Ванду, как надоедливую собаку. Вот этого она уже не могла перенести!